Наталья Андреева - Накануне солнечного затмения
…Дом, построенный по указаниям Сабины Сабуровой, вызывал у людей недоумение. Со временем Сабуров с этим смирился и только молча пожимал плечами. Жена, мол, так захотела. Долго искала архитектора, способного претворить ее желания в жизнь, но своего добилась. Подстраиваться под других Сабина не умела и не хотела, а на мнение домочадцев ей было наплевать. И Сабурову и Ларе проект с самого начала казался отвратительным. Когда дом построили, оба поняли, что не ошиблись. Трехэтажное чудовище попирало все представления о красоте и гармонии. Не говоря уже об удобстве.
Расположенные полукругом ступеньки вели к полукруглой вверху входной двери. Полукруг ее выложен разноцветной мозаикой. Картина — некая абстрактная головоломка. Навес над крыльцом подпирали резные столбики. За дверью — небольшой холл. Справа и слева — двери, через которые можно выйти на кольцевую веранду. Центральная дверь холла раздвижная. При Сабине всегда была распахнута. За ней — гигантских размеров гостиная. Дело даже не в ее размерах, а в высоте. Во все три этажа. По периметру гостиной — открытые взору переходы между комнатами, а так же лестницы, ведущие наверх, с этажа на этаж. Все сходилось почему-то на этой гостиной. Время от времени, помимо своей воли, все обитатели дома должны были там встречаться. Ибо невозможно было ни выйти из дома, ни подняться на другой этаж, миновав гостиную и оставшись незамеченным для находящегося там человека.
Сабуров видел в этом проекте намек на студенческое общежитие. Два года, еще будучи студенткой, будущая Сабина вместе с подругой Ларой жила в маленькой комнатке, дверь которой выходила в длинный коридор, казавшийся бесконечным. Сабуров к ней приезжал, когда ухаживал, иногда оставался на ночь, и у него всегда было ощущение, что они с Машей не одни. Там, за хлипкой дверью, за тонкими стенами всегда были люди. Они ходили, громко разговаривали, смеялись, и Сабуров никак не мог отделаться от мысли, что смеются над ним. Казалось, что те, в коридоре, все знают. Про каждый поцелуй и стон. И теперь, в доме, который придумала Сабина, он так же чувствовал чужое присутствие. Словно за ним и женой подсматривало все человечество. Но дом был построен на ее деньги. Не его. Он терпел и утешался тем, что есть гараж. Можно с утра до ночи возиться с машинами, не опасаясь нежданного вторжения жены. В гостиной он старался не задерживаться. Бессмыслица, нелепость — вот что такое этот дом. Бездна пустого пространства, которое никак не использовано. Храм в честь великой Сабины, где к небу больше года возносились не молитвы, а песни.
Ее больше нет, а жизнь продолжается. Скоро начнется новый учебный год. Сережа-младший переходит в физико-математический класс, у него способности к точным наукам. Маленькая Эля занимается бальными танцами и музыкой. Жанна сосредоточена на своей идее победить болезнь. Убеждена, что все люди, которые умеют ходить, должны быть счастливы уже этим. Если капризничают и упрямятся, значит, избалованы. Быть может, она не так уж и не права.
Хорошо, что дом огромный, места для уединения предостаточно. Но так или иначе, с девушкой в инвалидном кресле приходится встречаться частенько. Она словно на боевом посту: целыми днями в гостиной. С ним почти не разговаривает, но в ее взгляде с каждым днем все больше осуждения. Кажется, сладкий яд тех песен, что пела сирена по имени Сабина, проник и в ее душу. Ему как мужу певицы положено выражать бурный восторг. А он не выражает. Потому что песен ее не любит и не понимает. Стыдно признаться, но это так. Оттого обидно еще больше. Вот другие — те смогли понять, а он — нет.
Последнее время Сабуров находился в странном состоянии. Прошло две недели со дня смерти жены. Казалось, пора вернуться к нормальной жизни и построить ее так, как всегда хотелось. Но чего-то не хватало. Он почти жалел, что Сабины больше нет. Исчез источник постоянного раздражения. Колокол, который не унимался даже по ночам, вдруг перестал звонить. И — тишина. Сначала прислушиваешься с надеждой: повезло? неужели больше никогда? Потом с недоумением: неужели же больше никогда? А потом с отчаянием: что, совсем никогда?!
Сабуров подозревал, что Жанна тайком читает бумаги Сабины. И пожаловался Ларе. Та удивилась:
— Что, там есть какие-то тексты песен? Ноты?
— Вряд ли. Скорее, дневники.
— Она же никогда не писала, — напомнила Лара.
— Маруся о многом умалчивала. В юности ее кидало из одной крайности в другую. То хотела ехать ликвидировать последствия очередного природного катаклизма: наводнения, землетрясения, пожара. Словом, туда, где кипела жизнь. То говорила, что уедет в деревню, к родителям, и будет доить коров на ферме. Там тишина. Позже она попробовала писать воспоминания. Там, в кладовой, были ее черновики.
