Издательство «Развлечение» - Выходец с того света
После долгих исканий и пересмотрев в спальне каждую мелочь, он выпрямился и покачал головой.
Следов от ног было много, и в комнату было нанесено столько грязи и пыли, что о химическом и микроскопическом анализе нечего было и думать.
Опытный сыщик опустился в ближайшее кресло и окинул взглядом поле действий.
Здесь всякий труд и всякое старание были тщетны, каждая попытка пойти по тому или другому следу неминуемо повела бы на ложный путь.
Но что это? Ему показалось, что кто-то пытается открыть входную дверь.
Всегда готовый ко всяким случайностям, сыщик мгновенно погасил фонарь и бесшумно исчез за большим занавесом окна, при чем обеспечил себе возможность через щель смотреть в комнату.
Через некоторое время раздались шлепающие шаги и в свете фонаря в коридоре показалась человеческая фигура, которая затем вошла в спальню. Пришелец внимательно осмотрелся и потом зажег люстру, так что сияющий свет залил всю комнату.
Сыщик за занавесом вздрогнул. К своему крайнему удивлению в таинственном посетителе он узнал того самого Крейзерта, доверенного юстиции советника, с которым он сегодня днем познакомился.
Крейзерт вынул из кармана связку ключей и направился к несгораемой кассе, ему незачем было применять лом, так как ключи в его руках в одну минуту открыли замок.
Различные полки кассы были нагружены ценными бумагами наличными деньгами и драгоценными вещами. Дрожащими от жадности руками Крейзерт выхватывал эти предметы и прятал их в кожаную сумку, привешенную к поясу.
Звон золотых цепочек и колец, постукиванье золотых монет еще более увеличивали жадность преступника — он еле сдерживался при виде этого зрелища — из его груди вырывался хрип и свист.
Сыщик был удовлетворен.
Дело развивалось лучше, чем он ожидал; вторжение алчущего добычи составило дальнейшее звено в цепи преступлений его самого и его соучастников.
В ночь убийства драгоценности остались нетронутыми. Полиция должна была усмотреть в убийстве только деяние родственника, опасающегося за свое наследство — и действительно она накинулась на ближе всего стоящего поручика фон Росла.
А теперь настало время припрятать сокровища убитого, прежде чем душеприказчики завладеют ими.
Не дурно придумано!
Но что это?
Что значит этот шум у входной двери?
Дом убийства как будто представляет собою сегодня место сходки всех ищущих приключений.
Крейзерт также услышал шум.
Мертвенная бледность покрыла его лицо.
Он быстро закрыл дверь железной кассы, погасил газовые рожки и шмыгнул за ближайшее мягкое кресло с высокой спинкой.
Испуг опасавшегося за свою свободу Крейзерта имел основательную причину. Незнакомцы, только что вошедшие в дом, казалось, не очень стремились к месту совершения убийства, а шаги их раздавались то громче, то тише, по всему дому.
Стоявший в весьма неудобной позе на коленях за креслом Крейзерт поправился и вытер пот с холодного лба.
Наконец шаги стали приближаться к двери. Вошло двое мужчин, и электрическим фонарем осветили всю комнату.
— Вы ошиблись, вахмистр, в целом доме нет ни души!
Старый полицейский вахмистр Штурм энергично покачал седой головой.
— Господин инспектор, откровенно говоря, я никогда не верил в виновность поручика фон Росла и сегодня тоже не верю в нее; и поэтому я по ночам делаю обходы вокруг виллы. Я уже несколько раз видел каких-то подозрительных людей, они были очень осторожны и всегда исчезали при моем приближении.
— Вы упрямец, Штурм, — сказал Вендорф. — Вы влюблены в этого легкомысленного поручика фон Росла и во чтобы то ни стало хотите уличить другого виновника, но это вам никогда не удастся. Никто другой не был заинтересован в смерти старого скряги. Я допросил всех свидетелей и уверен в виновности поручика. — Но что это за шум? Мы здесь не одни — там в углу за креслом что-то шевелится!
Старый вахмистр вынул револьвер и направил полный луч света на указанный угол.
— Так и есть — тут что-то шевелится!
В эту секунду какая-то длинная, темная фигура выскочила на середину комнаты — сильный удар, нанесенный резиновой дубинкой в затылок, моментально сразил старого вахмистра, в бесчувствии свалившегося на пол.
Второй удар с той же силой поразил инспектора, лишившегося с перепуга всякой способности двигаться.
