Леонид Мендельсон - Пятый угол
Сидя вечером у камина, Наум подумал, что все эти дни жил в напряжении, начал уставать от впечатлений, непривычной обстановки, английского языка. Сейчас бы ту самую газетку, да задушевную беседу на русском! И — расслабиться. Может быть, завтра напроситься на экскурсию в паб? Ну, это дело второе, а для беседы нужно всего лишь набрать номер советского посольства. «Жаль, если беседа не получится», — засыпая, подумал он.
ГЛАВА 6
Мерин не вышла к завтраку; у миссис, по словам Джона, сильная мигрень. Бен сообщил, что отец чувствует себя сейчас неплохо, хотя ночью были вынуждены дать ему лекарство.
После завтрака Наум впервые был приглашен в спальню Давида: большая светлая комната с огромным окном, выходящим на задний двор; широкая кровать расположена с расчетом не только оптимального освещения и красивого вида на задний двор, но и перспективы, что напомнила ему вчера Подмосковье. На стенах развешены несколько картин и фотографий: напротив кровати два полотна на морскую тему, справа — картина Шагала из Витебского периода и несколько семейных снимков. Завтрак сервирован у постели.
- Доброе утро, дядя. — Наум подошел к кровати и пожал тому руку. — Как вы себя сегодня чувствуете?
- Спасибо, сынок. Осенняя погода и давление неустойчивы, а мое тело как тонкий барометр. Сегодня ты едешь в дом Бена, и я хочу сказать несколько слов. Даже не знаю, кому они больше нужны — мне или тебе. Ты начинаешь знакомиться с нашей большой семьей. — Давид дышал прерывисто, останавливаясь и собираясь с силами. — Хочешь того или нет, но к тебе будет стекаться много информации — положительной и отрицательной. От того, как ты будешь на нее реагировать и ею пользоваться, зависит многое, в том числе — сложившееся «статус кво», мой покой и, что для меня очень важно, отношение родственников к тебе. Ни в коем случае не хочу читать нотации — считай, что это всего лишь просьба. Ты многое поймешь из моих воспоминаний, но сейчас, опережая мой рассказ, ты проведешь время в семье Бена, и, потому, — всего лишь пару моих заумных старческих мыслей. Бен не только старший сын, но и моя главная опора; он искренне предан и мне, и своей семье, и в этом его жизнь, и все проблемы. Как ты уже, наверное, почувствовал, он вынужден делить свое «я» между мной, своей семьей и второй, не менее дорогой мне половиной во главе с Мерин. У него преданная и умная жена, умеющая влиять на ход событий и решения мужа. Не могу сказать, что всегда одобрял это, но если ранее, до моей болезни, мне удавалось принимать сбалансированные решения, то сейчас все значительно усложнилось. Этого, пожалуй, вполне достаточно для твоего первого знакомства с семьей Бена.
Давид явно волновался, понимая, что такое предисловие, изложенное мало знакомому родственнику, каким, по сути, и является Наум, может быть воспринято неадекватно. И, тем не менее, патриарх пошел на этот шаг, что означало тревогу и неуверенность за благополучный исход предстоящего визита.
Бен с супругой и внуком уже сидели в машине; Давид- младший на кресле водителя ожесточенно крутил руль.
- Мы с мужем начали обсуждать маршрут утренней прогулки. — Пэм посмотрела на Бена, ожидая слов подтверждения.
- Конечно, если эти директивы принять за свободный обмен мнениями. — Интонация ответа приглашала мужскую часть общества к солидарности.
- Самое интересное — это путешествие по западным и южным окрестностям Оксфорда, — продолжила Пэм, не реагируя на реплику мужа. — Здесь есть все: и история, и природа, и архитектура старой Англии. Бен будет только следить за дорогой, — взгляд в сторону окончательно низвергнутого оппонента, — а я постараюсь исполнить роль гида. Сейчас мы едем на запад до красивого городка Байбери. Там вы увидите и остроконечные крыши, и выстроенные из камня коттеджи на берегу ручья за водяной мельницей, и птичий заповедник на острове.
Наум почувствовал удовольствие от предстоящего комфортного путешествия; можно расслабиться, слушать, не отвечая, ни о чем не заботясь. Как будто почувствовав настроение гостя, Пэм ограничивалась короткими репликами, акцентируя внимание лишь на наиболее интересных местах. Дорога шла, судя по встречным указателям, на Сайренсестер…
- Наум, не спите! Предложите даме руку.
Вдвоем они вышли из машины и пошли по великолепному парку, охраняемому высокой живой изгородью из тиса. Ухоженные до музейного блеска аллеи, звенящая тишина, молчаливая Пэм, идущая рядом и взявшая его под руку — блаженное состояние покоя. Нечто подобное, но ассоциирующее с другими причинами, приходило к нему в осенних подмосковных лесах: такие же минорные пассажи, но под аккомпанемент шуршащих листьев.
