Мария Спасская - Роковой оберег Марины Цветаевой
— Хочешь, я с Юриком посижу? — покорно выдохнула я, добровольно поддаваясь на провокацию.
— Само собой посидишь, не Ольгу же Владимировну просить, — безапелляционно отрезала мама. И назидательно добавила: — Каждый должен заниматься своим делом. У Ольги Владимировны другие обязанности. Я пишу стихи. А ты, Евгения, сестра Юрика и должна уделять внимание младшему брату.
Мать вскинула тонкую руку в серебряных перстнях, поддернула рукав шелковой блузы, обнажая запястье, и взглянула на часы.
— Все, время поджимает, — забеспокоилась она. — Мы опаздываем в салон, нужно еще сделать укладку, привести в порядок ногти. Сама разберешься с памперсами и едой? Юрик спит, а когда проснется, ему нужно будет сменить штанишки и накормить полдником.
— Разберусь, — согласилась я. — Дело нехитрое.
— Мариш, ну что ты давишь на девочку? — встала на мою защиту Вероника. — Пусть Женька идет в бассейн, выставка продлится два месяца, спокойно подберем Юрику няню и съездим в галерею в любой другой день.
— Из за каприза взбалмошной девчонки я должна пропустить открытие выставки? — взорвалась мать, сверкнув глазами и покрываясь красными пятнами. — Ника, ты меня удивляешь. Жене ничего не стоит остаться дома, а для меня присутствовать сегодня в галерее принципиально важно. Все, хватит разговаривать, поехали в салон.
Вероника покорно поднялась с кресла, и я в который раз залюбовалась ее точеной фигурой, золотистыми волосами и породистым лицом, которое совсем не портили слегка длинноватый нос и узкие губы. Сладко потянувшись и подмигнув мне искусно накрашенным глазом, она проговорила вполголоса, так, чтобы мама не могла услышать:
— Женька, не паникуй. Мы постараемся вернуться как можно скорее, чтобы ты успела на последний сеанс.
— Уж постарайтесь, — пробормотала я, направляясь к лестнице на второй этаж, где располагались спальня мамы и отчима, комната Василия, моя комната и детская Юрика.
Когда я поднялась на последнюю ступеньку лестницы, на меня налетел полковничий сын, чуть было не сбив с ног. Шел он быстро, но при этом лицо его оставалось бесстрастным, как у манекена. Василий всегда отличался сдержанностью и внутренней силой, позволявшей ему помыкать людьми. Отодвинув меня в сторону как мешающийся на пути предмет, сводный братец перегнулся через перила и деловито спросил, как будто уточнял время обеда:
— Марьяна Федоровна! Какого черта вы роетесь в моих вещах? Что вы там ищете? Клад?
Мама, уже надевшая сапоги и застегивавшая перед зеркалом шубу, с легкими нотками истерики в голосе откликнулась:
— Василий, не надо кричать!
Из них двоих кричала как раз Марьяна, но для матери это состояние было привычным.
— Давай общаться цивилизованно, — продолжала она на повышенных тонах. — Ты, Василий, не хуже меня осведомлен, что твой бизнес, мягко говоря, не совсем легальный. Откуда я знаю, как долго ты еще будешь разбирать на запчасти угнанные машины? Отец же сказал, что прикроет твой сервис, если не перестанешь общаться с криминалом. Раз он сказал — то сделает, я Андрея знаю. И ты знаешь своего отца. Если он еще не лишил тебя куска хлеба, то не сегодня завтра обязательно лишит. По идее, ты уже сейчас должен искать другие источники заработка. Вот я и подумала, может, ты вовсю торгуешь наркотиками, а я ни сном ни духом? Поэтому я проверяю твои вещи. Я не могу допустить, чтобы Юрик рос в доме, набитом всякой дрянью. Он уже ходит, няня за ним может не доглядеть, и мальчик наестся твоей дури.
Василий даже оторопел от подобной откровенности. Похоже, он не рассматривал ситуацию в таком разрезе. Крах любовно пестуемого авторемонтного бизнеса, на который походя указала мачеха, больно задел его самолюбие. Медленно двинувшись вниз по лестнице, Шах с плохо сдерживаемой в голосе обидой проговорил:
— Марьяна Федоровна, вы себя слышите? Какие наркотики? Какая дурь?
— Откуда мне знать какая? — беспечно откликнулась мать, пожимая плечами. — Дурь бывает разная.
Стоящая за ней Вероника нетерпеливо переминалась с ноги на ногу, поигрывая ключами от машины, и мама торопливо закончила:
— Все, Василий, не начинай! Пока я живу в этом доме, я буду делать то, что сочту нужным! Если решила осматривать твои вещи — значит, буду осматривать, и ты мне не указ!
— Да кто вам это сказал? — с угрозой в голосе сквозь зубы процедил мамин пасынок, сжимая кулаки, но дверь за разряженными дамами уже захлопнулась, и выплеск адреналина Василия пропал втуне.
