Сьюзан Конант - Пес, который порвал поводок

— Так кто же был этот малый? — спросила я.

— Ну, этот бродяжка, как там его зовут, Шагг кажется. Его забрали.

— Ох, гады, — сказала я. — Неужели?

— Да разве не ты сама его видела?

— Да, — сказала я. — Видела, как он убегал, но он всегда убегает. Или еще подходит и называет свое имя, а потом о чем-то бубнит. Половины и не разберешь. Или пробубнит что-то непонятное, а потом скажет: «Мне не положено этого говорить». Видимо, кто-то пытался внушить ему не говорить чужим жалких слов. Но понимаешь, он только пьет, рассчитывается за банки-бутылки, которые сдает, да шляется. В Кембридже где его только не встретишь! Я с ним иногда разговариваю, во всяком случае пытаюсь. Он любит собак.

— Значит, он не способен был такое проделать, так, по-твоему?

— Не в том дело, — ответила я. — Просто не вижу в нем насильника. Знаешь, будь он обыкновенным парнем в деловом костюме, его не арестовали бы.

— Будь он обыкновенным парнем в деловом костюме, он не болтался бы там, ожидая, когда откроют приют, — не без некоторой, признаю, правоты возразил Стив. — Но ты права. Его допросили бы, но не заграбастали. Если только у него не было какой-либо связи с доктором Стэнтоном.

— Не могу себе представить, что это сделал Гэл, — сказала я. — Но знаешь, он странного вида парень. Ты его когда-нибудь видел?

— Что-то не припомню.

— Если его выкупать, выбрить и одеть в костюм от Братьев Брук, он выглядел бы словно прибыл в город на заседание совета гарвардских попечителей или что-нибудь в этом духе. У него чистопородная внешность. Боже, до чего же гадко! Зря я брякнула, что он там был. Кстати, мне нужно тебя кое о чем спросить. Ты знаешь Маргарет Робишод?

— Только по слухам.

— Ну так вчера вечером Кевин… Помнишь копа Кевина?

— Участник марафонов.

Я не отреагировала:

— Оказалось, он лейтенант. Так вот, он ко мне подвалил и задал несколько вопросов, и хочешь верь, хочешь нет, но фактически расспрашивал, были ли у доктора Стэнтона враги. Избитая дорожка! Так или иначе, я ничего не сказала обо всей этой кутерьме с Маргарет.

— Что же ты сказала?

— Ох, и не знаю. Что у Стэнтона характер был не сахар, а это правда. Что-то в таком роде, туманное. Так или этак, Кевин собирается сегодня сюда заявиться, главным образом по поводу этой заварушки с Гэлом, а мне лучше, может, и вообще помалкивать. Я имею в виду… я ведь считала, что она как ведущий дрессировщик — сущее Божье наказание, и радовалась, когда ее ушли, но…

— Вчера вечером ее там не было?

— Боже упаси. Что она забыла в клубе?

— Слушай, а почему попросту не сказать правду? У тебя ведь нет никакой тайной информации, да и все дело совершенно гласное. Не скажешь ему ты, так скажет кто-нибудь другой.

После того как Стив ушел на пятничный прием, я принялась за свою колонку, где обсуждала электронные ошейники от блох. Винни обычно спала у моих ног под кухонным столом, покуда я писала, но Рауди явно решил, что спальня — его логово, свернулся там и проспал все утро на том месте, где под окном должен был когда-нибудь разместиться диван. На вечерней прогулке он, против ожидания, вел себя далеко не как чудовище. Необученная лайка обойдется с вами как с ездовыми нартами, но Рауди всего пару раз проволок меня по улице, завидев чужих собак. Лайка может вас и не защищать и уж точно не будет охранять ваш дом, но если чужой пес когда-нибудь попытается напасть на вас сзади или что-нибудь у вас стащить, то вы в надежных лапах. К тому времени, когда мы вернулись с прогулки, трое людей успели мне сказать, что у меня очень славная лайка. В первый раз я ответила, что пес не мой. Во второй — что он вовсе маламут. В третий раз просто сказала «спасибо».

Глава 4

Когда мы входили в дом, телефон заливался. Рэй Меткалф желал знать, смогу ли я вечером встретиться с ним, Лин и другими. К стыду моему, я забыла: главнейшее, что было на уме у Рэя, не убийство д-ра Стэнтона, а состязание по кунштюкам, которое мы планировали на следующую неделю. Дабы замазать вину, я предложила встретиться у меня дома, и Рэй согласился. Едва повесив трубку, я услышала — у дверей Кевин.

— Что хорошенького поделываешь, Холли? Пса нянчишь, а?

При звуках его голоса кое-кто шлепнулся брюхом вверх, прикрыв глазамв ожидании блаженства. Не я.

— Здесь временно воспитательный дом, — объявила я. — Входи. Я решила тебе все рассказать.