— А там ничего такого нет? — осторожно намекнула Лара.
— О нас с тобой? Или о ее великой любви? Единственной и неповторимой?
— Так ты знаешь?
— Я к этому никогда всерьез не относился. Если бы Сабина не пережила несчастную любовь, она бы ее просто придумала. Скорее всего, что так оно и было.
— Но он хорош, — задумчиво протянула Лара. — Интересный мужчина. И настойчивый. Они встречались, ты знаешь?
— Разумеется.
— Мы с тобой всегда избегали этой темы. Мне не хотелось делать тебе больно.
— Я прекрасно знаю, что она мне изменяла. И знаю, с кем. Поименно. Только не думай, что я ревновал. Напротив, испытывал облегчение от того, что мы в расчете. Конечно, мою маленькую измену не сравнить с ее бурными похождениями, не все же. Большие люди и во все тяжкие пускаются по-крупному. А мы, серость, по мелочи. У нас не грехи — грешки. Которые и отмаливать-то стыдно. Кому Бог не подал, с того и не спросится, — усмехнулся он.
Ему вдруг показалось, что Лара обиделась. На то, что он сказал «мы — серость», объединив себя и ее? А разве не так? После паузы Лара спросила с некоторым напряжением:
— Кстати, ты не знаешь, почему тогда, в юности, они разбежались? Почему не поженились?
— Знаю. Он никогда ее не любил. Главная ценность Сабины Сабуровой в том, что она — Сабина Сабурова. Но таковой моя жена стала не сразу. Годам к тридцати. Вот тогда он и объявился.
— Значит, неразделенная любовь.
— Именно поэтому Сабина и выбрала его своим героем. Неужели не понятно? Есть люди просто созданные для несчастной любви. Хлебом их не корми, дай пострадать… Слушай, давай оставим эту тему? У нас есть более насущные проблемы, чем романы моей покойной жены. Что с Жанной? Как она? Не пора ли пригласить врача и отправить ее в больницу?
— Надоела уже? — Лара хмыкнула.
— Она все время там, в гостиной. И так странно на меня смотрит.
— Тебе тоже не нравится ее взгляд?
— Я чувствую себя на скамье подсудимых. Во взгляде всегда молчаливый укор. «Обвиняемый, встаньте!» Затем: «Вот видите, вы это можете сделать! Встать! А я нет! Хотя я-то, в отличие от вас, ни в чем и не виновата! Так за что?!» Ужас какой-то!
— Теперь понял? Успокойся, я уже нашла врача. Он приедет завтра. У нас есть шанс, Сережа.
— Что, ее можно вылечить? — откровенно обрадовался Сабуров.
— Это один из лучших специалистов в своей области. Хотя и молод. Но — божий дар, интуиция. Эту особу как можно скорее надо отправить в больницу. Я боюсь заходить к тебе в комнату. Она все время смотрит. Ужасный взгляд! Такой тяжелый! И этот дом! Сабина словно решила над нами поиздеваться! Она мне приснилась вчера. Сережа… Это был кошмар… Поцелуй меня, мне страшно…
Сабуров потянулся губами к ее щеке. И тут ему почудился скрип инвалидного кресла, хотя они находились в Лариной комнате на втором этаже.
Он вздрогнул и отстранился.
— Ты ничего не слышишь?
— Даже если не слышу… — раздраженно сказала Лара. — У меня в ушах постоянно этот скрип! Она, слава богу, не может подняться на второй этаж. Но это невыносимо! Послушай… Может быть, ты на мне женишься?
— Я?! Женюсь?!
— А что тут такого? Мы любовники вот уже год. Я живу в этом доме. Теперь, когда нет Сабины, пойдут толки.
— А кому мы нужны без Сабины? Чтобы о нас говорили? Всего две недели прошло, а телефон молчит. Где наши так называемые друзья? Где пресса? Телевидение?
— Возможно, в скором времени все изменится, — загадочно сказала Лара. — У меня есть план. Я не случайно начала этот разговор. Сережа…
— Хорошо, я подумаю, — оборвал он ее.
…Ложась вечером в постель, он вспомнил этот разговор. Итак… Лара сделала предложение и застала его врасплох. Признаться, не думал об этом. То есть думал, что надо было сделать это пятнадцать лет назад. Но сейчас? Если разобраться, женитьба на Ларе была бы самым разумным поступком в данных обстоятельствах. Ради детей, которыми последнее время занималась только она. Ради собственного спокойствия.
Спокойствие? Оказывается, ему нужен постоянный источник раздражения. Вот в чем его собственная необыкновенность: быть громоотводом. Он должен отводить от людей опасность и давать им возможность наслаждаться ярким зрелищем — грозой. Он единственный, кто способен выдержать ее убийственную силу.
