Андрей Константинов - Дело о лопнувших агентствах (Агентство Золотая пуля - Сборник новелл)
Чтобы не попасться Обнорскому под горячую руку, мы с Агеевой сочли за благо разойтись по своим комнатам.
- Хау а ю?- приветствовал меня Спозаранник.
- Плохо,- ответила я ему по-русски. Порадовать своего начальника мне было действительно нечем. Текст, которой должен быть готов еще вчера, похоже, не будет написан и сегодня. А тут еще Голяк почему-то из головы не выходит.
- А что это за история с Голяком?- спросила я.
Глеб поднял на меня глаза и назидательно произнес, что вместо того, чтобы интересоваться Голяком, мне следовало бы закончить справку о топливных компаниях, которую он ждет.
- Глеб,- с надеждой сказала я,- можно завтра?
- Сегодня!- коротко отрезал он.
Змей,- подумала я. Ядовитый змей. Спорить с Глебом бессмысленно. Чужих аргументов он не признает, а его собственная работоспособность вызывает во мне здоровое чувство зависти.
Вздохнув, я включила компьютер и открыла текст ненавистной справки. В комнате было тихо. За соседним столом сидел за компьютером Зураб. Он боролся с финансовыми пирамидами и изредка давал выход переполнявшим его эмоциям, выкрикивая какие-то короткие грузинские словечки. Модестова и вовсе было не слышно. Я попыталась сосредоточиться, но топливные компании определенно не шли мне на ум. Что-то другое не давало мне покоя. "Наваждение какое-то",подумала я, ощущая неясную тревогу.
- А что это ты вдруг Голяком заинтересовалась?- словно читая мои мысли, произнес Глеб.- Я полагал, что всем мужчинам на свете ты предпочитаешь Агееву.
Своеобразное чувство юмора моего начальника всякий раз ставит меня в тупик.
- С моей сексуальной ориентацией все в порядке,- сказала я как можно более суровым голосом.
- Судя по книгам, которые ты читаешь, я бы этого не сказал,- продолжал он невозмутимо.
Типичный змей! И когда только он успел углядеть на моем столе "Другой Петербург" Ротикова.
- Эта книга, уважаемый Глеб Егорович, интересует меня не столько своей голубой направленностью, сколько тем, что, по моему разумению, это - хорошая литература. Читаю ее я исключительно во внерабочее время, и дала мне ее, между прочим, Марина Борисовна, за что я ей очень благодарна.
- Вот я и говорю,- засмеялся Спозаранник. А вместе с ним грохнули Зураб и Модестов.
- Не бери в голову, Валэнтина,- сказал Зураб, нарочито акцентируя грузинский акцент.- В конце концов, у каждого свои недостатки.
У меня появился законный повод обидеться. Стараясь сохранять достоинство, я взяла сигареты и отправилась к Агеевой.
Марина Борисовна встретила меня участливо.
- Что грустная, Валюша?
- Да вот, не выходит чаша у Данилы-мастера,- пыталась отшутиться я.
- А ты ее пни, чашу-то,- улыбнулась она, протягивая мне чашку кофе, и, глядя на мое расстроенное лицо, заговорщицки подмигнула: - Может, коньячку?
Откуда-то из недр шкафа Агеева достала початую бутылку, которая хранится здесь со времен ее дня рождения. Спиртные напитки в "Золотой пуле" категорически возбраняются, поэтому, плеснув коньяк в кофе, она вновь спрятала бутылку за файловые папки, подальше от бдительных глаз Обнорского.
В отделе Марины Борисовны кофе всегда самый вкусный. Мы с наслаждением прихлебывали ароматную жидкость и разгадывали скандинавские кроссворды, к которым имели непонятное пристрастие. Наш кайф нарушил Обнорский. Он неожиданно возник в дверях и произнес:
- Ага, кофеек попиваете. Кроссвордики решаете в рабочее время?
- Андрей, дай передохнуть минутку. Горностаева вот грустит, я ее кофеем отпаиваю,- сказала Марина Борисовна.
- Кто обидел нашего королька?
Нашего рубаху-парня?- дурашливо заговорил Обнорский цитатами, обращаясь ко мне.
Я почему-то смутилась, но Агеева мужественно встала на мою защиту.
- Кто ж, как не твой Спозаранник. Нагрузил работой бедную девочку. Совсем как ты меня.
- Что ж, будем увольнять как несправившуюся,- резюмировал Обнорский и вышел так же внезапно, как появился.
Не успели мы допить кофе, как на пороге появился начальник репортерского отдела Владимир Соболин.
Он попросил Марину Борисовну срочно подготовить все имеющиеся в ее отделе материалы на Голяка.
"Опять Голяк",- подумала я.
Агеева, надевая очки, подошла к компьютеру и чуть раздраженно сказала:
- Господи! Ни минуты покоя.
