Властимил Шубрт - Клятва
— Вполне. Ярмила…
— В общем, то же, что и у Валерии. С небольшими отличиями. Чувство разочарования, предательства, отчаяния, я бы даже сказал — стыд… Ясно одно: огромную роль здесь играет стечение обстоятельств. Хмель, отчаянное желание разрешить неразрешимую проблему одним махом, какое-то короткое замыкание в мозгу, приступ шизофрении… Попросту говоря, недобрая минута.
— Ладно, Ярмила — предательство, разочарование, стыд… Годится. Рудла.
— Заметил, как у Ирки загорелись глаза при виде Андреа. Он ей устроил скандал, и она удрала к Саше…
— Ревность?
— Болезненная.
— Александра…
Я пожал плечами.
— Тут я еще не уверен. До конца ее не понял. С одной стороны, она кажется мне твердой и циничной, а с другой… Когда мы отвозили ее сегодня в крематорий, у нее были заплаканные глаза и в руке истерзанный платочек. Мотив для Саши?… Тут уж помогай ты.
— Может, как раз то, что ты не можешь совместить. Разлад между цинизмом и тем «чем-то», что прячется у нее на донышке. То есть нутро. Если хочешь — душа. Как тебе известно, в этом деле у меня немалый опыт… Может, она впервые в жизни влюбилась. По-настоящему, понимаешь? А Ирка прогнал ее. Одну-одинешеньку. Часок она поревела в подушку, сгорая то ли от любви, то ли от злости. Показалось ей вдруг, что она может полюбить и просто так, без оплаты по прейскуранту. Вот и отправилась к нему, может, просто отвести душу, а он сидит себе на перилах и спокойненько покуривает… Ну а потом — то же, что и у других. Недобрая, я бы сказала, секунда…
— Отлично! Высший класс! — оценил я Миркины рассуждения и, чтобы она не стала оправдываться, почему все так хорошо понимает, быстро добавил: — Значит, если не считать нас с тобой, остается только Андреа… — Я снизил голос — Надеюсь, она спит крепко?
— Наверняка.
— Как видишь, дорогая, мотивов сколько угодно. Отсюда мы никак не выпутаемся. Как тут выбрать, высветить, а главное — доказать настоящий?… Да, это вопрос. По крайней мере для меня. Следователю мы все практически втерли очки. А когда они получили протокол вскрытия, а там столько-то промилле алкоголя в крови — все как на ладошке! Нет, надо подойти иначе. С другого конца. Надо реконструировать всю ночь с пятницы на субботу. Перебрать все по минуте, проверить все приходы-уходы, только тут прячется решение. Или хотя бы зацепка. Потому что кто-то один соврал.
— Кто?
— That is the question,[5] как говаривал в таких случаях Гамлет. Ничего не попишешь, придется вернуться к началу. То есть к субботе. Скажем, к часу ночи. Итак, суббота… Компания начинает расходиться. С первого этажа по лестнице вверх, двери направо — Валерия и Войтек Дубенецкие, двери прямо — мы с тобой, дверь налево — Ирка. Две комнатки внизу: Рудла с Андреа, рядом — Саша, одна постель у нее в комнате свободна.
— Ярмила лежит, как колода на ковре.
— В 1.20 в холле уже темно. Войта по просьбе хозяина тушит свет наверху, а заодно предостерегает, чтобы тот не сидел на перилах, а то может свалиться. Да, прошу прощения! Еще раньше то же самое ему сказала Pea, а потом уже я. Ирка никого не послушался.
— К сожалению.
— Меня тоже сначала мучила совесть, но потом я как следует поразмыслил и понял, что нам себя винить не в чем. Конечно, совесть есть совесть, так просто она не умолкнет, но ведь, с другой стороны, Ирка упал не в половине второго, а на целых два часа позже. Улеглись мы примерно в половине второго. А через пару минут наверх босиком прокрадывается Саша. Все остальные — в своих комнатах.
— Кроме Ярмилы.
— Да, верно. Но с Ярмилой все о'кей. Спит как убитая. Я тоже засыпаю, засыпает, видимо, и Войта. Рудла с Pea «обмениваются мнениями»… Словом, без четверти три в вилле не спят и ведут дискуссию две пары. Рудла с Pea и Ирка с Александрой. Правда, эти двое свою дискуссию кончили раньше. Минут через пятнадцать.
— Саша узнала, что она девчонка первый сорт, получила поцелуй в лобик и притаилась в холле, подстерегая следующую посетительницу. — Глаза у Мирки блеснули зеленоватыми искорками, и она лукаво добавила: — Разумеется, меня.
— Вместо тебя, однако, на сцене появляется Валерия, значит, следующие полчаса у нас заполнены… А вот теперь мы медленно, но уверенно переходим от фактов к догадкам. Правда, пара зацепок здесь есть. Точнее, два письма.
— Сгораю от любопытства. О каких письмах идет речь?