* * *Однако Шах не привык уходить побежденным с поля боя. Он озабоченно глянул по сторонам, ища, на ком бы отыграться, поблизости оказались я да притихшая домработница, замершая внизу с тряпкой в руках, а также йоркширская терьерша Бося, обычно пребывающая в двух состояниях — либо неудержимой радости, либо панического ужаса. Сейчас Бося являла собой иллюстрацию к своему второму состоянию. Она сидела, забившись в угол коридора, и взбешенный парень кинулся на самую беззащитную из трех возможных жертв. Василий в два скачка поравнялся с собакой и пнул ее в мягкий зад так, что она покатилась по коридору, скуля и жалобно повизгивая.
— Какого черта вы свалились на мою голову? — сквозь зубы процедил парень, угрожающе надвигаясь на меня. Грубые выходки сводного брата я давно уже не принимаю на свой счет, понимая, что это всего лишь компенсация обиды, полученной им от Марьяны.
— Видеть вас не могу! Забирай свою мать и вали, чтоб духу вашего не было! — приказал Шах.
Пару лет назад молодой и дерзкий Василий, привыкший к всеобщему преклонению, пытался подобным образом разговаривать с Марьяной. На претензии пасынка моя мать невозмутимо отвечала, что готова уйти хоть сейчас, но отец Василия потратил немало времени и сил, уговаривая ее переехать в этот дом. И Марьяна делает большое одолжение своему мужу, проживая под одной крышей с его хамоватым сыночком. Мамин муж, прознав про их приватные беседы, надрал Василию зад, и я уже думала, что гордец после армии уж точно захочет жить один, но тот из принципа вернулся в отчий дом, чтобы продолжать холодную войну с ненавистной мачехой. Теперь, когда замечания Марьяне следовало тщательно взвешивать, он отыгрывался на мне, выговаривая то, что не смог донести до моей матери.
— Да я уеду хоть сейчас, — миролюбиво откликнулась я. — Ты готов посидеть с Юриком? Или мне забрать малыша с собой?
— Пошла ты знаешь куда? — буркнул Василий, скрываясь за дверью своей комнаты.
Я знала, куда мне пойти, и потому отправилась в детскую. Юрик уже проснулся и, радостно улыбаясь, сидел в своей кроватке, разбирая пластмассового слоника на составные части. Мой младший брат, очаровательный ангел с льняными кудряшками и розовыми щечками, имел явную склонность к анализу окружающих его предметов. В свои полтора года он ухитрился разобрать все, что попалось ему в руки. Разобрать и отчасти съесть. Часто меняющиеся няни только и успевали доставать у него изо рта крышки от пультов, пальчиковые батарейки, лапы резиновой обезьянки и копыта от плюшевых лошадок, которые он с недетской силой умудрялся оторвать и основательно пожевать. Слоник, который сейчас подвергался разбору, раньше венчал механическую карусель, призванную развлекать малыша монотонным вращением зверюшек по кругу под легкий штраусовский вальсок. Теперь сама карусель валялась на полу, а обобранные с нее звери лежали перед Юриком, сложенные аккуратной кучкой, и ждали своей очереди. Слоник был первым, кому не повезло. Малыш уже открутил ему хобот и теперь деловито совал указательный палец в образовавшуюся дыру на пластмассовой голове, пытаясь добраться до слоновьих мозгов.
— Ну и кто поломал слоника? — строго сказала я, направляясь к кроватке.
Малыш радостно засмеялся и поднял над головой пухлые ручонки с останками игрушки, как боксер, празднующий победу.
— Все ясно, Юрик поломал, — сердитым голосом проговорила я, стараясь не засмеяться.
Несмотря ни на что, братика я очень люблю и не могу всерьез на него злиться. Иногда я ловлю себя на мысли, что в любой момент могу родить себе подобного ангела, но тут же гоню крамолу прочь, вспомнив про возможную реакцию Марьяны, предугадать которую нетрудно. Да и от кого мне рожать, если каждого парня, который надумает заглянуть ко мне в гости, мама встречает язвительными замечаниями и колкостями, после чего ни один здравомыслящий человек не решится повторить визит в негостеприимный дом. Взяв братишку на руки, я понесла его к дивану и уложила на расстеленное одеяло, чтобы проверить памперс. Пока я возилась с колготками, Юрик задирал к потолку толстенькие ножки в перетяжечках, а я целовала его в розовые пятки. Затем мы надели штаны и отправились гулять по дому. Заглянули в мою комнату и обнаружили на прикроватном столике забавного плюшевого мишутку с синим носом и заплаткой на голове. Это Вероника балует меня медвежьими сувенирами, зная, что я очень люблю серого Тэдди. Время от времени рядом с моей кроватью появляются блокноты и ручки с его изображением, удобные пижамы и ночные сорочки или такие вот забавные игрушки. Юрик сгреб медведя в охапку и потопал на выход. Мы спустились на кухню и, усевшись в стульчик для кормления, ели сами и кормили синеносого друга. То есть, размахивая игрушкой, плевались пюре из бананов и яблок, крошили на пол печенье, брызгали во все стороны соком — короче, полдничали как могли.