Высокий мужчина схватил упавший на пол фонарь и осветил угол таким образом, что луч света озарил Крейзерта, все еще сидевшего за креслом, причем сам державший фонарь оставался в темноте.
— Живо, вы там, поднимайтесь, и воспользуйтесь случаем, предоставленным бессознательным состоянием обоих полицейских — оно долго не продлится, а потому нужно спешить!
Крейзерт вскочил — он и не пытался узнать своего освободителя. Он только стремился выйти из этого страшного дома, и, ярко освещенный лучами фонаря, он поторопился к выходу и скрылся в ночной темноте.
Знаменитый сыщик закрыл свет и выждал, пока неровные шаги гонимого диким испугом замолкли в ночной тишине, а потом сам вышел из дому, осторожно оглянулся и окольными путями вернулся к себе домой.
Посещение дома было не безопасно, но оно стоило затраченного труда. К счастью, он во время успел вмешаться. Оба полицейские неумелой рукой разорвали бы всю сеть обвинений и затруднили, если не устранили бы совсем, возможности уличения настоящих убийц. Удары резиновой дубинкой не были опасны, через несколько часов можно было превозмочь их последствия.
А теперь необходимо было поспать несколько часов, следующий день требовал свежих сил.
Быстрыми шагами Шерлок Холмс направился к Карльтон-отелю.
. . . . . . . . . .В большом зале здания суда мистер Блэкфильд оживленно разговаривал с адвокатом, д-ром Гагенсом, защитником поручика фон Росла.
Нервный, оживленно жестикулировавший юрист с виду и по наружности походил на своего спутника.
После довольно продолжительного разговора, они расстались, и сыщик опять пошел в отель. Брови его мрачно сдвинулись.
Он заходил в здание суда с целью исходатайствовать свидание с подследственным поручиком фон Росла, но усилия его оказались тщетными — судебный устав не знал никаких исключений, независимо от каких бы то ни было причин.
Так или иначе, он должен был видеться с ним. Но каким образом устроить свидание?
Он сел в кресло и стал раздумывать.
Вдруг он вскочил. Ему пришла идея — да, так можно будет устроить! Он потирал руки от удовольствия.
Короткое время спустя он явился на квартиру защитника.
— У меня к вам большая просьба, господин доктор, — начал он, — от исполнения которой для меня зависит очень многое.
— Прошу вас, объясните, в чем дело, если только возможно будет, я сделаю все, что в моих силах.
— Я обязательно должен переговорить с подследственным поручиком в его же собственном интересе.
— Я могу только повторить, что к крайнему сожалению не в состоянии вам помочь в данном случае. Кроме судебного персонала только я имею доступ к нему!
— Это мне известно, и вот на этом-то я и строю свой план! — улыбнулся сыщик.
— Не понимаю, — проворчал адвокат, удивленно глядя на Холмса. — Положительно помешанный, настоящий тип чудака-американца, — подумал он.
Тем временем Шерлок Холмс продолжал:
— На вас надета темная тонко-клетчатая пиджачная пара редко встречающегося бурого цвета. Уже благодаря этой паре тот, кто наденет ее, будет принят за господина д-ра Гагенса. Позвольте мне, прошу вас, поносить этот костюм в течение нескольких часов, чтобы я в роли защитника мог проникнуть в комнату обвиняемого. Случайно мы похожи друг на друга по росту и телосложению, а о гриме моего лица и о бороде, схожей с вашей, я озабочусь сам. Соглашаетесь с моим предложением?
Удивленный адвокат уставился на сыщика. Он, однако, любил гениальность во всяком ее проявлении и был убежден, что чудак-англичанин может принести пользу его клиенту, хотя бы тем, что выведет его из его апатичного, безучастного состояния; и потому после некоторого колебания, тотчас же рассеянного Шерлоком Холмсом, он согласился.
Д-р Гагенс отправился в свою спальню, из которой в скором времени вернулся в сером пиджачном костюме, держа на руках свою темную пару.
Шерлок Холмс тем временем успел устроиться, вынув из своих бездонных карманов белила, пудру, воск для носа и несколько бород.
Д-р Гагенс удалился на некоторое время, и когда возвратился в комнату, то ему навстречу пошел его живой двойник, с любезной улыбкой на губах.
Не находя слов, он смерил его с ног до головы.
— На самом деле, это я, с головы до пят, — бормотал он в удивлении.
Затем оба сердечно распростились.
Никем не узнанный, Холмс добрался до комнаты Курта, в которую его и впустили, принимая его за защитника.
