Айше Лилуай - Я наблюдаю за тобой
- Ничего подобного, - резко возразил Торстеин. – Сиди, малыш.
Кэйа осторожно взглянула на мужа: Андор упорно смотрел в стол, сжав челюсти, о чем можно было догадаться по напрягшимся желвакам у него на скулах. Казалось, он вот-вот начнет скрежетать зубами. Кэйа давно знала: ее супругу совсем не по душе, что Стеин так балует их сына, к тому же она догадывалась: Андору не по себе еще и оттого, что из-за этого Болдр так сильно любит дядю и совсем не ценит любви отца. Чтобы успокоить мужа, Кэйа накрыла ладонью его руку, словно напоминая ему, что все в порядке. Андор медленно и с неохотой расслабился. Он был уже научен горьким опытом, ведь слишком много слез с лица возлюбленной пришлось ему вытирать после своих перепалок с шурином.
- Как поживает доктор Сорбо, Торстеин? – стараясь смягчить резкость Норсенга, поинтересовалась Эидис.
- У него все хорошо, - ответил Стеин и, мгновенно забыв про хозяйку, повернулся к сестре. – Он передает тебе привет, Кэйа.
Она улыбнулась.
- Скажи ему, что «малышка Кэйа» все еще молится за него каждое утро, чтобы он всегда был здоров и полон сил.
- А его внук, Инглинг, все еще здесь, в деревне? – вновь спросила Эидис.
- Да, герр Сорбо сам обучает его всему, что знает. Между ними такие теплые отношения, что они не хотят разлучаться даже на несколько месяцев.
- Представляю… - задумчиво протянула хозяйка дома. – Бедный молодой человек… Бедный доктор Сорбо. Ведь у них, кроме друг друга, больше нет никого?
Фолки под столом ткнул ногой свою слишком любопытную жену. В это же самое время Андор негромко окликнул с предостережением:
- Мама…
Торстеин едва сдерживал свою злость, прикусив губу. Ему хотелось с вызовом бросить в лицо каждому из Халворсенов: «У них есть я!». Но он решил все-таки сдержаться.
- Никого. Мне бы не хотелось говорить о том, какие тяжелые испытания легли на плечи этого благородного человека и какие утраты ему пришлось пережить.
- Да, разумеется, - поспешно вставил Фолки. - Об этом не хочет говорить вся деревня.
- И вместе с тем вся деревня скорбит о его несчастьях, - добавила Кэйа.
Стеин вскинул голову.
- Надеюсь, ты не говорила им ничего лишнего о герре Томасе. – Его глаза сверкнули.
- Ничего из того, что, по моему мнению, могло быть его тайной, - уклончиво ответила его сестра.
- Что ты хочешь этим сказать?
На этот раз уже во взгляде Кэйи, равно как и в ее голосе, проскользнул холодок.
- Я всегда уважала и ценила того, кто вырастил меня так же, как тебя. Но герр Томас никогда не просил меня молчать, никогда не рассказывал мне о себе такого, чего можно было бы стыдиться или что нужно было бы скрывать. А в таком случае… у меня нет секретов от моей семьи.
- Твоей семьи? А Томаса, а меня ты к своей семье уже не относишь? – Стеин захлебнулся гневом и болью.
Кэйа побледнела.
- Оставь в покое мою жену, Торстеин, - сквозь зубы процедил Андор.
Норсенг резко повернулся к нему с холодным огнем в глазах.
- А ты не дави на мою сестру! Это все ты, я знаю! Ты настраиваешь ее против меня.
Андор привстал, однако Фолки отреагировал мгновенно, схватил сына за руку и усадил обратно на место.
- Угомонись, - строго велел он ему.
Но Андор уже не скрывал презрения и гнева в своем взгляде и словно хотел насквозь пронзить им Стеина, а тот отвечал ему так же яростно. И оба уже не видели, что Кэйа без сил уронила голову на руки и крепко зажмурилась, как будто пыталась прогнать кошмар, а Болдр соскользнул с колен дяди и сел на свое место между Хэвардом и Эидис.
- Мы приняли тебя в нашу семью ради твоей сестры, - негромко сказал Андор. – Ради Кэйи… Так прояви хотя бы уважение к ней и к нам.
- Я не просил вас принимать меня, - дерзко бросил Стеин ему в лицо. – Вы мне не семья, моя семья – Кэйа. И только…
- Прекратите! – не выдержала Келда. – На глазах у Болдра! Как не стыдно!
Стеин бросил на девушку испепеляющий взгляд, а Андор, вняв сестре, сделал несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться.
- К тому же сегодня мы празднуем помолвку Хэварда с Нанной, - присоединилась к дочери Эидис. – Пожалуйста, Нанна, прости нас за этот глупый концерт…
Девушка мило улыбнулась.
- Ничего страшного. Я понимаю, что в любой семье иногда случаются подобные… затруднения. Правда, ничего страшного.
Торстеин презрительно скривился и опустил голову.