— Под крышкой коробки сигарет «Астор», которую Андреа привезла Ирке из Франкфурта, на бумажной прокладке я обнаружил записку такого содержания: «Когда все уснут, приходи! Буду ждать в своей комнате». Записку я, к сожалению, забыл в Стрже, но запомнил ее дословно.
— А ты уверен, что это писал Ирка?
— Своей комнаты в вилле больше ни у кого не было. Так что вопрос только в том, кому эта записка предназначалась.
— Как кому! Валерии, конечно!
— Ты так думаешь? А вот я насчет адресата не уверен. Очень важно и то, когда он ее писал. Если позволишь, перейдем к возможным адресатам. Предположим, это Саша…
— Саша? Нет, Гонза, только не Саша. Тогда почему он ее прогнал?
— Потому что после к нему привязалась Валерия! Не забывай и про Ярмилу. Он постарался от нее отделаться, потому что она стала предъявлять на него особые права. В пятницу мы вместе посмеялись над этим, а теперь я страшно жалею, что она не продержалась до конца.
Мирка задумалась. Потом спустила ноги с кресла, поправила платье, оперлась локтями о колени, положила подбородок на сомкнутые большие пальцы и спросила:
— Эту записку ты нашел в коробке «Астор», которую привезла ему Андреа?
— Совершенно верно. На прокладке под крышкой.
— И хотел бы знать, когда Ирка ее написал?
— Очень.
— Так вот, Гонза. — Она положила ладони на подлокотники. — Не стану тебя водить за нос: я это знаю.
— Да ты что!..
— Около полуночи мне вдруг захотелось соленого миндаля, и я пошла на кухню. Там за столом сидел Ирка, в руке у него была коробка «Астор». Открытая. Когда он меня увидел, то сразу же закрыл коробку, но потом открыл снова и предложил мне закурить. А на столе лежал карандаш… Записка написана карандашом?
— Да, — кивнул я. — Значит, этот след ведет в тупик.
— Почему? — удивилась Мирка, явно не ожидавшая такого замечания.
— Потому что записку он наверняка не передал — ни Саше, ни Ярмиле. Не успел передать, видимо, еще не знал, что после полуночи на него насядет Валерия. Она хотела с ним поговорить и взяла с него обещание, что он ее дождется. Ирка пытался ее отговорить, но Валерия это Валерия, сама знаешь. И она своего добилась.
— Мотив: приступ внезапной ярости… — тихо произнесла Мирка. И после паузы испуганно добавила: — Но тогда бы скорее убил…
— Погоди, — прервал я ее. — Не будем спешить. Валерия меня заверила, что Ирка отправил ее прочь примерно через полчаса. О деталях я ее, разумеется, не расспрашивал. Но знаю, что они выпили вместе по рюмке сливовицы. По словам Валерии, у Ирки осталось еще полбутылки. А вот утром… Утром бутылка была пустая. Валерия пыталась меня убедить, что Ирка допил ее сам. Но я в этом сомневаюсь…
— Ну а кто, по-твоему, ему помогал?
— Кто угодно. Потому что дальше у нас дыра на целый час. С половины третьего до половины четвертого все спали. Во всяком случае, так все уверяют. Кроме Рудлы. То, что он не мог уснуть, это понятно… Так вот, около половины третьего он услышал в холле какие-то звуки, шаги, словом, шум. Сначала я предположил, что он слышал Валерию, но та вряд ли сильно шумела бы, ведь совсем рядом был Войта. А в холле все-таки что-то случилось.
— Ярмила?
— С таким же успехом это могли быть Андреа или Саша.
— Если только Валерия сказала правду и действительно вернулась от Ирки до половины третьего.
— Надо будет у нее уточнить. Так или иначе, все равно придется еще раз поговорить с обоими Дубенецкими. Проверить слова Валерии не у кого, а с Войты вообще взятки гладки: спал и ничего не слышал. Точка!.. А ты постарайся все вытянуть из Андреа.
— Почему из Андреа?
— Потому что после ссоры с Рудлой она тоже вряд ли сразу уснула. Может, что-нибудь еще вспомнит.
Сумрак в комнате сгущался. Было уже почти полдевятого. Я допил свою рюмку и добавил:
— А теперь от фактов переходим к загадкам.
— Загадкам?
Я сунул руку в карман пиджака и сказал:
— Загадка номер один. Но для этого понадобится свет. Глаза у тебя, правда, кошачьи, но все равно в темноте читать трудно… — Я подал ей сложенный листок бумаги. — Неотправленное Иркино письмо. Я нашел его после обеда в субботу на его письменном столе. Очень хотел бы знать, что ты на это скажешь.
Мирка взяла письмо, развернула. Потом зажгла стоящий возле кресла торшер и принялась читать. Свет лампы, отражаясь от ее волос, окрасил всю комнату в огненно-рыжий цвет. Она читала медленно, внимательно, потом положила письмо на стол и произнесла:
