Наталья Андреева - Сезон дикой охоты

— Но ведь из дома выбежал один хозяин. Почему никто не побеспокоился, где же хозяйка?

— Как где? Если нет, значит, уехала. Первый раз что ли? Как побрехают они, так Алиска тут же бегом на лектричку.

— Но ведь никто не видел, как она уходила!

— Дак дела все делают, милай! Лето на дворе. Где уж тут друг за другом следить! А когда уж загорелось, до того ли было? Сенька-то про жену ни слова не сказал. Как не было ее.

— Ну, спасибо вам, бабушка!

— Не за что, милай. А что Сенька Алиску прибил, так того ожидать стоило».

«… — Был еще мужчина.

— Какой мужчина?

— Нездешний, это точно. Никогда его раньше не видел. Мне одного столба не хватило, чтобы сетку сзади натянуть, на участке нашем, вот я взял топор и пошел в лес. Как раз за Варварин дом.

— То есть, за тот, который теперь принадлежит Арсению Митрофанову? Вернее, принадлежал?

— Да. Пока я был в лесу, этот дом и загорелся. Иду со столбом, смотрю: сзади, с торца, стоит подозрительный мужик, смотрит на пожар. Все бегут, суетятся, а этот никуда не бежит. Просто стоит у самого леса и смотрит, как горит. Хотя одет очень хорошо, видно, что богатый и не бандит какой-нибудь.

— Он приехал на электричке?

— Машину я не видел. Мужика видел, а вот на чем приехал, не скажу. Он только посмотрел на меня и отчего-то заторопился прочь».

«… — «БМВ» темно-синего цвета. Номера московские.

— Где вы видели эту машину?

— Как где? На обочине. Я шел с электрички, а она там стояла. Пустая.

— Кто в нее сел?

— Не знаю. Машина была на сигнализации, в ней никого не было».

«… -… синяя иномарка. Я шла с электрички, задержалась немного, расписание переписывала. Смотрю: меня обгоняет машина. Никогда раньше ее не видела. Понимаете, я как замуж вышла, так постоянно сюда езжу, к свекрови, всех в округе знаю. Поэтому, увидев иномарку, я сразу подумала: неместный. Но мужчина, что сидел за рулем, был очень вежливый. Притормозил и спросил: «Это деревня Большие Выселки»?» Я сказала: «Да, Большие Выселки». Тогда он спрашивает: «А крайний дом принадлежит Митрофановым?» Я не сразу поняла, какой дом он имеет в виду. В деревне ведь дома по обе стороны улицы, значит, четыре края. Тогда он говорит: «Тот дом, который завещан хозяину, а земля — хозяйке». Ну, тут я сразу поняла, что он имеет в виду Варварин дом. Мы так и зовем его в деревне: Варварин дом. Я ему и показала дорогу.

— Значит, он искал Митрофановых. Алису или Арсения?

— Ничего больше не спросил. Сказал: «Спасибо большое», — захлопнул дверцу и уехал. Очень воспитанный.

— А во сколько это было?

— Дайте вспомнить… Не смотрела я на часы. Электричка пришла без двадцати шесть. Ну, минут десять я переписывала расписание. Отошла недалеко от платформы, метров пятьсот.

— Значит, было около шести, плюс-минус десять минут. Интересно получается! А другой свидетель утверждает, что мужчина стоял, смотрел на пожар. Выходит, он пробыл в деревне около двух часов! Очень интересно.

— Я его больше не видела.

— Что ж, спасибо вам большое.

— Не за что.

— Да, а про Митрофановых что скажете?

— А что сказать? Арсений — очень неприятный мужчина. Самый настоящий хам К Алисе я до недавнего времени относилась хорошо. Считала ее женщиной вежливой, воспитанной А примерно неделю назад встретила ее на платформе, так Алиса отвернулась, будто со мной не знакома, и заторопилась прочь. Даже идти вместе не захотела, хотя нам в одну сторону! Тоже с гонором! И что странно, в руках у нее была одна-единственная сумка. Небольшая, легкая, сразу видно, что в ней не продукты. Скажите на милость, как можно ехать в деревню с пустой сумкой, ведь магазинов у нас нет!»

Арсений рванул рукой ворот рубашки. Душно-то как! Как душно! Давит и давит. Сам воздух, кажется, здесь особенный. На волю хочется, сил нет, и чего только ради этого не сделаешь! Напротив сидит следователь и смотрит ласково, очень ласково, а сам одной рукой бумагу подпихивает:

— Ну что, Арсений Петрович? Напишем чистосердечное признание?

— Признание в чем?

— Да бросьте! Вы убили свою жену.

— Да я даже не знал, что она там, в доме!

— Правильно, не знали. Когда туда приехали. Хотите, я расскажу вам, как все было? А вам останется только со мной согласиться.

— Нет.