Уже возвращаясь к машине и опираясь на руку Наума, Пэм сказала:
- Когда я ухожу от цивилизации и окунаюсь в такую природу и тишину, то чувствую себя беззащитной и ранимой. Потом, к сожалению, нужно надеть на себя панцирь, а предпочтительнее — рыцарские доспехи.
Давид-младший пребывал в том же состоянии гиперактивного шофера; на заднем сидении дремал Бен.
- Сегодня ночью он несколько раз заходил в спальню к отцу, — сказала Пэм, как бы извиняясь за мужа.
- Куда дальше, командор? — стряхивая дремоту, спросил Бен.
- На Ферворд, но через Лейчленд. Наум, там стоит оценить только один дом. Хозяин его был большим любителем натуры: стены, выложенные из камня, очень похожи на рыбью чешую или птичьи крылья. Но это лишь мимоходом, а главное — церковь в Ферворде.
Непроизвольно он отметил, что она во второй раз назвала его просто по имени. Собственно, их близкий возраст и родственные отношения вполне допускали это, по крайней мере для российского менталитета. Но для чопорной Англии?
- Перед тем как войти в эту церковь с чудо-витражами, имею предложение заключить пари на их авторство. Шучу. Много лет специалисты скрещивают шпаги, оспаривая их происхождение, но пока приоритет принадлежит идее, что к ним приложил руку сам Дюрер!
Выходя из церкви, под впечатлением увиденного, Наум отдал должное стараниям Пэм:
- Такое впечатление, что это церковь построена ради витражей, а не наоборот.
- Вы не первый автор такой мысли, — отреагировала она. И, обращаясь ко всем, добавила: — Достаточно, не стоит варить кашу из впечатлений. Домой — отдохнуть, переодеться и пообедать.
Квартира Бена располагалась в доме, внешний вид которого напоминал забытую Богом старую Москву, но уже с парадной лестницы чувствовался достаток и вкус его обитателей: широкие мраморные ступени и до блеска начищенные бронзовые перила, стены, обитые темными сортами дерева, репродукции картин, цветы.
Комната, предназначенная Науму, — небольшая, но светлая и уютная, с окнами на две стороны, из которых открывается вид на город сказочных шпилей.
- С какой стороны Темза? — поинтересовался Наум у брата.
- В той. Но, кстати, здесь, в Оксфорде, она называется иначе, — Айсиз. В нее впадает другая река — Чаруэлл. Посмотри в ту сторону: там, на месте их слияния, возносятся шпили соборов Крайст-Черч, Том-Тауэр и Маудлин-Тауэр. Мы все это увидим позднее.
- Мне хотелось бы сделать пару звонков по телефону.
- Здесь все к твоим услугам. Кстати, если ты поговоришь с отцом, ему будет приятно твое внимание.
Голос Давида звучал достаточно бодро:
- Спасибо за внимание, сынок. Чувствую себя неплохо; сегодня опять приедет доктор Бэрри и проверит меня. Быть может, мы сыграем партию в шахматы. Этот старый остряк считает, что я слишком переживаю, когда проигрываю. Лучше бы сам научился играть и не брал ходы обратно. Скажи мне, когда приедут Рахель с мужем и Лея?
- Мы только что вернулись с чудесной прогулки, и мне неизвестны дальнейшие планы.
- Когда увидишь их, передай, что буду рад встрече. Или, по крайней мере, их голосам…
В Москве оказалось все в порядке: все живы-здоровы, и ждут его возвращения. Третий звонок оказался более лаконичным:
- Посольство Советского Союза?
- Да. Представьтесь, пожалуйста.
- Вольский Наум Григорьевич, ваш соотечественник. Я бы хотел поговорить с Людмилой Григорьевной.
- Ее нет сейчас на месте. Что-нибудь хотите передать?
- Да, пожалуйста. — И Наум продиктовал номер, написанный на приклеенной к телефону табличке.
Приняв душ и переодевшись, он нашел в квартире только Пэм.
- Давид спит, а Бен вынужден был пойти на работу — какое-то срочное дело. Сейчас я что-нибудь приготовлю, и мы пообедаем вдвоем. Хотите выпить перед обедом? Аперитив, виски?
- Не откажусь от рюмки виски, а вы?
- И я немного. Виски в баре, лед в холодильнике.
За обедом говорила, в основном, Пэм; вначале медленно, как бы обдумывая каждую фразу, затем речь ее стала более темпераментной. Казалось, давно у нее не было возможности выложить накопившееся на душе:
- Бен не любит, когда я начинаю плакаться и ворошу семейные проблемы. Но я чувствую, что тучи сгущаются над нами. И не вижу, как избежать грозы. Пока Давид был здоров, многие проблемы решались его умом и волей, а теперь, когда он прикован к кровати. Доктор Бэрри, да и некоторые его коллеги, не обещают ничего хорошего. Бен сказал мне, что вы пока не в курсе всех семейных дел, и Давид сам хочет посвятить Вас. Но несколько слов объяснят мои тревоги.
