Г Касьянов - Конспиративная квартира
Неужели в одном из этих изделий через два-три дня окажусь и я сам? Не хочу... Отношения с охранниками у меня установились сносные. После описанного выше боя гладиаторов я был умыт, протёрт холодным полотенцем и накормлен. Ухаживали за мной обе няньки с весёлой фамильярностью и время от времени ласково, с добавлением нецензурных поговорок, поминали, что если бы я не психанул и не стал пинать шефа ногами, то и сам не пострадал так. Но ничего, говорили они, я мужик выносливый, всё заживёт, как на собаке.
Чёрт их знает, может, они были даже довольны, что я слегка попинал его...
Так или иначе, но поколотив немножко шефа, лично я получил, кроме хороших тумаков, ещё и моральное удовлетворение. Будто дал по уху президенту родной страны. Но это, собственно, не важно. Важно, доживу ли я, к примеру, до послезавтрашнего дня...
Ах, бедный Конусов, глупый научный сотрудник! Ну и в переплёт ты попал. Уж и гроб для тебя приготовили эти заботливые люди; и похоронят они тебя без особых хлопот, можешь быть уверен. Всё у них схвачено, осечки нигде не будет. Дело за малым: помочь им добыть этот самый, как его... металл. И всё. Далее пойдёт естественный процесс заметания следов и устранения нежелательных личностей. В том числе и научных сотрудников. Такие дела делаются отнюдь не филантропами. Для них сие просто дело техники. Что же это за металл такой убойной силы?
Нет, тормози, парень, о нём пока рассуждать ни к чему. Не об этом надо думать, вначале - о себе. Об этом - потом, если жив останусь.
Так. Что рассказывать завтра здешнему долбаному шефу? Признаваться, что я ничего не знаю про металл - всё равно, что подписывать свой смертный приговор. Я жив, пока им нужен. Хорошо бы рассказать ему что-то столь увлекательное, чтобы он тут же ухватил задницу в горсть и ускакал куда-нибудь подальше. И не появлялся подольше. Ладно, подумаем...
Сильно меня беспокоило то, что я ничего конкретно не знаю об этом проклятом стратегическом металле. Впрочем, почему же ничего не знаю? Э-э... Пацюк сказал: Худорожков везёт его показать покупателю. Следовательно, речь идёт о каком-то образце, а не о большой партии. И этот ценный образец исчез после квартирной кражи. А украл его я. Знаменитый форточник. Замечательно...
Ну хорошо, пусть я украл. А как он может выглядеть, образец? Я же нашёл его каким-то образом в квартире старшего инженера... Как нашёл?
В этот момент дверь распахнулась и в освещённом проёме появилась фигура Серого. Заботливый человек, милый юноша, пришёл проверить, не замышляю ли я что-нибудь нехорошее.
- Чего надо? - пробурчал я. - Опять вниз?
- Надо спать, - сказал Серый голосом доброго ротного старшины. Почему не спишь?
- Успеется. В том ящике внизу высплюсь ещё.
Говорил я уже сносно, хотя губами шевелил с некоторым усилием. Серый всмотрелся в кушетку, на которой я лежал, и спросил подозрительно:
- Психуешь опять?
- Пси... что? - не понял я.
Он хмыкнул.
- Серый, - спросил я, - ты веришь в переселение душ?
Серый долго думал, не отрывая от меня взгляда, потом сказал медленно:
- Не гони дуру. Какое переселение?
- Гм... Это я так, от большого ума. Не обращай внимания. Серый, а как фамилия этого... Филарета Назаровича? Не Билли Бонс?
- Ты какой-то чокнутый, - возмутился Серый. - От большого ума. Ещё переселиться куда-то хочет. Тебя даже в дурдом не поселят, мозгов, как у курицы...
- А тебя?
- Чего меня?
- Поселят туда?
Лицо его находилось в тени, а фигура была освещена, и по фигуре заметно было, как доходит до него смысл вопроса. Всего через две-три секунды передо мною стоял уже не заботливый старшина, а разъярённый бык. Бык сказал с хрипотцей:
- Хамишь, парень. Бля буду.
И повёл шеей.
- Да ладно, сорвалось, - объяснил я с досадой. - Нервничаю. А почему ты мои мозги низко так ценишь?
Да, бить меня сегодня, видимо, не рекомендовалось, чтобы не осложнять шефу утренний разговор. Этакий постный день. Поэтому быку пришлось принять моё объяснение. Он подышал, расслабился и ответил:
- Разве умный будет кидаться на шефа? Да ещё ногами... Нет, точно дурак.
Кажется, это воспоминание опять лишило его равновесия. Он энергично плюнул под ноги, на ковёр, повернулся и вышел, плотно закрыв дверь.
Я невесело усмехнулся. Отморозок...
За пуленепробиваемым окном вдруг яростно залаяла собака; кто-то чужой в эти предутренние часы шлялся у подъезда.
* * *
- Доброе утро! - радостно произнёс шеф, появившись утром в гостиной.
