Наталья Андреева - Любовь.ru. Любовь и смерть в прямом эфире
Пока Люба возится на кухне, Апельсинчик нагружает каждого из персонажей готовкой. Кто-то чистит картошку, кто-то режет хлеб и бекон, кто-то делает салат. Люба включается в процесс на последней стадии, когда мужчины уже несут тарелки на стол.
Кажется, на Сеню не подействовало появление в его жизни грозного пикового туза. Он по-прежнему держится уверенно, и, согласно цифрам, которые Люба увидела на сайте «igranavylet.ru» в Интернете, отныне единоличный лидер. Сегодня за ужином солирует пенсионер Кучеренко. Остальные пьют слабоалкогольные коктейли, Суворов, Алексей Градов и Зося пиво, а Яков Савельевич говорит просто без умолку:
— …хобби, хобби. Вот я, например, картины маслом пишу. В молодости баловался живописью, да не прошел по конкурсу в художественное училище. Ну и запил, стал простым работягой. Потом лет пятнадцать шоферил. А сейчас потянуло, так сказать, с новой силой. На живопись.
— И что пишите? Пейзажи? — тут же вежливо интересуется Сеня Сайкин.
— Натюрморты? — закатывает подкрашенные синими тенями очи Серафима Евгеньевна.
— Нет. Эти… — пенсионер Кучеренко вздыхает, — интерьеры.
— Чего-о? — громко удивляется Люська-Апельсинчик.
— Интерьеры. Сегодня вот поставил в комнатке своей мольбертик и малюю потихоньку. Кроватку свою, цветочки искусственные на стене, коврик. На память, так сказать.
— Рассчитываете потом дорого продать? — усмехается молчавший до сих пор Алексей Градов.
— Кто знает? Может, оно ценность какую будет иметь? — пожимает плечами Кучеренко.
— Писали бы лучше тогда пейзаж за окном, — советует практичная Виолетта. — Живенько и красиво.
— Не, — отмахивается Кучеренко. — В этом я не специалист. Живую, так сказать, природу не умею верно отобразить. На этом и срезался на экзаменах. На композиции. Мне б срисовать чего-нибудь. Вот неживое и недвижимое — это пожалуйста.
— Деньги, — тут же советует инженер Суворов. Кучеренко выразительно хмыкает: это, мол, уголовная статья!
— И покупают эти… интерьеры? — морщится писательница Залесская.
— Выставку бы устроить, — вздыхает Кучеренко. — Может, и будет спрос.
— Вот, значит, зачем вам миллион! — тут же реагирует Залесская. — Раскрутиться!
— А вам разве не затем? — огрызается Кучеренко.
— Я за идею, — гордо заявляет писательница. — На благо общества. Я хочу организовать партию женщин.
— А разве нет еще такой? — удивленно спрашивает Люська.
— Это все не то! — отмахивается Залесская. — Надо в первую очередь бороться с мужчинами!
— Да за что ж вы нас так? — спрашивает Сеня Сайкин.
— Вы — самцы! — заявляет ему писательница-феминистка. Сайкин удивленно приоткрывает красивый рот. На него обрушивается поток гневных слов: — Узурпаторы! Кто сидит в правительстве? Мужчины! Кто принимает за нас решение? Мужчины! Долой! Женщина — не просто человек, она человек первого сорта!
— Да ради бога, — не теряется Сайкин.
— Дамочек, к слову сказать, очень уважаю, — встревает Кучеренко.
— Я своей Мане, между прочим, зарплату до копеечки отдаю, — вздыхает Суворов.
— И сколько там копеечек? — ехидно осведомляется Люська. — Не маловато?
— Вы все… Вы… Не понимаете…
Залесская достает из кармана темного, похожего на халат вечернего платья какой-то порошок. Наливает в стакан воды, разворачивает бумажку. Запрокидывает голову и ссыпает содержимое себе в рот. Ее белое горло дергается в судорожном глотательном движении. Смотреть на это отчего-то неприятно. Залесская запивает лекарство минеральной водой, облегченно вздыхает:
— Я получу миллион и осуществлю Мечту всей своей жизни. Женщины России должны меня поддержать!
— Чокнутая, — негромко говорит инженер Суворов, крутанув пальцем у виска.
Зося неожиданно вмешивается:
— А вы… Сами не лучше. Вам-то зачем миллион?
— Э-э-э… У меня семья… э-э-э… Материальные, так сказать, проблемы.
— Что ж вы, денег по-другому заработать не можете?
— Вы бы лучше помолчали… папа… — огрызается Суворов.
— А вам… Тебе зачем миллион? — вдруг накидывается на Градова Виолетта.
— Да, собственно, ни за чем, — пожимает тот плечами.
— А что ж вы тогда здесь делаете? — все хором.
— Живу. Просто живу. Какая разница, здесь или в другом месте? По крайней мере, за квартиру платить не надо. Полтора месяца спокойной жизни.