Что случилось-то?
До того как стать журналистом, Соболин был актером. Он любит говорить. Речь его всегда напоминает сценические монологи и требует аудитории. Умело управляя голосом, он поведал нам, что примерно месяц назад господин Спозаранник записал на диктофон долгую беседу с неким Голяком. И под хорошую закуску и благородные напитки тот выложил Глебу Егоровичу много любопытного. Про милицейские крыши охранного бизнеса, про депутатов и особенно их помощников. Про недавнее убийство лидера демократического движения. Кассете с подобной информацией цены нет. Голяк такими делами ворочал, что думал век гоголем ходить. Но сколько веревочке ни виться - конец один. Его не сегодня-завтра в федеральный розыск объявят, а свое одеяло к телу все-таки ближе. В этих условиях слитая информация вполне ему боком выйти может. Вот он и просит вернуть кассету, на которой беседа эта записана.
- А мы, стало быть, не вернем?- спросила я.
- А тебе, Горностаева, Голяка, что ли, жалко?- вместо ответа сказал Соболин.
Голяка мне было не жалко. Но со мной происходило что-то странное. Я вернулась к себе в отдел и села за компьютер. Несколько минут я тупо вглядывалась в названия топливных компаний, затем, повинуясь какому-то внезапному решению, свернула текст справки и разложила на экране пасьянс.
"Если "Свободная ячейка" сойдется с первого раза, то я знаю Голяка",загадала я. Глеб неодобрительно посмотрел в мою сторону. От его бдительного ока не укрылось, что я явно занимаюсь не тем, чем следовало. "Ну и пусть",подумала я, продолжая упорно щелкать мышью. Через несколько секунд карты веером заскользили по экрану и улеглись на положенные места. "Свободная ячейка" сошлась. "Вот черт!" - сказала себе я и встала из-за стола.
- Глеб, я пойду? Все равно от меня толку сегодня нет.
Молчаливый кивок Спозаранника должен был означать, что толку от меня нет по обыкновению. Мне стало стыдно. Я подумала, ну какой из меня, на фиг, расследователь, когда даже справку толковую написать не могу. Глеб будет тысячу раз прав, когда нажалуется на меня Обнорскому, и вылечу я из агентства в два счета.
"Ну и пусть!" - упрямо твердила я, спускаясь по лестнице. Все равно они меня не любят. Никто не любит.
***
На улице лил дождь, и это как нельзя лучше соответствовало моему настроению. Я продолжала накручивать себя. Вспоминала день, когда пришла в агентство первый раз. Обнорский водил меня по комнатам и говорил: "Выпускница факультета журналистики. Мечтает стать расследователем". Я готова была провалиться сквозь землю. Наверное, так чувствовал себя Гадкий утенок из сказки Андерсена.
Первый год мне пришлось работать в репортерском отделе. Окунувшись в море криминальной информации, я сначала пришла в ужас, и если бы не Агеева, которой пришлось стать моим Вергилием, я, наверное, сбежала бы из агентства. Потом привыкла писать информации об ограблении магазинов, убийствах депутатов, разбойных нападениях. Привыкла и к тому, что, разрезая торт на чаепитии в отделе, Соболин называл себя главным специалистом по "расчлененке". И действительно, по количеству информации о расчлененных трупах он не знал себе равных.
Соболин добрый начальник. Задатки Деда Мороза, которого ему приходилось играть в актерской жизни, проявляются и в его стиле руководства. Всякий раз, когда он произносит очередную реплику, в мою голову неизменно лезет дурацкий стишок. Начинается он так: "Здравствуй, Дедушка Мороз, борода из ваты..." Конец стишка был неприличный.
В отдел к Спозараннику меня взяли на стажировку. К тому времени я достаточно поднаторела на криминальных информациях и чувствовала себя способной на большее. В отличие от репортеров здесь работают солидные люди, в основном бывшие менты и чекисты. Работа в этом отделе кропотливая и начинается с тщательного сбора информации, составления подробных досье, проверки фактов. Успех расследования зависит от надежности и компетентности источника. С моей точки зрения, все это несколько походит на шпионские игры. Иногда мне даже кажется, что Глеб неспроста периодически сбривает свои роскошные усы, отправляясь на встречу с очередным источником.
"Господи!- говорила себя я.- Да они все сумасшедшие, свернутые на своем криминале. И я сумасшедшая - вот уже Голяки мерещатся".
***
Домой я приехала в самом мрачном расположении духа. К счастью, мои домочадцы были слишком заняты, чтобы обратить на это внимание. Сестрица Сашка и ее бойфренд Андрей, как обычно, устроились на кухне. Разложив на столе конспекты и учебники, они в порядке подготовки к зачету по биохимии упоенно целовались.