Адам Даймен - Большие гонки
Мне хотелось оказаться подальше от Челси и возможных последствий неспровоцированного нападения одного из функционеров Ее высочества.
Я привез Жозефину в одно бистро в каньонах красного кирпича за Бромптон Роуд. Основной декорацией там были портреты генералов от Паттона до Де Голля, не минуя и Роммеля, обрамленные в шероховатые деревянные подрамники. Еда - типичная для бистро. Местечко это называлось "Корп". Жози со вкусом занялась небольшим стейком, затерявшимся в грибном соусе, баклажанах, корнишонах и прочей снеди. В серых глазах отражалось пламя свечей и смотреть на неё было приятно. Теперь, когда каждая девушка считала, что никогда в жизни не употребляла ничего приличного, я привык выходить на люди с теми, кто довольствовался маленьким кусочком мяса и полпорцией салата... избегая всего остального. Так ужасно, что пища стоит дорого и две трети людей на свете умирают от голода.
Но Жози умела есть. Она поглотила фруктовый салат, будто мельничные жернова. Затем взяла большой кусок пирожного с кремом, покрытого шоколадом на немецкий манер. Мы выпили бутылочку ординарного красного вина и ещё худшего бренди неизвестного происхождения. Я умилялся этой девушкой. Сам обжора по натуре, знакомый с проблемой веса, я отлично знал соблазны жизни. Она опустошила чашку кофе (большую чашку) и лениво улыбнулась одними губами. Взгляд её говорил все: сейчас она была совершенно счастлива.
Как вас зовут, мэтр? - спросила она, взяв у меня сигарету.
- Филип.
Я взглянул на часы, золотой квадрат чуть толще бритвенного лезвия на золотом браслете. Они не показывали точное время, и приобрел их я на свой первый и последний гонорар за работу, не зависевшую от Руперта Квина. На часах было десять тридцать, к тому же у меня выдался утомительный день.
- Я отвезу вас домой, золотце, - сказал я.
Мы ушли после того, как я оставил приличные чаевые официантке, одетой в эластичные белоснежные брючки на три размера меньше необходимого. Обслуживание было не столь изысканно, сколь живописно.
- Я предпочла бы поехать к вам, - откровенно заявила Жози.
С каждой минутой я все больше влюблялся в нее.
- Я крайне огорчен, но по различным причинам, одна из которых - тот тип, которого я по ошибке чуть не убил, я бы предпочел не возвращаться к себе.
Другой причиной была мисс Принг, но мне не хватило храбрости объяснить все это. Она засмеялась. Эта девчонка вечно смеялась.
- Что у вас за профессия?
Я совершал сложный маневр между двух такси, решивших, что они на больших гонках, и старым "фордом зефир". Мысленно я сказал, что поскольку моя машина спортивная, как и я сам, то мы с этим справимся.
- Я сотрудник Федерации Ассоциаций похоронных предприятий по связям с общественностью... для сближения клиентуры.
- Я думаю, что они нашли человека, что надо, - тихо сказала Жозефина.
На дорогах всегда возрастает риск, если рядом кто-то еще.
Она жила с эскадрильей бортпроводниц в элегантном небольшом коттедже за Белгрейв Сквер. Дом принадлежал весьма передовому декоратору неопределенного возраста, позволившему жить там за чисто символическую плату. Я предположил, что он надеялся использовать полуподвал как своего рода совет по пересмотру сексуальных отношений... прямо на месте. В гостиной оказалась одна единственная стюардесса, смотревшая телевизор с пилотом британской авиакомпании. Пока Жози готовила кофе, пилот побеседовал со мной на разные темы.
- На кого вы работаете? - закончил он вопросом.
- "Интернешнл Чартер"... Знаете?
Он осторожно кивнул.
- Не очень. У них приятно работать?
Я мило улыбнулся: истинные направления работы "Интернешнл Чартер" государственная тайна, и даже после того, что я для них сделал, у меня ещё оставался шанс выжить.
- Неплохо. В основном короткие перелеты. У нас никогда не бывает длинных недель простоя между полетами в Гонконг.
Жози отвлекла меня от более долгого допроса на эту тему, позвав пить растворимый кофе к себе в комнату.
Комната Жози была, чего я и опасался, в таком состоянии, какое может быть только у одиноких девиц, не подверженных никаким воздействиям, не имеющих достаточных средств и большой фантазии. Женщины менее привержены правилам, чем мужчины: они многих вещей просто не замечают.