— Да вы сначала послушайте. — Следователь одет в серый костюм-тройку, галстук на нем чересчур яркий, и Арсений просто уперся взглядом в его узел — алое пятно на белой рубашке. Сморит, не отрываясь, и не перестает качать головой:

— Нет, нет, нет.

— Зря вы так, Арсений Петрович. Сами себе срок увеличиваете.

Арсений наконец отрывает взгляд от алого пятна, глядит своему мучителю в лицо. Следователь — молодой еще парень, видать, только-только После института, — говорит спокойно, без крика, без надрыва, все время улыбается. Но Арсений чувствует, что улыбка эта недобрая. А то, что он говорит, и вовсе ничего хорошего не сулит.

— Вы требовали у жены денег. Так? Так. А денег у нее не было. И вы решили получить страховку за дом чтобы отдать долг. У вас ведь приличные долги, Арсений Петрович. По ресторанам ходите, любите выпить, сытно покушать, привыкли хорошо одеваться, иногда посещаете казино, а фортуна вас не балует. И не разыгрывайте из себя простачка. И вот с вас потребовали сто тысяч. Вы приехали в деревню, чтобы поджечь дом. Взяли канистру с бензином и отправились осуществлять свой план. Приходите — а в доме жена. Приехала, чтобы этого не допустить. Пока вы на «Жигулях» сидели в пробке, она села в электричку и вскоре прибыла на дачу. И тут вы взбесились. Сначала была ссора, потом драка. Вы ударили жену по голове. Вот заключение эксперта. Читайте.

Арсений придвинул к себе бумагу. Буквы плыли перед глазами, их все время загораживало алое пятно галстука. Попытался что-нибудь прочитать, потом о! толкнул от себя заключение эксперта:

— Ни слова не понимаю. Все термины какие-то нерусские.

— Хорошо, я поясню. Здесь написано, что в черепе трупа имеется пролом От удара тупым тяжелым предметом.

— На нее упали горящие доски. Допустим, что она задохнулась, а потом получила удар по голове.

— Ну вот! А дурачка из себя разыгрываете! Хорошо соображаете, Арсений Петрович! Жаль, что не в том направлении. Дело в том, что, во-первых, женщина умерла от удара по голове, а уже потом ее тело основательно обгорело. А во-вторых, подпол большей частью земляной, и гореть там особо нечему. Тело не могло до такой степени обуглиться, это вам понятно? Эксперт утверждает, что его местоположение таково, что в случае простого пожара наверху оно не могло подвергнуться такому сильному действию огня. Следовательно, тело жертвы предварительно хорошенько облили бензином. Когда вы шли к дому, в руках у вас была канистра. На этот счет есть показания свидетеля.

— Хорошо, черт с вами, — хрипло сказал Арсения. — Признаю: я поджог дом. Но я не знал, что в подполе находится труп Алисы! Клянусь вам! Не знал! Я просто хотел получить страховку!

— Ага! А она вам не дала! Приехала, чтобы помешать поджогу. Постепенно мы начинаем добираться до истины. Вы выпили со злости, как обычно, пришли в бешенство и стукнули жену по голове. Она умерла, и тут вы здорово испугались. Решили скрыть следы преступления, уничтожить все улики, затащили ее тело в подпол, облили бензином из канистры и подожгли. Чтобы никто не смог опознать труп. Но вы, во-первых, очень торопились, а во-вторых, готовились совсем к другому, потому допустили массу ошибок. Оставили на теле ее золотые украшения, не учли состояние сырого подпола. Да?

— Нет.

— Ну, хорошо. Допустим, что кто-то до вас убил Алису Владиславовну, затащил ее тело в подпол и облил бензином. Во-первых, почему не поджог? Иначе зачем было обливать тело? Во-вторых, как же вы, войдя в дом, не почувствовали запаха бензина!

— Ведь у меня в руках была канистра, как вы не понимаете! Ну как я мог догадаться, что случилось, если я сам тащил в дом бензин, будь он проклят! Я подумал, конечно, что пахнет от меня.

— Ну а что было в доме? Если вы все-таки осуществили свой план, значит, в доме не было следов постороннего? Следов борьбы, например?

— Я ничего не заметил.

— Значит, ваше внимание ничего не привлекло. И что вы сделали?

— Выпил немного для храбрости, затопил печь, полез на чердак с канистрой, облил солому и поджог. Потом подождал немного, вылил на себя остатки водки из бутылки, чтобы пахло посильнее, и выбежал из дома.

— Значит, вылили на себя водку. Так и запишем. А почему не в себя, Арсений Петрович? Ведь, согласно показаниям свидетелей, выпить вы любите.

— Не лезла.

— Это понятно. Вид трупа любимой жены не способствует принятию горячительных напитков, тут же все лезет обратно.

— Нет! Я не видел никакого трупа!