— Все… Так моя работенка окончена, а? Он нагнулся, поскреб косматую грудь Рауди, почесал ему шею и повторил это своим предназначенным для разговора с собаками голосом. Дважды повторил: — Так моя работенка окончена, а? Так моя работенка окончена, а?

— Нет, — сказала я. — Просто я решила, раз вы арестовали Гэла, у которого нет никакой причины убивать доктора Стэнтона, то должны услышать о том, у кого она есть, или хоть что-то в этом роде. Таким образом, вы сможете арестовать двух невиновных людей вместо одного-единственного.

В этом месте я хочу признаться, что существовали две причины, по которым я считала Гэла невиновным. Во-первых, он вел себя совершенно нормально, как всегда. Во-вторых, он слегка напоминал мне Бака, если забыть, что Бак время от времени принимает ванну и у него есть костюм, купленный лет двадцать назад у Братьев Брук.

Я подала Кевину одну из бутылок «Бадвайзера», которые он хранит у меня в холодильнике, и рассказала ему о великой вражде дрессировщиков.

— Это началось… года четыре назад? Ну да, четыре. Генри Мак-Девит, с незапамятных времен ведущий дрессировщик, решил уйти. Выйти в отставку. Ему перевалило за шестьдесят пять. Он работал в «Полароиде», уволился оттуда и переехал в Кейп-Код, в Брюстере, а ездить каждую неделю в Кембридж туда и обратно ему не захотелось, так что он вышел в отставку. Все этим были недовольны, в том числе и я. Я и вступила в этот клуб главным образом из-за него. Я вроде как его знала. Он был другом моего отца. Главное, однако, он был просто фантастическим дрессировщиком.

— Ну и что же? — Кевин потягивал пиво за кухонным столом, мыслями сосредоточась на бутылке и обхватив правой рукой лапу Рауди.

— Я подхожу к делу. Так вот, потребовалась, естественно, уйма хлопот, чтобы найти, кем его заменить, и мы остановились на Маргарет Робишод — не спрашивай почему. Поверь, это было не мое решение. К слову сказать, идея эта не принадлежала и доктору Стэнтону. Они давно уже были на ножах, то есть с самого начала терпеть друг друга не могли. Так или этак, но Генри был на ее стороне, и я уверена, что это никого не смущало. Все считали — кому, как не ему, назвать своего преемника. Так доктор Стэнтон проиграл в первом раунде.

— И решил ее убить. Сплошная чушь, Холли.

— Дослушай. Я подхожу к делу. Генри был гениальный дрессировщик. И все еще продолжает им быть. А доктор Стэнтон и вправду был вроде столпа собачьего мира.

Кевин ухмыльнулся.

— Да-да, — нажала я. — Не смейся. Но постепенно оба стали, ну не знаю, может быть, чуточку меньше соперничать друг с другом. Они как бы слегка смягчились. Но Маргарет-то вовсе не была выше этого. Она хотела быть Мисс Две Сотни. Мисс Само Совершенство. Две сотни — высший счет при показе послушания. Она постоянно выступала и действительно пару раз добилась двухсот очков, а как — разве объяснишь? Это немножко похоже на Надю[4], выигрывающую десять баллов.

— Как Билл Роджерс в старину, — предположил Кевин.

— Вроде того, но его-то все любят. Когда он ежегодно выигрывал марафон, все его обожали, да и сейчас, хоть он ни у кого и не выигрывает, все по-прежнему его любят.

— Он чертовски симпатичный парень.

— Верно. А это как раз то, чего начисто нет в Маргарет. Никому она не нравится, и когда побеждает, и когда проигрывает. Но проигрывает она редко, а с тех пор, как клуб ее уволил, она все время выигрывала, и солидно. В послушании. Но на выставках она выступает и по экстерьеру, и тут тоже здорово преуспевает У нее золотистые ретриверы.

— По экстерьеру?

— Ну да. По экстерьеру — это смотрят, насколько пес соответствует стандарту своей породы. Его телосложение, шкура, масть и все такое.

— Как на конкурсе красоты. — Его огромный указательный палец не переставал сновать по шее Рауди.

— Приблизительно. Так вот, когда она приступала к работе, народ надеялся, что этот ее успех частично подсотрется, и в какой-то мере это сбылось. Я имею в виду, что в клубе несколько усилилось соперничество. Генри был истинно хороший дрессировщик, но в сравнении с Маргарет он — сверхлегкомысленный и подходил людям, которые хотели пройти только два-три занятия. Такой славный малый. Не было собаки, которая бы ему не нравилась. Маргарет же была прямой противоположностью — ее не интересовали собаки со средними данными, и она вовсе уж была против смешанных пород.

— Дворняжек?

— Ага. А это по-настоящему глупо, потому что и при смешанной породе можно получить Всеамериканское СТ.