— Перед камерами?!
Градов загадочно улыбается.
— Правда, что вы программист? — спрашивает Зося.
Градов молча кивает.
— А я работаю менеджером в компьютерной фирме. Как вы думаете, пентиум третий скоро умрет?
— Да, по-моему, уже умер. Да и четвертому недолго жить.
— А какие пошли крутые видеокарты?! Новые компьютерные игры все такие навороченные! И все заточенные под GeFors, на нем памяти тридцать два мега. А сейчас, говорят, уже разрабатывают какой-то новый чипсет…
— Ну, зачирикали! — морщится Кучеренко. — Во: молодежь пошла! А? Ни хрена не понимаю в этом птичьем языке!
Виолетта его поддерживает:
— Давайте лучше включим музыку и потанцуем!
— Танго! — Серафима Евгеньевна косится на пенсионера.
— Рок-н-ролл! — расправляет плечи Суворов.
— Фи! Лучше попсу! — Виолетта улыбается Сене Сайкину.
— Короче, врубаем медляк! — Тот идет к музыкальному центру.
— И колбаситься! — радостно хлопает в ладоши Виолетта. — Колбаситься!
Залесская тут же кривится: «Ну и жаргон!» Бормочет что-то о загрязнении русского языка, но ее никто не слушает. Сеня Сайкин копается в сумке с компакт-дисками:
— Я тут прихватил с собой… А это что такое? — В руках у него вызывающе яркая коробка. — Группа «Мобиль Рэк» с хитом сезона «Дум, дум, дум». Что за черт? Кто-нибудь про такое слышал?
— Я, — говорит Алексей Градов.
— Чего это? Откуда это у меня?
— Тяжелый металлический рок, — усмехается Градов. — Положи на место, тебе не подойдет. Или лучше дай мне.
— Ты что, «металлом» увлекаешься?
— Да. Увлекаюсь. Железом и софтом к нему. Послушаю как-нибудь наедине.
— С кем?
— С собой. — И программист забирает у Сени диск.
Тот пожимает плечами и снова копается в сумке. Вечеринка в разгаре: против композиции «Леди ин ред» не протестует никто. Под первые звуки нежной, красивой мелодии пенсионер Кучеренко с поклоном приглашает Серафиму Евгеньевну. Она счастлива. Виолетта вцепляется в Сеню, Суворов со вздохом идет к Люське.
Любе кажется, что он сейчас громко скажет в камеру: «Маня, я не виноват! Меня заставили, Маня!»
Градов и Зося танцевать не собираются. Они нашли общую тему для разговора: компьютеры. Алексей что-то показывает Зосе в своем органайзере. Музыка и легкий флирт примирили всех. Только писательница Мария Залесская, включив бра, что-то сердито пишет в своем блокноте. Сеня Сайкин крепко прижимает к себе Виолетту. Интересно, есть на сайте «igranavylet.ru» тотализатор? На победителя, конечно, есть. А на любовь? В эту же ночь Сеня окажется в постели у Виолетты или позже? Через два дня? Через три?
А Кучеренко не так уж безнадежен. Он, оказывается, и картины маслом пишет, и танцует неплохо. После того как закончился первый танец, вежливо целует сморщенную лапку Ирисовой и… идет приглашать Виолетту. Наперегонки с Суворовым.
Люська отправляется на диван, к Залесской. Что-то она сникла в последнее время, Апельсинчик. Пожалела уже? Да, красавицей быть проще. Люська к тому же безумно любит своего Сережу, а Виолетта свободна. Комплексов у нее нет, флиртует напропалую и с Суворовым, и с Кучеренко. Инженер маслеными глазами косится на камеру: «Маня! Я не виноват: меня заставили!»
Они все чуть-чуть выпили, поэтому раскованны. На глазах у всей Москвы и Московской области — самая обычная вечеринка. Стол с закуской, музыка, танцы, легкий флирт. Вот уж точно: вид в замочную скважину. Любе отчего-то становится неловко и противно, она идет на кухню. Телефон звонит: Стас, как всегда, ехидствует:
— Смотришь?
— Допустим.
— Прими мои выражения соболезнования. Боюсь, тебе не достанется и белого сайкинского носочка. Ни кусочка. Ставлю на Виолетту.
— Сочувствую, — ехидствует и Люба. — Она прочно занята.
— Вот именно. Боюсь, скоро ты и Градова потеряешь. Ох и девка! А ноги, а? Ты ночью не смотрела?
— А что было ночью?
— Она раздевалась!
— Ты, разумеется, этого дождался.
— Разумеется.
— На работу не проспал?
— Так все ж проспали. То есть коллеги.
— И первым делом вы обсудили Виолетту?
— А то! В подробностях. Твоя же Люська под одеялом переодевается!
— Молодец!
— Как думаешь, кто вылетит первым?
— Градов. У него самый низкий рейтинг.
— Все-таки это они здорово придумали. С «Игрой».
