Андрей Воронин - Инструктор над законом
Он поднялся на две ступеньки и уже занес ногу на третью, когда из чердачной тьмы прямо в лицо ему сверкнул огонь, а в уши ударил оглушительный грохот пистолетного выстрела. Лямин выпустил перекладину, за которую держался, и начал медленно заваливаться назад. Сверху выстрелили еще дважды. Лейтенанта швырнуло затылком на твердые доски пола, но сотрясение мозга ему уже не грозило, поскольку он был мертв.
***
Полковник Сорокин на время забыл о лейтенанте Лямине, посланном им к вдове Сивцова, - у него вдруг оказалось полным-полно своих собственных забот. Вспомнил он о нем только тогда, когда его "Волга" в сопровождении "уазика" с оперативниками преодолела уже половину расстояния от Москвы до дачного поселка Молодежный, где, как поведала полковнику жена Зверева, скорее всего, отсиживался преступный слесарь.
Сорокин снял трубку радиотелефона и связался с дежурным.
- Лямин не появлялся? - спросил он.
- Не появлялся и не звонил, товарищ полковник, - ответил дежурный.
- Появится - передай, чтобы ничего самостоятельно не предпринимал и обязательно пусть свяжется со мной. Не забудешь?
- Как можно, товарищ полковник! Я все записал, так что будьте спокойны. Приказано немедленно связаться с вами и ничего самостоятельно не предпринимать.
- Вот именно, - подтвердил Сорокин.
- Что-нибудь интересное откопали, товарищ полковник? - поинтересовался любознательный дежурный.
- Кто много знает - мало живет, - отрезал полковник. - И не вздумай там к Лямину приставать с расспросами. Это в твоих же интересах.
- Неужто вонючка? - ахнул дежурный.
"Вонючками" сотрудники полковника Сорокина называли дела, так или иначе подпадавшие под юрисдикцию ФСБ. Впрочем, название это появилось еще в те времена, когда департамент этот назывался несколько иначе, и Сорокин, покопавшись в памяти, припомнил, что слово "вонючка" в таком контексте услышал впервые от своего первого наставника, очень старого (по тогдашним сорокинским меркам) и фантастически опытного опера Горового, которого все без исключения, от мелкого карманника до министра юстиции, называли Семенычем. Так что словечко это, вполне возможно, гуляло среди московских сыскарей еще в те веселенькие времена, когда делами вроде этого занималось ГПУ.
Сорокин досадливо крякнул. "Ну вот, - подумал он, - начинается".
- Я таких слов не знаю, - сухо сказал он дежурному и живо представил, какую тот скроил при этом физиономию. - Занимайся своим делом и не ищи приключений на собственную задницу. Ты меня понял?
- Так точно, - бодро ответил дежурный, и по его тону Сорокин понял, что Лямина тот по прибытии будет пытать каленым железом и ублажать дармовыми сигаретами. Оставалось только надеяться, что у лейтенанта хватит ума помалкивать.
Он бросил трубку, закурил и пробормотал, окутываясь дымом:
- Болельщики, черт бы вас подрал...
Водитель скосил на него сочувственный взгляд карих глаз, но от комментариев воздержался. Видя, что начальство нервничает, он немного прибавил скорость. Позади жалобно засигналил "уазик", и без того уже шедший на пределе своих возможностей.
Водитель снова покосился на полковника, но тот лишь с досадой махнул рукой - вперед. "Волга" взвыла сиреной и понеслась с огромной скоростью, распугивая попутные машины. Сидевший сзади капитан Аверин оглянулся на "уазик", стремительно уменьшавшийся в размерах, немного пожевал губами, явно собираясь что-то произнести, но, перехватив в зеркальце тяжелый и сосредоточенный взгляд Сорокина, предпочел промолчать. Его сосед по сиденью не отрываясь смотрел со скучающим видом в окошко, скользя взглядом по серой полосе обочины.
Наконец, машина сбавила ход и осторожно сползла с шоссе на укатанную скользкую грунтовку.
Впереди показался поселок. Сорокин шофера не торопил. Знай он, что чуть более получаса назад по этой самой дороге бодро шагал Лямин, он вел бы себя по-другому, но в том-то и заключается главная прелесть "вонючки", что никто и никогда ничего не знает наперед и часто нарывается на выговор с понижением в должности, а то и на пулю. Тем не менее, полковника терзало странное нетерпение, и водитель, прекрасно изучивший повадки своего шефа, стал понемногу разгонять автомобиль на скользкой дороге.
Беспорядочное нагромождение разнообразных архитектурных стилей постепенно вырастало перед капотом "волги", становясь различимым в мельчайших подробностях. Шофер, не отрывая рук от баранки, указал гладко выбритым подбородком на прозрачный дымок, картинно вившийся над одной из крыш, и вопросительно взглянул на полковника. Он вообще предпочитал обходиться без слов, что среди шоферов, по наблюдениям Сорокина, было огромной редкостью. Полковник очень ценил в своем водителе это редкое качество и всячески его поощрял, хотя тот в поощрении не нуждался - он был "вещью в себе", и совратить его с пути истинного было не так-то просто. Поэтому Сорокин просто утвердительно кивнул.
