Валерий Гусев - Если бы у меня было много денег

– Привет, - сказала она, ничуть не удивившись, Яну вообще было трудно удивить, даже если гаркнуть ей в ухо из-за угла; она все принимала как должное и делала свои выводы - «дикие, но симпатичные». - Что ты здесь делаешь?

– Не видишь? - недружелюбно отозвался я, пробуя недоварившуюся капусту. - Борщ варю.

– Неплохо устроился, поближе к горячей похлебке, да? Не замечала прежде за тобой такой практичности. - Яна седа за мой стол и закинула одну красивую ногу на другую - это она умела. - Твой шеф направил меня, как он уверял, к самому лучшему сотруднику. Он ничего не напутал? У меня ведь муж пропал, а не аппетит.

– А у меня - аппетит. - Я взял ее заявление и взглядом дал понять, что причиной тому - ее нежелательное для меня появление. - А чего ты без юбки-то? Прямо из постели, что ли?

– Не прикидывайся, это лосины, ты же их видел на мне.

– Возможно, не помню,

– Врешь, все ты помнишь.

Мне ужасно захотелось влепить ей в лоб мокрой горячей ложкой.

Это только наш милый шеф мог такое удумать - поручить мне розыск человека, который увел мою жену. Чем, интересно, он руководствовался, какими психологическими мотивами? Думал, я буду землю рыть голыми руками, лишь бы отыскать Мишаню и набить ему морду? Но я мог сделать это и раньше. Без подобных трудностей, не выходя из дома, когда, например, он принес бы свою очередную ободранную корягу вроде «Обиженного мальчика, шныряющего по пояс в заснеженном лесу за две недели до солнечного затмения».

Представляю, как гудит сейчас контора. Ведь многие из наших ребят знали Яну. И - ах! - как сейчас рвется сюда Женька, чтобы не пропустить ни слова, ни жеста, ни взгляда нашей «роковой» пикантной встречи. Наверное, никогда еще она не печатала с такой скоростью…

Удружил, шеф… Впрочем, он ничего не делает просто так. Всегда с дальним прицелом. Правда, сегодня явно переборщил: цель, похоже, настолько далека от этого «элемента», что выстрел будет холостым… И эта ниточка, которую он вдруг почуял, никуда не приведет. Эта паутинка просто переброшена ветром от ветки к ветке, и гнездо паука мне не покажет… Хотя интуиция-то у шефа - на космическом уровне. А уж уровень информированности… Не ниже Женькиного…

– И чем же ты занимаешься, кроме стряпни? - Яна вновь сыграла ногами. - Выслеживаешь неверных жен в чужих постелях, используя личный опыт?

– А разве ты была мне неверна? - с грустным пафосом спросил я, недвусмысленно покачивая тяжелой ложкой.

– Заявление борщом не забрызгай. - Янапокачала носком туфли. - В мыслях я постоянно изменяла тебе с крутым бизнесменом в его белом «Мерседесе». Потому ты меня и бросил.

– Я тебя не бросал…

– Конечно, ты никогда никого не бросал. - Она не выдержала тон, и эта фраза прозвучала с явно сдерживаемым раздражением. - Ты всегда умел сделать так, чтобы бросили тебя, невинную жертву.

– Ты ужасно права.

– Ужасно, как я права. Как ужасно, что я права… право, все это так ужасно.

Я передал ложку вовремя ворвавшейся на кухню Женьке, запыхавшейся, лохматой, отчасти разочарованной, так как самый главный драматический момент нашей встречи не попал в зону действия ее зеленых видоискателей. Не завидую шефу - этого она ему никогда не простит. И наверняка отомстит, сделав в какой-нибудь ответственной бумаге такую важную смысловую описку, которая станет заметной только в самой высшей инстанции и исказит смысл документа на противоположный.

Женька лихорадочно постреляла в нас взглядами: не таится ли в моих морщинах скупая мужская слеза, не прибавилось ли седины в моих волосах, не украсил ли мою щеку сочный след пятерни или губной помады и не задрала ли юбку Яна, истомившаяся в разлуке, и уж не сама ли она, всем сердцем осознавшая, что не может без меня жить, отправила мужа в разные стороны в шляпных коробках?

Я тоже сел к столу, придвинул блокнот, приготовил ручку. Женька затаила дыхание, как юная театралка-фанат при выходе на сцену безумно обожаемых актеров. Но просто зрителем она быть не могла, не в ее характере: ей нужно почувствовать, повлиять, соприкоснуться с великим искусством хотя бы на правах статиста. Причем для себя она уже что-то решила.

– Давай отсюда, - сказал я ей. - Не мешай работать с клиентом.

