Михаил Черненок - Оперативный розыск

— Я могу дать только одно указание: найдите похищенные деньги, верните их рабочим.

Общая картина на хлебокомбинате имени Якушева инспектору Шехватову стала ясна буквально через полчаса. В отличие от хлебокомбината № 3 контора здесь находилась вне территории, и вход в нее был без пропускной системы. С наружной стороны здания на крышу вела металлическая пожарная лестница, а под окнами второго этажа выступал прочный полуметровый карниз. Поднявшись по лестнице до этого карниза, преступник без труда перебрался на него, прошел всего четыре метра и проник в лабораторию через окно, которое, как выяснилось, никто из лаборанток, уходя с работы, не имел привычки закрывать. Совершив кражу, вор тем же путем благополучно и удалился. Словом, кража была пустяковая, и по горячим следам ее можно было бы раскрыть сравнительно легко. Спустя же двадцать дней это сделать было в сотню раз труднее.

Заведующая лабораторией — спокойная сорокалетняя женщина, несколько смущаясь, рассказывала Шехватову:

— В тот день я первой пришла на работу и обратила внимание, что книжный шкаф, где хранится техническая литература, раскрыт, хотя я лично предыдущим вечером, уходя с работы, его закрывала. Ничего не подозревая, подошла к шкафу. Вижу, моей сумки нет. Машинально открыла тумбочку — сумка там, а в ней: наш микроскоп, никелированный чайник, из которого обычно в обед чай пьем, и шесть ложечек. Кто и зачем это сделал — не могла понять. Подхожу к своему рабочему столу — замок взломан. Там у меня деньги лежали, сто пятьдесят рублей. Шесть десяток, десять троек и две пятерки — в голубом пакете, а полсотни отдельно. Все бумаги перерыла — денег нет. И еще в столе не оказалось новенького секундомера с коробочкой, в которой он лежал, и паспортом.

— Почему так поздно заявили о краже? — спросил Шехватов.

Заведующая лабораторией покраснела:

— Я вообще не хотела заявлять. Это лаборантки написали заявление и отнесли его в милицию.

— Выходит, для них ваша утрата больнее?

— Да знаете… Когда кража случилась, я все рассказала директору комбината, как вам вот рассказываю. Он не посоветовал вызывать милицию, потому что подозрение может упасть на работников лаборатории,

— Не захотели сор из избы выносить?

— Да знаете… Хотела сделать как лучше, а лаборантки обиделись, дескать, я их подозреваю и молчу.

— Из-за вашего молчания теперь нелегко будет найти преступника.

— Да пусть он подавится этими деньгами, — заведующая лабораторией безнадежно махнула рукой.

— Может вы действительно кого-нибудь из лаборанток подозреваете?

— Честное слово, нет. Коллектив у нас хороший. Много лет работаем вместе, и даже копейки ни у кого никогда не пропадало на работе.

— Бывает, как говорится… — осторожно намекнул Шехватов.

— Нет, — уверенно повторила заведующая. — Я уже всяко передумала. Лаборантки могли взять деньги, не взламывая стола. В рабочее время я ведь никогда его не закрываю, а из лаборатории отлучаюсь часто.

— Лаборантки знали, что вы храните в столе деньги?

— Никто, кроме меня, об этом не знал.

Дело принимало загадочный оборот. Если даже сотрудницы лаборатории не знали о том, что их заведующая хранит в своем рабочем столе деньги, то как же узнал об этом преступник, явившийся сюда незваным гостем? Привыкший докапываться до истины путем логических размышлений, Шехватов долго ломал над этим вопросом голову и успокоился лишь после того, когда выяснил, что в лаборатории закрывался на ключ один-единственный стол — стол заведующей. Отсюда следовал вывод: что-то ценное могло храниться только в закрытом столе, и преступник взломал его. Судя по всему, забрался он в лабораторию на авось. Вначале хотел унести микроскоп и чайник, так как более ценного здесь ничего не нашел, но, когда выгреб из стола деньги, решил «не мелочиться». Попутно с деньгами прихватил секундомер, который карман не оттягивал.

Придя к такому выводу, Шехватов попрощался с заведующей. Миновав короткий переулок, вышел на троллейбусную остановку. С безоблачного неба щедро палило солнце. Сильно хотелось пить. У одинокого автомата газированной воды, рядом с остановкой, вытянулась длинная очередь. Прикидывая, сколько минут придется простоять под палящим солнцем, Шехватов в самом начале очереди неожиданно увидел инспектора Нечаева и, ни слова не говоря, подошел к нему. Тот, уступая место, чуть подался назад. Очередь зароптала. Нечаев обернулся:

— Ну, чего зря шуметь, товарищи? Я хотел два стакана выпить, теперь с другом поделюсь.

