Андрей Быстров - Странники в ночи
- Земля - не центр Вселенной, - сказал он, - но я не стану об этом с тобой спорить просто потому, что в моем распоряжении нет аргументов, которые ты мог бы понять, а другие тебе недоступны. Допустим, ты прав... Но при такой постановке вопроса разве ты не испытываешь трудностей с теодицеей?
- Есть Бог, и есть Сатана. Мне неизвестно, сочтет ли меня Господь достойным благодати, а вот ты уже одной ногой в аду, и тебя спасет только очищающий костер...
- Ultima ratio(, - усмехнулся алхимик.
Агирре пристально посмотрел на орудия пытки.
- Я пришел сюда потому, - произнес он веско, - что надеялся увидеть тень раскаяния на твоем лице. Но теперь я вижу противоположное. Ты упрям, и ты опасен, еретик. Завтра на рассвете начнутся допросы. У тебя есть одна ночь, чтобы поразмыслить хорошенько...
С этими словами Агирре повернулся и сделал шаг к двери, но был остановлен следующей фразой Марко Кассиуса.
- В моем распоряжении больше времени, чем ты думаешь.
- Что?!
- Много больше... Столько, сколько мне понадобится. А вот много ли его осталось у тебя?
Епископ вплотную подошел к узнику.
- Что это значит, алхимик?
- Тебе сорок пять лет. Всю сознательную жизнь ты потратил на защиту того, о чем имеешь довольно смутное представление, и на борьбу с тем, о чем и вовсе никакого представления не имеешь. Через двадцать лет тебе будет шестьдесят пять, и граница приблизится вплотную. Тебя начнут терзать страхи... Едва ли ты будешь сожалеть о сотнях сожженных, о нет... Тебе удобнее именовать их спасенными, пусть так. Но однажды ты с ужасом поймешь, что не продвинулся ни на шаг, остался там же, где и был. Перед Великой Тьмой твои вопросы встанут в полный рост, и ни на один ты не найдешь ответа.
После непродолжительного молчания Агирре спросил с неприкрытым сарказмом:
- Значит, ты ближе к Истине, чем я ?
- Конечно, нет. Но я иду, а ты стоишь на месте.
- Поразительно, - заметил Агирре. - Ты сокрушаешься о том, что со мной станет через двадцать лет, в то время как перед тобой врата Великой Тьмы уже открыты...
- И такие слова я слышу от ортодоксального догматика ? Разве ты решаешь, кому и сколько отпущено дней и лет? И разве тебе, верящему в Свет, повторять мои еретические сентенции о Великой Тьме ?
Агирре как будто смутился, но сбить его с толку было нелегко.
- Я не стану присваивать прерогативы Господа, - жестко проговорил он, - но являясь его послушным орудием, посоветую тебе больше думать о собственной душе...
- Душа? С моей точки зрения, гм... Ну, неважно. В тебе много книжной премудрости, но ты прошел мало дорог. Истина одна, но пути к ней различны. Существуют бездны гедонизма, существуют богатство и власть, магия и наука, искушение бесконечного познания и война, торжество победы и жажда покоя, и наконец...
- Ты хочешь сказать, - с неожиданным любопытством перебил Агирре, тем самым навсегда лишив себя возможности узнать, что могло бы последовать за словом "наконец", - что сам прошел через все это?
Кассиус слегка приподнял брови.
- Не обязательно опускать руку в котел, чтобы убедиться, что похлебка горяча... Может быть, мой путь был иным... А может быть, и нет. Не обо мне речь, а о тебе. Сейчас у тебя есть только ответы. Но со временем ответов будет становиться все меньше, а вопросов все больше. И тебе не избежать извилистых и тернистых путей... Если, конечно, ты захочешь когда-нибудь мысленно возвратиться к нашей беседе.
- Я хочу того, чего хочет Святая Церковь.
- О да, разумеется. У тебя нет в этом сомнений.
- Вскоре их не останется и у тебя.
- Уже не осталось. Ты хочешь того, чего хочет Империя Эго.
- Империя Эго? - удивленно переспросил Агирре. - Никогда не слышал о такой. Но ты... Ты много путешествовал... Что это за государство, где оно расположено? Почему ты считаешь, что мои действия объективно направлены на пользу Империи Эго... И очевидно, идут во вред Испании и Святому Престолу?
Марко Кассиус вдруг расхохотался, чем поверг Агирре в ещё большее изумление.
- Это не государство, - сказал он, оборвав смех. - Это энергоинформационная структура в глубинах Вселенной . У неё нет собственной воли и разума в нашем понимании, но она всепроникающа и вездесуща. Если нужна грубая аналогия, возьмем Солнце. Оно тоже неразумно, но каждая живая веточка на Земле пропитана его лучами, и без него невозможен никакой жизненный процесс...