– Щаз-з! Как же! Уже ушла! А обедать что будем? Сникерсы с тампаксами? А если мне очень кофе хочется? Вот клиент тоже кофе хочут, ведь так, дамочка? Или вы об эту пору водку пьете? Наши - так любят. Правда, посуды для ней у нас еще не завелось. Кто откуда пьет. Кто из кружки, кто из горла, кто из банки майонезной…

Женька еще не знала, с кем имеет дело. Яна достойно приняла подачу:

– А этот, - кивок в мою сторону, - цветочными горшками, конечно?

Женька хлопнула глазами, но быстро собралась;

– А этому мы вовсе не даем. Он и тарелками хлебать может.

– Я знаю, - спокойно, со сдержанной грустью согласилась Яна. - Из-за этого мы и разошлись. Он обычно ухе с утра под самую пробочку заливается.

– Все, - я припечатал блокнот ладонью, - Разминка окончилась. Женечка, будь добра, выметайся отсюда, пока я тебя пинком не выбил!

– Меня? - ужаснулась Женька, коварно улыбаясь. - Женщину, с которой ты… - Стрельнула зеленым оком в сторону Яны и, сделав вид, что с трудом сдерживает готовое вырваться признание, выключила газ, швырнула ложку в мойку и вышла, гордо хлопнув дверью.

– Славная девушка, - отозвалась Яна,

– Мы все здесь славные, Брошенные и несчастные. Одна отрада - борщ да водка. Все, новостями обменялись, займемся делом, Так что же привело тебя на эту кухню в третьей фазе Луны?

– Тут все написано, - она двумя пальчиками подняла со стола свое заявление.

– Давай договоримся сразу: если хочешь, чтобы был толк, отвечай на все мои вопросы, даже если я буду повторять их по десять раз.

Она послушно кивнула:

– Мишка пропал. Без звонка, без записки. Без следа.

– Когда?

– С неделю назад.

– В милицию обращалась?

– Конечно. Говорят: еще рано принимать меры, надо подождать, загулял мужик, скоро объявится…

– Понятно. Значит, исчез твой розовый скульптор. И не успел сделать твой портрет в оригинальной творческой манере вроде «Гусеницы тутового шелкопряда на листке сакуры, склонившейся к каменному пустому колодцу».

– Разминка закончилась, - напомнила Яна.

– Извини, я просто размышляю. Точное число, когда он исчез, ты не помнишь?

– Можно посмотреть в его еженедельнике. Он был очень аккуратен. - Она прикусила губу.

– Почему «был»? - ухватился я. - Оговорилась или что-то знаешь, догадываешься?

– Оговорилась, конечно.

– При каких обстоятельствах он пропал?

– Просто. Как все вы, мужики, исчезаете - ушел на работу и не вернулся. От одной ушел, к другой пришел.

– На него не похоже.

Яна засмеялась.

– Да он на каждую девку падал! - Быстро поправилась: - Падает, наверное, еще. Понимаешь, он как бизнесом занялся, так вбил себе в голову, что девки - это главный атрибут преуспевающего дельца.

– По этому поводу у вас.

– Ничего подобного. Мне на это совершенно наплевать. Тем более что он безнадежно слаб и бездарен по этой части.

– Эти подробности мне не нужны. Чем он занимался в последнее время?

– Мы контору держали. «Теремок» называется. - Она достала сигареты, я щелкнул зажигалкой. - Спасибо. Торговали по мелочи.

– Конкретно.

– Для дачников. Дверные и оконные блоки, плинтусы, штапики. Мебельная фурнитура, оконные сетки, стекло, гвозди.

– И как? Успешно?

Она пожала плечами:

– На двоих хватало.

– На него не наезжали?

Яна чуть призадумалась, что-то прикинула в уме, но вслух не сказала. Вернее, сказала совсем не то:

– Во всяком случае, он ничего мне об этом не говорил. Но какие-то сложности у него в последнее время были.

– Нервничал?

– Как-то не похоже на него, был напряжен, сжат. И к девкам стал чаще бегать.

Я попытался прощупать этот вопрос с другой стороны: Яна явно осторожничала, что-то скрывала, но не хотела, чтобы я это почувствовал.

– Контора записана на его имя?

– Мы - совладельцы.

– Вот как? Значит, ты приняла на себя дела, стала полной хозяйкой? И как справляешься?

Она вздохнула:

– Трудно. Особенно с людьми.

– То есть?

– С партнерами. Как Мишка исчез, они словно сговорились, капризничать начали.

– Слабинку почувствовали?

– Нет, не то. Похоже, что собираются расторгнуть наши связи.

– А конкретнее?

– Ну вот мужик, у которого мы помещение арендуем… Вдруг заявил, что продлевать договор на аренду не намерен. Хотя платили мы немало и совершенно исправно.

– А когда истекает срок? - Я хорошо понимал важность этого факта. Понимала ли Яна? Я не хотел заранее ее пугать.

– Через две недели.

– И тогда…

Она тряхнула головой.

– Если не найду другое помещение, то… Впрочем, кажется, все равно придется сворачивать дела. У меня товара на два хороших дня осталось.