Эдуард Хруцкий - На углу, у Патриарших...
Котов рукоятью пистолета ударил амбала по шее, тот выронил чемоданчик, качнулся, и в то же мгновение Никольский сдернул его распахнутую куртку на локти, блокируя руки. Вдвоем они завернули ему кисти рук назад. Клацнули наручники. Котов прекрасно знал, куда обычно бандиты прячут оружие, сразу вытащил из-за пояса задержанного припрятанный на пояснице «ТТ».
— Долго гуляешь, Разлука! — отдуваясь, сказал Котов. — Быстро в комнату.
Сделав шаг, амбал вдруг взмахнул правой ногой, опираясь на левую. Страшный удар тяжелым башмаком пришелся Никольскому в голову. Сергей свалился на пол. Котов с разворота врезал амбалу в челюсть. Тот икнул и на заднице въехал в столовую.
— Взяли?! — взволнованно выкрикнул возникший в дверях Лепилов с автоматом на изготовку.
— А то! — ответил Котов и спросил у Никольского. — Башка-то цела?
Сергей поднялся с пола.
— Вроде.
Котов вошел в столовую, где Разлука пытался встать, упираясь скованными руками в пол. Муровец немного подождал, пока бандит чуть приподнимется, и ударил его носком ботинка в солнечное сплетение. Разлука, надолго потеряв дыхание, завалился на бок.
— Что ж ты делаешь, мусор поганый! — заблажила проснувшаяся Нинка.
Ей никто не ответил. Трое стояли над Разлукой и ждали, когда он отдышится.
— Оклемался! — решил Никольский и, рывком приподняв амбала, водрузил его на стул.
— Миша, положи автомат и садись писать протокол, — приказал Лепилову Котов.
— А бланки? — удивленно спросил Лепилов.
— Формалист ты, Миша, — укорил Котов, вытянул из внутреннего кармана пиджака сложенную вчетверо пачку бланков и протянул ее Лепилову. — Пиши. Год, число, место. Написал? Я, старший оперуполномоченный УМУР майор милиции Котов допросил в качестве подозреваемого Пономарева Виктора Алексеевича… Партийность прочеркни… Проживающего — пиши «без определенного места жительства». Год рождения какой у тебя, Витя? Разлука назвал.
— А место рождения?
— Омск. Дай закурить, начальник.
Никольский вставил ему в рот сигарету, щелкнул зажигалкой.
Бандит губами пристроил сигарету поудобнее, глубоко затянулся и, глядя на сидевшую на диване Нинку, сказал:
— Я на тебя зла не держу, Нинка.
— А теперь давай считать, Витя, — предложил Котов. — Сто восемьдесят восьмая — пятерик за побег. Двести восемнадцатая, за ношение огнестрельного оружия, — еще пятерик. Сто девяносто первая. Сопротивление представителям власти. Годик. Сто сорок шестая. Разбой. До пятнадцати лет. Вот такой букет Абхазии. Теперь думай. Ты вор опытный.
— Что ты от меня хочешь, начальник?
— Я хочу и тебе помочь, и себя от лишних забот избавить.
— Чистосердечное, что ли?
— Ну, явку с повинной я тебе дать не могу, сам понимаешь.
— Избавлю я тебя от лишних забот и сколько тогда получу?
— Сопротивления не было. — Котов посмотрел на Никольского и получил его молчаливое согласие. — Пистолета я в глаза не видел. Побег, сам понимаешь, дело не мое. Ну, а за квартиры по низшему пределу попросим.
— Это ты тому говори, кто по первой ходке идет! — отрезал Витя.
— Мое дело — предложить. Значит, не договорились?
— Да иди ты!.. — по-блатному ощерился Пономарев.
— Миша, зови понятых, — распорядился Котов. Он проследил, как Лепилов проследовал к дверям, и вновь обратился к Разлуке: — Скоро мы с тобой на Петровку поедем, Витек. Только там не отнимай у меня время, не лепи горбатого, что пистолет на улице нашел, а вещи у залетного барыги купил.
— Что докажешь, то возьму! — не сдавался бандит.
— У нас все возьмешь, — заверил его Котов. Никольский подошел к телефону, набрал номер и, подождав, сказал в трубку:
— Саша?.. Мы тут с одним интересным человеком беседуем. Сообщи дежурному по городу и машину пришли.
Митрофанов положил трубку и поделился с несчастным Чернышом:
— Никольский Разлуку повязал.
— А с этим что?.. — Черныш кивком указал на лежавшие на столе дежурного гранаты и толовые шашки:
— Пускай здесь лежит. Утром пиротехника вызовем. — Митрофанов нажал на клавиши дисплея, и фотография Виктора Пономарева по кличке Разлука исчезла с экрана вместе с текстом ориентировки.
—
Слегка светало, когда Разлуку вывели на улицу. Вещи были уже загружены в машину, и Лепилов с Разлукой на заднем сиденье роскошно устроились в мехах. Котов по-хозяйски сел рядом с водителем и крикнул Никольскому:
— Залезай, Сергей!