Судя по всему, это была именно та дача, на которую они хотели попасть.
Через несколько минут автомобиль осторожно затормозил в тупике, которым кончалась укатанная дорога. Полковник первым выскочил из машины и решительно толкнул приоткрытую калитку, на ходу расстегивая клапан кобуры и чувствуя, как в затылок дышит нетерпеливый Аверин. Так и казалось, что вот сейчас он оттолкнет начальство с расчищенной дорожки прямо в ноздреватый сугроб и с криком "А ну, дай я!" устремится к крыльцу. Впрочем, на этот раз горячий капитан не стал нарушать субординацию, а может быть, просто не успел, потому что покрытая светлым прозрачным лаком дверь дачи вдруг распахнулась, и на крыльцо, лениво ковыряя в зубах какой-то щепочкой, неторопливо вышел рослый мужчина лет сорока, одетый в штатское, с черной коробочкой мобильного телефона в руке. Окинув прибывших безразличным взглядом, он что-то негромко проговорил в телефон, выслушал, кивая головой в ответ, закрыл крышку-микрофон и неторопливо спрятал телефон в карман.
- Как есть, вонючка, - тихо, но вполне отчетливо произнес за спиной у Сорокина Аверин.
Полковник вынужден был признать его правоту.
Человек на крыльце не был Николаем Зверевым, зато без помощи импортной оптики за версту было видно, кем этот человек БЫЛ. Это было видно по спокойному сытому лицу с печатью власти над низшими и посвященное(tm) в нечистые секреты высших, по тому, как он стоял и двигался.., да кто его знает, по каким еще признакам, но гэбэшника старой закваски полковник Сорокин опознал бы и в негре. Сорокин понял, что момент передачи дела наступил.
Тем не менее, игру надо было доигрывать, и он уверенно двинулся к крыльцу, одной рукой высвобождая из кобуры пистолет, а другой, извлекая из кармана служебное удостоверение.
- Милиция, - стараясь говорить спокойно, произнес он. - Прошу предъявить документы.
- Кончай балаган, полковник, - лениво отозвался человек на крыльце. Ведь все же ясно, так на кой черт тебе мои документы?
- Вот ведь сука, - пробормотал позади Аверин. - А вот шлепнуть его за оказание сопротивления, и вся недолга.
Теперь Сорокин узнал того, кто стоял на крыльце. Это был майор госбезопасности Круглов, с которым извилистая ментовская судьба свела полковника несколько лет назад.
- Что это значит, майор? - спросил он, пряча удостоверение обратно в карман, но не торопясь убирать пистолет. - Я здесь по делу об убийстве, а у тебя, между прочим, на лбу не написано, что ты до сих пор работаешь в органах. Так что предъяви-ка документы, пока тебе не предъявили что-нибудь еще и объясни, что ты здесь делаешь.
- Ковбой, - покачал головой Круглов. - А тебе не кажется, полковник, что ты слегка превышаешь свои полномочия? И, может быть, даже не слегка?
По старой дружбе я готов объяснить тебе, что я здесь делаю, но уж никак не при твоих подчиненных.
- Ясно, ясно, - буркнул Сорокин, пряча пистолет. Позади протяжно, с явным разочарованием вздохнул Аверин.
- В машину, - приказал своим людям Сорокин и поднялся на крыльцо.
- Так-то лучше, полковник, - дружелюбно сказал Круглов. - У вас своя работа, у нас - своя.
- Документы покажи, - стараясь не цедить слова сквозь зубы, сказал полковник.
Майор с готовностью продемонстрировал ему свои документы, оказавшиеся, как и следовало ожидать, в полном порядке, и с насмешливой галантностью указал на дверь, приглашая в дом.
Полковник вошел, настороженно оглядываясь и в любую минуту ожидая подвоха - в том, что какой-то подвох существует, он не сомневался.
- Покурим? - предложил Круглов, указывая на стоящие возле камина удобные кресла и по-хозяйски опускаясь в одно из них.
- Покурим, - согласился Сорокин, садясь напротив.
Они закурили, и Круглов, отчего-то покрутив головой, начал свой рассказ.
- Вы молодцы, полковник, - начал он, - что так быстро вышли на этого Зверева. Дело в том, что в данный момент я курирую по линии своего ведомства этот самый заводишко - ну там, утечка информации, режим секретности и прочее никому не интересное дерьмо. В общем, должность, признаться тебе, не бей лежачего. И тут вдруг обнаруживается... - он сделал паузу, чтобы раскурить потухшую сигарету, - обнаруживается, что с заводика моего происходит утечка стратегического сырья. Ах ты, еж твою двадцать! Я туда, я сюда - ни хрена не пойму!
