Нил Гриффитс - Предательство в Неаполе
У нее удивленный вид: как, ее такие простые, подробные объяснения не дошли до меня?
— Тогда лови такси… — говорит она нетерпеливо, но тут же, уловив мои колебания, смягчается: — Ладно… Если на то пошло, я пришлю машину.
— Машину?
— Алессандро работает на город. Это привилегия. В общем-то пользоваться машиной в личных целях не разрешается… понимаешь? Но я скажу, что ты болен. Он возражать не будет. Я договорюсь, чтобы машину подали сюда. Кафе напротив почтамта.
— Так во сколько?
— Восемь тридцать. И не волнуйся, если шофер окажется в полицейской форме, иногда они приезжают в форме, иногда — нет.
— Чем же занимается твой муж? — заинтригован но спрашиваю Луизу.
— Он судья. Председатель суда по рассмотрению дел об убийствах. Здесь они как бы специализируются. Вот почему у нас полицейский шофер. Каморра…
— Мафия?
— Мафия в Сицилии. А здесь каморра. Но это то же самое. Убийства, вымогательство, продажа наркотиков. Но Алессандро занимается только убийствами.
— Надеюсь, меня не застрелят по ошибке, — говорю я не без тревоги.
— Тебя застрелят? — Луиза смеется. — Тебя они не застрелят. Могут попытаться взорвать машину. Но не волнуйся, машина у нас что твоя крепость. — Она встает, гасит сигарету в пепельнице. — Во всяком случае, за тобой они не охотятся. Ладно, теперь извини. Я здорово опаздываю. — Луиза вскидывает сумку на плечо. — Ну, встань, поцелуй меня, — приказывает она, видя, что я все еще сижу.
Встаю, перегибаюсь через стол, и мы обмениваемся поцелуями в обе щеки, быстрыми, легкими, едва касаясь скулами. Перед тем как расстаться, она шепчет мне: «Пока», — и голос Луизы снова звучит выше, словно у нее перехватило дыхание.
Несколько шагов, и она оказывается в том самом месте, где я окликнул ее пятнадцать минут назад. Кажется, будто я этого еще не сделал, а через секунду окажется слишком поздно: Луиза выйдет на улицу, голос мой утонет в потоке машин, его заглушит непрерывное гудение и бибиканье. Именно так и случилось бы, не позови я ее. Жутко странное ощущение. Ведь вот точно знаю, что окликнул, разговаривал с ней, условился встретиться позже, а чувство такое, будто происходило это в какой-то необычной точке времени, будто если я решусь вычеркнуть эти четверть часа из жизни… вон, передо мною, привлекая внимание точеной фигурой, вышагивает та же девушка с сумкой на плече, выбирая от университета дорогу покороче, чтобы поскорее встретиться с мужем.
Есть что-то головокружительное в этой временно́й дилемме, и я крепко хватаюсь за столик, чтобы устоять на ногах. Хочется приписать новый приступ расстройства сознания действию крепкого кофе, однако я опять чувствую глубокий смысл втом, что древний город предлагает мне некое испытание, позволяет выбрать судьбу, повернуть фортуну по-своему. Он вопрошает меня: вот только что ты спустя десять лет встретил бывшую любовницу или попросту мимо прошла женщина, похожая на девушку из твоей прежней жизни? Как будто благодаря моей болезни я стал видеть будущее, и, стоит вглядеться получше, как мне будет позволено различить ухабы на жизненном пути.
4Остаток дня я провожу в соответствии с рекомендациями Луизы, меряя шагами всю Спаччанаполи, важную городскую артерию, как называет ее путеводитель, узкую и длинную, рассекающую Неаполь с востока на запад. Время от времени артерию вяжут узелки площадей, и я осматриваю приглянувшиеся церкви, но в основном просто бреду, заглядывая в проулочки, показавшиеся интересными. Случайно забрел на какую-то улицу, где в лавках, похоже, торгуют одними только терракотовыми фигурками. Почти все они изображают религиозных персонажей. В каждой торговой точке таких фигурок десятки тысяч и даже больше. Ассортимент, стиль и отделка фигурок везде совершенно одинаковы. Развернутые к улице, сгрудившись в дверях толпами, ожидающими распродажи, рядами стоят ангелы, пастухи, Девы Марии, ясли богоданного младенца, животные. Только крохотные. И это внушает странное чувство легкой боязни. Такая темная улочка мне еще не попадалась. Пойду-ка отсюда, решаю я и невольно ускоряю шаг.