— Куда? На колени к Разлуке? Я пешком дойду, — откликнулся Никольский. Машина тронулась, а Сергей неспешно пошагал знакомым путем.
Презентация кончилась. Гости, покидавшие особняк, толпились на тротуаре. Одна за другой отъезжали машины.
Никольский пробирался сквозь толпу, когда из подъезда появились Тарасов и Наташа.
— Ну вот, на ловца и зверь, — обрадовался Тарасов и добавил нечто не совсем понятное. — Хотя вопрос, кто из нас кто. Но с этим после разберемся. — Он был чуть-чуть навеселе, а потому возбужден и раскован. — Легок на помине, Сережа, мы говорили о тебе. Или ты специально тут поджидал?.. Нет, не меня, конечно, а Наташеньку.
Они подошли поближе.
— Что с вами?.. — ужаснулась Наташа, разглядев лицо Сергея. Под глазом у него цвел роскошный синяк.
— Производственная травма, — чуть смущенно усмехнулся Никольский, слегка отворачиваясь. Неудобно ему было: взрослый мужик, а на физиономии фонарь, как у сопливого пятиклассника или алкаша позорного. Стыдоба.
— Весело погулял, майор, — заметил Тарасов.
— Капитан, — поправил его Сергей. — Все шутишь, Алеша.
— Такими вещами не шутят! — строго заявил Тарасов, подняв вверх указательный палец. — Считай, что приказ подписан. Понял? Дай-ка я тебя, старик, от всей души!..
Никольский охнул, стиснутый в объятиях, и получив свирепый поцелуй, взмолился:
— Легче, Алеша! Голова гудит… — Он приложил руку к синяку.
— Вам надо в травмопункт, — озабоченно сказала Наташа. — Немедленно! Вдруг сотрясение?.. Алеша, давайте отвезем Сергея! — повернулась она к своему спутнику.
Тарасов и Никольский переглянулись, усмехнувшись.
— Спасибо, не надо, — Сергей застенчиво опустил глаза, возя носком ботинка по мостовой. Он весь был смирение и покорность судьбе.
— Напрасно вы так! — Наташа не приняла иронии. — Нельзя относиться к себе так наплевательски. Нужно следить за собой, — добавила она с невольной нежностью.
Никольский улыбнулся — на сей раз широко, открыто, искренне.
— Трудно, но попробую, если хотите. Если вы хотите, — уточнил он серьезно.
Наташа взглянула ему в глаза. Он не отвел взора — смотрел в упор ласково и открыто. И опять между ними проскочила искра, и их словно магнитом потянуло друг к другу. Оба качнулись вперед и едва удержались, чтобы не сомкнуть объятия, не слиться губами…
— Нам пора! — сварливо объявил Тарасов, от ревнивого взгляда которого ничто не укрылось. Открыв дверцу «Мерседеса», Алексей усадил туда Наташу и уселся сам. — Надо обмыть это дело, Сережа. Повышение твое, — уточнил он. — Утром заеду, лады?
«Мерседес» плавно тронулся и укатил.
И у входа в отделение милиции было оживленно. Понаехавшие муровские оперы, руководимые Котовым, увозили Разлуку.
В последний раз оглядел он вокруг себя вольную жизнь, приметил нарядную толпу возле особняка, усмехнулся:
— Гуляй, братва, пока не замели. На зоне свидимся.
И полез в машину.
Наступило утро.
В дежурной части бодрый, хорошо выспавшийся подполковник Беляков давал инструкции вытянувшемуся перед ним милиционеру:
— Езжай в дом семь, найди в РЭО Сережку-бригадира. Он тебе даст четыре банки чешской эмульсионной краски. Куда везти, знаешь. Только осторожно! А то вчера эти криворукие две плитки разбили. Им в валюте цена — пять долларов каждая. А они разбили!
— Кошмар! — ужаснулся из-за перегородки Митрофанов.
— Все подковыриваешь, умный больно! — по-стариковски ворчливо огрызнулся Беляков. — Ты до моих лет доживи!
Зазвенел телефон.
— Дежурный слушает, — весело сказал Митрофанов и вдруг сразу изменившимся голосом отчеканил: — Так точно, товарищ генерал!
Потом сделал страшное лицо и шепнул Белякову: — Сам! Подполковник одернул китель и подошел к телефону.
— Слушаю.
— А я тебе в кабинет звоню, звоню… — послышался в трубке суровый голос.
— Здесь я, товарищ генерал. На посту! — доложил подполковник, вытянувшись в струнку.
— Докладывай лучше, что новенького, — скомандовал генерал недовольно.
— Сегодня ночью взяли Разлуку! — бодро отчеканил Беляков, будто стоял перед строем, а высокопоставленный собеседник принимал у него рапорт.
— Обрадовал, Виталий Петрович, обрадовал! — Голос генерала потеплел, зарокотал ровным басом, как исправный мотор бронетранспортера.
— И еще кое-что, товарищ генерал… — таинственно сообщил подполковник.