- Достаточно, - сказал Агирре, моментально утративший интерес к теме, как только ему стало ясно, что симуляция безумия продолжается. - Я покидаю тебя, Марко. За тобой придут утром, а пока ты получишь еду, питье... И ночь на то, чтобы образумиться.
- Прощай, дон Альваро... Святой отец. Мне жаль, что мы не сможем возобновить нашу беседу, но завтра меня уже не будет здесь, и дальнейшее тебе предстоит постигать одному.
- Не надейся, что тебя казнят так скоро, - Агирре выразительно похлопал ладонью по деревянной раме "кастильского ложа". - Уж об этом-то я позабочусь.
Он подошел к двери и трижды постучал. Стражники отперли скрипучие засовы. Агирре бросил недобрый взгляд на узника и шагнул через порог.
5.
В эту ночь Альваро Агирре спал очень плохо. Перед тем, как отойти ко сну, он допоздна работал, составляя донесения в канцелярию апостолического нунция и в секретариат конгрегации Святой Службы - об аресте Марко Кассиуса и предварительных результатах обыска в его лаборатории (где оказалось так много улик, что на разбор и описание всех могли потребоваться месяцы). Эти донесения не были срочными, но Агирре намеренно изнурял себя работой, чтобы не думать о разговоре со старым алхимиком. Речи старика смущали его. Симуляция сумасшествия? Да, так это выглядело поначалу. Однако после Агирре не мог отделаться от ощущения, что не было там и намека ни на симуляцию, ни на подлинное безумие. Нет, старик говорил о вещах не менее реальных, нежели замок Морельос, но лежащих за пределами привычного круга восприятий Агирре. И еще: в разговоре как будто прозвучало нечто очень важное, ключевое... Но что? Агирре не мог вспомнить, не мог понять. Вообще, беседа с Кассиусом скверно запечатлелась в его памяти. Осталось воспоминание о странных, отравляющих, запретных и возмутительных, тем не менее влекущих и притягательных речах, которым трудно сопротивляться, но о каких именно? Кроме отдельных ярких фрагментов, в сознании не проявлялось ничего или почти ничего. Магия, сатанинское наваждение? Может быть.
Итак, Альваро Агирре провел ночь в смятении и тревоге, а в короткие моменты забытья ему снились драконы. Не те, с берегов реки Тахо, а другие, тянущие когтистые лапы к сердцу инквизитора и щелкающие зубами у его горла.
Едва занялся рассвет, слуга возвестил о приходе аудитора Доминика Перейры. Агирре спустился к аудитору через полчаса и был поражен его расстроенным и растерянным видом.
- Кассиус бежал из Морельоса, монсеньер, - без предисловий сказал Перейра.
До невыспавшегося Агирре не сразу добрался смысл ошеломляющего сообщения.
- Как .... - хрипло пробормотал он.
- Час назад. Стражник Хорхе услышал какие-то звуки в камере... Так он говорит... Постукивания, а потом звон, будто упал железный лист... Он вошел... Там никого не было...
- Едем.
- Куда?
- В Морельос. Подробности по дороге.
Черная карета неслась по улицам пробуждающегося города, как вестник несчастья. Отец аудитор сбивчиво излагал относящиеся к делу сведения, хотя в сущности докладывать было не о чем.
- Стражники Луис и Хорхе арестованы... Они посажены в карцер в Морельосе... Предполагается, что они подкуплены еретиком и помогли ему бежать...
- Чушь, - раздраженно отмахнулся Агирре. - В таком случае они бежали бы вместе с ним, а не дожидались ареста.
- Других объяснений нет... Стражники уверяют, что не спали и не пили вина... Похоже, вправду не пили... Засовы надежны, а в отдушину и крыса не проскользнет...
В Морельосе епископа и аудитора встретили комендант замка и отец Нимейрос из Святой Службы. Они выглядели столь же растерянными, как и Перейра. Ни слова не говоря, Агирре прошел в каземат, откуда таинственным образом исчез старый алхимик.
Здесь ничего не изменилось...Да и что могло измениться? Колеблющийся неверный свет факела, колышащиеся тени пыточных станков... Впрочем, не совсем так. Одно изменение Агирре все-таки заметил.
На закопченном камне наружной стены появилась надпись, процарапанная чем-то острым. Этой надписи не было вчера... Всего два слова.
SAPIENTI SAT(
Агирре тяжело опустился на табурет. Он сидел неподвижно, глядя в пол, до тех пор пока комендант не осмелился осторожно вопросить :
- Монсеньер желает поговорить со стражниками?
Стряхнув дурманящее оцепенение, Агирре ответил:
- Нет. Зачем? - он обратился к Перейре. - Я хочу осмотреть его лабораторию. Кто там сейчас?
- Вчера шел обыск, монсеньер, люди устали... Сейчас там никого нет, кроме солдат и капитана.
- Хорошо. Отправляемся туда.