На запыленном трюмо лежало стекло с косметикой. Губная помада пятнами выделялась на измазанной поверхности, подобно вытряхнутому содержимому ящика с припасами. По углам валялись пачки "клинекса" в разной стадии использованности. Из комода светлых тонов и японского розового лакированного шкафа торчала одежда, говоря о хронической перенаселенности. Большая наспех застеленная кровать была завалена всевозможного рода резиновыми игрушками, книгами, брошюрами и грязными пакетами от дисков. Были всевозможные послания типа "Ты должна мне три фунта" или "Я заплатила молочнику пять фунтов", или вот такое "Скажи Хучу, что я улетела в Сингапур", написанное губной помадой на стекле. Вверху на трубе, идущей от газового обогревателя над всем этим развалом, восседал голубой плюшевый медведь воинственного вида.
На стенах с грязными следами пальцев висели вырезанные из журнала мод и приклеенные липкой лентой фото Теренса Стампа и Девида Хэмминга.
Жозефина уже была в постели среди беспорядочно наваленных розовых подушек. Сознательно закрывшись одеялом по грудь, она оставила на виду удивительно загорелые плечи, артистично прикрытые длинными светлыми волосами, и по-детски улыбнулась мне из-за голубой чашечки с кофе, на которой золоченными буквами было написано "ЦИКЛОН Б".
Я уселся на кровать и глотнул предложенную отравляющую жидкость.
- Мне нужно помочь снять ботинки, - сказал я.
- Я бы предпочла, чтобы они остались на вас.
Я рассмеялся.
- У вас комплекс владыки гарема, Филип. Вы хотите, чтобы все люди были у ваших ног.
- Вовсе нет, даже наоборот. Только ботинки очень узкие.
Она спустилась с постели совершенно нагая, чего я и ожидал, и ухватилась за мою ногу.
У неё были маленькие груди с острыми кончиками, тонкая талия с довольно сексуальным пупком и очень пропорциональными широкими бедрами. Я вам скажу, если вновь войдут в моду зады, ей ни о чем не надо будет беспокоиться. Она была из того типа девиц, на которых приятно долгое возлежание; несколько пучков светлых волосков позволяли считать, что русый цвет её волос - естественный.
Жози сняла с меня ботинки и бросила их на пол, покрытый ковром нейлоновых чулок. Затем она стянула с меня носки и укусила за мизинчик на ноге... Я никогда не отдавал отчета, что это так сексуально, - позволить куснуть мизинчики ног.
- Довольно, Жози, я уже большой мальчик. Все остальное я могу снять сам.
Она вновь спряталась под одеяло и не высовывалась оттуда до тех пор, пока я не выругался, пытаясь снять свои узкие брюки, прилипшие к ногам. Военный стиль весьма шикарен, но нужен навык, настоящий навык, чтобы научиться раздеваться. Жози невольно рассмеялась, глядя как я прыгаю, стараясь вытащить ступни из штанин.
- Ты можешь смеяться, детка. Но у тебя был не лучший вид, когда ты снимала мои ботинки. Это здорово разоблачает.
В конце концов я покончил с брюками и прыгнул в кровать... Следуя моде, иногда приходится страдать. Она принялась обнимать меня в стиле массированной атаки, тогда как я пытался разобрать рисунок на потолке и отдышаться. Затем уже я поднажал и мы заключили друг друга в объятья, исследуя, соответствует ли внутреннее содержание рта его внешней форме. У неё очень нежная кожа, и создавалось впечатление что и сама она вся такая же: без костей и суставов, только нежная оболочка, подобно тутовой ягоде.
Я отбросил одеяло, чтобы упростить действия. Кончики её грудей затвердели, как косточка персика, да и сама она проявила такое же нетерпение, как и в еде. Да, иметь дело с ней было одно удовольствие... Она умела все. Я не мог оторвать языка от её сексуальных родинок. Я пробирался меж великолепных ляжек Жози и покусывал её шею. Она даже постаралась вычистить зубы и приятно пахла мятой.
- Мы спросим у Жозефины, застигнутой в компрометирующей позе с Филипом Макальпином, который слывет любителем всех прелестей лондонской жизни, нравится ли ей "новая мораль", - сказал я, медленно входя в нее, и она рассмеялась. Мне хотелось выглядеть забавным, занимаясь любовью: копуляция по старику Лоуренсу ужасно серьезна и не для меня. У Жози был очень эффективный, трюк состоявший в том, что пятки устраиваются на позвоночнике.
Я отлично выспался в эту ночь, несмотря на мрачные предчувствия и грозовые тучи, сгущающиеся над моей великолепной светлой головой.
Глава четвертая.
В расчет принимается не правда или ложь, а исключительно то, во что верят.
Генерал Несел.
На следующее утро я прибыл на службу к десяти тридцати. Жозефина Серджент, - так её звали, - выказала перед завтраком ужасный голод, не меньший, чем после ужина, так что Макальпин был бледноват, когда входил в резиденцию YI Пи-Эн. Дежурный офицер, в этот день им был тучный капитан, улыбнулся мне любезнейшим образом.