- И как ты могла променять меня на этих никчемных людей, Кэйа? - прошептал он.
Лишь Келда, сидящая рядом с ним, услышала эти слова. Она сильно сжала его локоть и со злостью прошипела:
- Закрой свой рот, Стеин, или я собственноручно выгоню тебя из нашего дома, ясно?
Молодой Норсенг насмешливо посмотрел ей в глаза.
- Ты? – Он усмехнулся. – Помолчи лучше, девочка.
- На тебя-то у меня сил хватит, - спокойно и уверенно ответила Келда.
Снова издевательская усмешка.
- Ну, попробуй… Не сможешь. Ты не прогонишь меня на глазах у Кэйи, чтобы не сделать ей больно.
- Думаешь? А я уверена, что Кэйа испытает только облегчение. Это твое поведение, твое присутствие здесь причиняет ей боль.
Несколько секунд Торстеин молча смотрел в глаза Келде. Потом вдруг резко выдернул свою руку, порывисто встал и, ни с кем не попрощавшись, вышел из гостиной. Несколько секунд спустя сидящие за столом услышали, как хлопнула входная дверь.
- Кэйа… - начал было пораженный Хэвард, но Кэйа остановила его коротким жестом.
- Ничего. Пожалуйста, не обращайте внимания на моего брата. Веселитесь дальше.
В уголках ее глаз уже блестели две прозрачные капельки.
В доме было темно, и стояла звенящая тишина. Вот уже час назад Томас отправился проведать старика Ларса Сульстада и сказал, что, возможно, придется провести у постели больного всю ночь. Торстеин сегодня целый день не появлялся дома. Наверное, опять отправился к фьорду…
Широко зевнув, Инглинг присел на ступени лестницы, ведущей к спальным комнатам, и задумался, отбивая носками ботинок такт своих невеселых мыслей. Что это происходит со Стеином? Бедняга так близко к сердцу принимает все эти глупые россказни болтливых старушек… Зачем ему все это? Только лишняя боль.
Пойти, что ли, и поискать его?
Ведь так дальше продолжаться не может. Стеин итак уже загубил все свои добрые отношения с жителями деревни, превратившись в мрачного и порой даже жестокого человека с холодным сердцем. Все равно что раньше времени самого себя похоронил.
Юноша поспешно оделся, намереваясь пойти к заливу и отыскать пропавшего друга среди скал и гула океана, еще не понимая, насколько это глупая и бессмысленная затея. Там иной мир, загадочный и сложный, словно лабиринт, и Стеин в этом лабиринте как рыба в воде.
Взошла луна, заливая своим голубоватым сиянием темно-зеленую траву, мелькающую перед слезящимися глазами. Стеин бежал, не останавливаясь и не оглядываясь, словно кто-то гнался за ним. Дыхание его участилось, сердце билось как будто в висках, и казалось, что голова вот-вот взорвется.
Бежать, бежать… Подальше от боли… Подальше от мира никчемных и жестоких людей.
Мысль о том, что он мог причинить страдания своей любимой сестре, сводила Стеина с ума. В глубине души, в самых дальних и тайных уголках своего сознания он понимал, что слова Келды были правдивы, но все-таки не желал верить в это.
Да как могла эта наглая девчонка обвинить его в подобном! Пусть эти Халворсены попробуют сложить вместе всю их любовь к Кэйе, пусть попробуют – все равно будет меньше, чем у него одного! А Кэйа… Кэйа этого не видит.
Кэйа предала меня. Она выбрала другую жизнь, в которой есть место для Андора и Болдра, но нет места для единственного человека, в чьих жилах течет точно такая же кровь, как у нее. Она меня выставила из своей жизни.
Бежать, бежать!
Больше никогда он не появится в доме у Фолки или у Андора. Никогда! Теперь даже жажда повидаться с сестрой не сможет повлиять на его решение.
Говорят, мое присутствие теперь тебе неприятно, Кэйа… Не волнуйся: я больше не буду вторгаться в твой тихий мирок. Ты добилась своего…
Но как? Как? Как ты могла меня предать?
Он перешел на шаг только тогда, когда понял, что за его спиной уже оказались неподвижные скалы, когда почувствовал, что они защищают его от всех обид и ран, которые нанесла ему жизнь… Стеин брел между серых камней, проводя по ним ладонями, а временами припадая к ним щекой, чтобы почувствовать спасительную прохладу. С каждым новым шагом, с каждым новым вдохом, он чувствовал, как буря у него внутри понемногу успокаивается.
Наконец Стеин добрался до обрывистого берега. Место, где он очутился, было уже хорошо ему знакомо: молодой Норсенг знал, что если пройти еще немного к востоку, можно найти узкий желоб между двух обрывистых скал, по которому он сам часто спускался к воде. Так он поступил и на этот раз. Спустившись вниз, он лег прямо на мокрую гальку у берега и стал машинально водить пальцами правой руки по кромке воды.