Честное слово, это была откровенная ложь. Ну какое там, к чёрту, доброе! Но я мужественно соврал:
- Да, шеф, доброе.
Полагалось иметь вид спокойный и уверенный.
- Как спалось?
- Я спал, - опять значительным голосом соврал я, - наслаждаясь мыслью, что меня тут очень уважают. Потому что сильно боятся.
- Сильно боятся? - поразился шеф.
- Угы-гы! - хохотнул Серый. - Малый шутит.
Тогда я поднял скованные наручниками запястья и молча предъявил их шефу. Шеф задумчиво посмотрел на мои скрюченные пальцы и объяснил:
- Ты не прав. Это не знак уважения, это мера наказания. Но у меня сегодня хорошее настроение. Сними, Серый.
В тот же миг из коридора высунулась на удивление благостная физиономия Самохи.
- Я не нужен? - деликатно поинтересовался он.
Вот прохиндей: всё слышит, хотя только что на кухне беседовал с...
Да, я забыл сказать: шеф пришёл не один; с ним была дама.
Это, естественно, вызвало повышенный интерес к гостям.
По снятии с дамы изящной шубки выяснилось, что дама была при больших достоинствах, выражавшихся в соблазнительной рельефности отдельных частей тела. Тут же сразу стало понятно, почему у шефа сегодня хорошее настроение. А судя по её мимолётному взгляду, брошенному на меня из коридора, она легко выделяла мужчин из окружающей обстановки. Впрочем, в гостиную дама не зашла, а двинулась сразу на кухню, сопровождаемая галантным Самохой, тащившим туда же какие-то свёртки и кульки.
И вскоре из кухни донеслось приятное на слух щебетанье. Дама энергично стрекотала, как эстрадная звезда перед телекамерой: не заканчивая фраз и перескакивая с пятого на десятое.
Однако вслушиваться в милый лепет было некогда. Здесь у нас полным ходом готовились ответственные переговоры.
Объявив - с момента своего появления - всеобщий мораторий на силовые действия, шеф принудил Серого снять с меня наручники и велел подать из кухни кофе. Вместе с кофе мигом явился и Самоха.
Но тут выяснилось, что шеф имел совсем другие намерения.
- Серый, - сказал он, - проводи Эмму в подвал. Пусть возьмёт там, что ей надо. Десять пакетов. Ты, Самоха, посиди на кухне, покарауль... Вдруг принесёт кого-нибудь нелёгкая. Мы пока поговорим.
Что-то неуловимое скользнуло по лицу Самохи, будто тучка какая-то пробежала, но он встал и вышел в коридор. Вместо него в комнату походкой манекенщицы вошла дама, именуемая Эммой, в длинном чёрном платье, облегающем тело.
- Приятного аппетита, - пожелала она и взглянула на меня. Однако, этакая зараза... Между прочим то, что сверкало в разрезах её шикарного платья, заслуживало пристального внимания. Но рядом сидел шеф. Ах, скорее всего, дразнит она своего хозяина, подумал я и благовоспитанно наклонил голову в полупоклоне.
Ладно, подразним вместе.
Серый дёрнулся со стула, сказал отрывисто:
- Пошли!
И вышел в дверь. Настроение у него явно упало.
- Смотри там... без шуток, - сонным голосом предупредил шеф.
Эмма повела плечами, Серый не среагировал.
Дверь, наконец, закрылась. В комнате мы остались вдвоём.
- Ну, - сказал шеф, - я слушаю.
В ответ я молчал.
В моих деловых отношениях с этим Билли Бонсом явно чего-то недоставало. Какой-то изюминки. Это было опасно, он мог заподозрить неладное.
Прошло несколько секунд.
- Никак в молчанку решил поиграть? - удивился шеф.
- Нет, - ответил я и потёр пальцами кисти рук. - Думаю.
- У тебя время было. Думай скорей.
- Сомнения одолевают...
- Ну-ну?
Он ободряюще кивнул, как кивает учитель штатному двоечнику, от которого ожидает получить после хорошей подсказки правильный ответ.
Ответ был такой:
- Не запрягай раньше времени. Мне кое-что непонятно. Какие у тебя права на этот металл?
- Вот как даже... - произнёс шеф и посмотрел на меня с усмешкой. Ожил за ночь?
- Да не в том дело, что ожил... Я понимаю, права у того, кто сильней. Но всё-таки: твой это металл или не твой? Скажи, ты же ничего не теряешь.
- Ага, совесть тебя мучает, - определил шеф. - Отдаёшься и не знаешь, хорошему человеку или нет. А где была твоя совесть, когда ты в чужой квартире хапнул этот... ценный предмет?
Я молчал, глядя мимо него.
- Успокойся: металл - наш. С нашего рудника. Нашими людьми сделан. Так что плюнь на свои сомнения и разотри. Давай вести разговор по делу. Согласен? Или нет?
- Согласен. Только... Не обессудь, ещё один вопросик. Последний. За что Худорожкова убили? Он же ваш человек. Я прав?