— А со мной не мог поделиться? — язвительно спросила изнывающая от жары полная женщина.

— Мог бы, но вы очень сердитая.

— Станешь сердитой, когда на весь район — единственный автомат с газировкой.

— Правильно! Куда общепит в такую жару смотрит? Хотя бы мороженым торговали, что ли…

Залпом проглотив под шумок по стакану шипучей воды, отошли от автоматической «поилки». Нечаев, скосив глаза на Шехватова, усмехнулся:

— Хорошо, что оба без формы, а то пришлось бы тебе полчаса в очереди потеть, — и сразу спросил: — На комбинате Якушева был, да?..

Шехватов кивнул:

— Тебя-то каким ветром в этот район занесло?

— Обручевские связи выявляю. Понимаешь, в прошлом году Обручев жил здесь, на улице Инской. Половину избушки-развалюшки снимал, а нынче, как говорят соседи, частенько к бывшему хозяину в гости заглядывает.

— Кто этот хозяин?

— Некто Эдуард Чигошев — тридцатидвухлетний балбес без определенных занятий. К уголовной ответственности пока не привлекался, но, насколько удалось выяснить, это тип, способствующий преступлению. Нигде не работает, пьет по-черному, какие-то женщины сомнительного поведения у него постоянно ночуют… Короче, «малину» нэпмановской поры в своей избушке завел.

— И когда последний раз Обручев здесь был?

— Где-то в первых числах этого месяца соседи его видели. К Чигошеву не то брат, не то сват какой-то приезжал. Вот они втроем и веселились до полночи… — Нечаев сделал паузу. — А вообще-то Обручев сегодня, по-моему, занервничал. После утренней оперативки я еще раз с его женой побеседовал, и, видимо, она ему что-то передала. Понимаешь, иду по улице Собинова, и Обручев как раз из дома вышел, вроде к автобусной остановке хотел направиться. Увидел меня и — в обратную шарахнулся. Минут двадцать я на остановке торчал, но он так и не появился.

— Обручев что, в лицо тебя знает?

— Нет. Жена, наверное, подсказала. Я уже надоел ей своими расспросами. Начинаю побаиваться, как бы не перестараться, раньше времени не вспугнуть.

— Не бойся. Пусть он нас боится, если грешен.

Нечаев несколько секунд подумал:

— Понимаешь, а ведь верная мысль! Если у Обручева рыльце в пушку, он сразу же, как только почувствует, что мы вышли на его след, начнет хвостом мести и со страху наверняка какую-нибудь глупость отмочит.

Утром третьих суток со времени происшествия подполковник Моисеев почувствовал, что обстановка начинает накаляться. Все принятые оперативные меры ощутимого результата пока не давали. Более того, словно мыльные пузыри, одна за другой, стали лопаться намеченные версии. Так, например, попавшие на первых порах под подозрение плотники при тщательной проверке оказались самыми заурядными браконьерами. В ночь, когда случилось преступление, они были задержаны рыбнадзором на Оби, в районе Симанской протоки, и оштрафованы за незаконный лов стерляди.

Как всегда при особо сложной оперативной обстановке, по городу стали распространяться тревожные обывательские слухи. Вполне солидные с виду люди то и дело смаковали все новые и новые подробности какого-то сверхзагадочного преступления, где как будто бы украли больше миллиона и все рублями. Выпустили на волю этот слушок магазинные кассиры и официантки ресторанов, которым в оперативном порядке было наказано брать на заметку каждого покупателя или клиента, платящего крупную сумму тройками или пятерками, так как основную часть похищенных на хлебокомбинате денег составляли именно такие купюры. Обыватель по натуре — человек не злой, но очень уж во всем «компетентен» и категоричен: «Да знаю я наш уголовный розыск! У меня, к вашему сведению, есть один знакомый… Это только в кино да в книжках сыщики ночами не спят, преступников ловят…»

А между тем участники оперативной группы, возглавляемой подполковником Моисеевым, на самом деле уже третьи сутки почти не спали. На ноги был поставлен весь личный состав райотдела и горуправления. Информацию брали из самых различных источников. Все, что хотя бы мало-мальски проливало свет на происшествие, сравнивалось, перепроверялось вдоль и поперек. Эксперты-криминалисты оперативно-технического отдела УВД, не разгибая спины, сидели над срочными экспертизами. С каждым часом кольцо по раскрытию преступления сужалось, но, когда начались третьи сутки оперативного розыска, в этом кольце еще была довольно широкая брешь.