Стою на Спаччанаполи, солнце клонится к закату. Улица очень длинная, очень прямая и прорезает центр Неаполя, прежде чем взмыться на холм Вомеро и превратиться в точку на самой его вершине: она похожа на стрелу, нацеленную в заходящее солнце. Стою и стараюсь не пропустить момент, когда солнце и острие улицы-стрелы сойдутся. Последняя секунда перед тем, как край солнечного диска коснется земли, длится, кажется, целую вечность, и нет конца ожиданиям: вот-вот сольются! Когда же наконец это происходит, солнце будто лопается и свет хлещет потоком — горячий, белый, густой. Видно, как стремится он по всей длинной Спаччанаполи и только через минуту достигает места, где стою я. Люди вокруг, наблюдающие приближение световой лавины, хватаются за темные очки, приставляют ладонь ко лбу, защищая глаза, наклоняют головы. Невероятно: даже мотоциклы «веспы» сбавляют скорость в поисках закоулка, куда можно свернуть, дабы вновь нырнуть в темноту. В тот миг, когда свет добирается до нас, весь мир исчезает. За доли секунды все в глазах меркнет, окутанное ослепительным светом. Я отступаю в какой-то дверной проем и смотрю, как мимо проходят люди, лишенные четких очертаний, будто призраки в сияющем мареве.
Проходит около минуты, прежде чем свет начинает гаснуть, словно дым, уползая прочь по улице. Бегство его хорошо различимо на брусчатке. Я преследую свет, быстро убегающий от меня, и чувствую себя мальчонкой, догоняющим игрушку, которую тянут за длинную невидимую нить, не позволяя настичь приманку. Уверен, местные глазеют на меня. Не думаю, что бегущая граница тени и света так уж всем отчетливо видна, но я ее различаю. К тому времени, когда я добрался до площади, свет уже настолько рассеялся, что преследовать становится нечего и вокруг меня снова сплошная тень. Охватывает сильное ощущение потери, утраты, даже грусти. Отношу это на счет обострившегося чувства уязвимости, порожденного общим физическим недомоганием: место, прямо скажем, странное и таинственное, здесь не очень-то захочется привлекать к себе внимание. А вот считать случившееся неким знаком мне даже в голову не приходит. Я, положим, вполне могу поддаться очарованию сверхъестественных объяснений реальности, когда они меня устраивают, но, уж конечно же, я не суеверен и отказываюсь верить в то, что погоня за светом по пути, ведущему к мраку, несет в себе какой-то скрытый смысл.
Когда я вхожу, синьора Мальдини стоит посреди маленькой гостиной. Если не считать легкого изменения наклона ее прически, старушка, возможно, так и простояла тут недвижимо с самого утра. Мы неловко приветствуем друг друга. Я улыбаюсь, она кивает. Засим неловкость нарастает, поскольку я в замешательстве соображаю, надо ли просить разрешения пройти к себе в комнату (очень не хочется вести себя как гость, если таковым я не являюсь). Далее я пытаюсь объяснить, что хочу принять душ. Меня препровождают в ванную, показывают, как пользоваться краном, и вручают чистое полотенце.
Постель в моей комнате заправлена. Простыни подоткнуты так туго, что края матраца выгибаются. Кладу сумку на кровать. Что следует надеть, отправляясь на ужин с судьей и его супругой? Мне и выбирать-то особо не из чего. Джинсы, стоптанные сандалеты, футболки, сорочка, свитер. Раскладываю на постели самые опрятные детали гардероба. В лучшем случае сойду за стильного оболтуса, в худшем — за непочтительного неряху. Раздеваюсь и заворачиваюсь в полотенце. Газета, таинственно появившаяся утром, лежит на стуле. Луиза сказала, что ее мужу угрожает каморра. Джакомо, о котором пишут в газете, — один из них, дающий показания в суде. Есть тут какая-то связь? Судебное разбирательство? Не потому ли эта история попала на первую полосу: волнующие сцены в зале суда, где звучат признания матерого мафиози? Признания. Раскаяние. Я выискиваю в газетном тексте намеки, слова, похожие на английские, которые могли бы приоткрыть тайну этой истории. «Криминале» — это вполне понятно, как и «аввокато». «Авто-бомба». Бомба в автомобиле! Луиза не шутила, говоря, что взрыв автомобиля бандиты предпочитают иным способам убийства. Вот перечисляются девять фамилий. Жертвы? Обвиняемые? Члены шайки? Не могу сказать. А вот чуть ниже попадается и титул: «Presidente della corte d'Assise». Следом имя: «AIessandro Mascagni». Несомненно, это муж Луизы. Не приходится сомневаться и в том, что я сяду именно в его служебную машину как раз в то время, когда идет суд, имеющий отношение к неаполитанской организованной преступности и к бомбам, подложенным в автомобили. Пожалуй, совета, как вести себя в такой ситуации, не найти ни в одном путеводителе. Казалось бы, в них все предусмотрено: что предпринять в случае утери паспорта или как избежать нежелательных контактов с местными преступниками… А как насчет встречи с бывшей подружкой, которая теперь замужем за важным судейским, в разгар процесса по делу о взрывах машин? Об этом, конечно же, ни словечка. Ложусь на постель и в раздумье гляжу в потолок. Судей в Италии всегда убивают. И не только на Сицилии. Я влип в опасную историю? Может быть, в Неаполе это обыденное явление. Не в частности, а — вообще. Посещая Флоренцию, обязательно проникаешься красотой этого города. А в Неаполе проникаешься опасностью. Именно ее сей град и предлагает. Тут ее ощущает каждый турист, и я не исключение. Это как побывать в Новом Орлеане и ни разу не услышать джаз.
