Алексей Макеев - Чистосердечное убийство (сборник)
— Ты, Алексей, зачем стал упрекать Михаила? Ты его знаешь как исключительно нерадивого человека? К нему уже были серьезные замечания?
— Нет, я его не знаю. В том смысле, что никогда с ним не ездил и нареканий в его адрес не слышал. Если бы они были, то его сняли бы с такой машины и пересадили на патрульный «уазик».
— Вот! — Гуров поднял указательный палец. — Ты его не знаешь, а обвинения уже навешиваешь. Ведь защита картера и вправду могла отвалиться в самый неподходящий момент. Думаешь, что у Михаила есть возможность каждое утро или вечер загонять машину на эстакаду и осматривать? Я очень в этом сомневаюсь. Так что, Леша, давай избавляться от начальственного гонора, пока не поздно. Объявлять о вине человеку нужно лишь в том случае, когда она доказана. Очень неприятная это штука — необоснованные обвинения. Не стимулируют они добросовестный труд. Усвой это.
Гурову очень понравилось, что капитан не стал оправдываться, а сразу принял замечание к сведению. За таким вот разговором они отмерили около двух километров по дороге, а потом решили срезать путь через чистый березовый лесок. В это время до них донеслись отдаленные возбужденные голоса, шум тракторного двигателя и, кажется, еще и мотоцикла.
Гуров насторожился и прибавил шагу. Седов тоже закрутил головой. Они вышли на окраину деревни и двинулись к людям, стоявшим у калитки. За ней виднелся деревянный дом, потемневший от времени. Во дворе, наверное, происходило что-то необычное и страшное. Не просто же так это действо вызывало настоящую бурю эмоций у местных жителей.
— Смотрите! — Седов схватил Гурова за рукав и показал на дыру в заборе, где не хватало верхней части доски.
Полковник остановился, подошел к забору и посмотрел во двор дома. Здоровенный мужчина лет тридцати в порванной грязной майке размахивал большим ножом и бегал кругами вокруг избитой женщины, которая прислонилась к большому колесу трактора, билась в истерике и сквозь слезы просила помощи. Мужик, видимо, ее муж, находился в том состоянии опьянения, когда на ногах еще держатся, но контролировать себя уже не могут. В запале он вполне мог ударить женщину ножом. Учитывая размеры этого тесака, результаты могли быть плачевными. Таким ножами свиней резать.
Но этим картина не ограничивалась. Во дворе находился еще один человек, одетый в полицейскую форму. Были видны майорские погоны и кобура, оттягивающая ремень брюк. Но пистолета майор не доставал даже для устрашения. Он пытался подойти к дебоширу как можно ближе и оттеснить его от избитой женщины. Безрассудство или умелое воздействие на пьяного? Майор не казался таким уж завзятым крепким бойцом. Если он не обладал серьезными навыками рукопашной схватки, то выстоять против здоровенного, пусть и пьяного молодого мужчины у него шансов не было.
— Коля, не надо, — спокойно, как-то по-домашнему проговорил майор. — Перестань. Чего ты ножом машешь? Брось. Ведь заденешь кого-нибудь, поранишь.
— Не лезь, Иваныч! — орал пьяный мужик, брызгая слюной. — Я всех порешу, кто сунется! Она, сука, мне изменила. Я такого не прощаю! Ты понял?
— Дурак ты, Коля. Чего слухам веришь? Ты столько лет с ней прожил, ведь вся деревня знает, что по любви женился. А какие букеты таскал на свидание? Я же тебя два раза штрафовал за то, что ты клумбу у здания администрации обдирал. Помнишь?
Седов откровенно волновался, но пока не решался торопить московского полковника и не делал попыток вмешаться. Гуров понял состояние молодого и неопытного капитана. Седов вполне мог наделать глупостей, если бы кинулся в гущу событий.
— Давай снимем фуражки, — распорядился он. — А то нас с тобой издалека видно. Не дай бог, этот пьяный герой заметит нас и решит, что майору помощь приехала.
— Так это же хорошо, — удивился Седов. — Он поймет, что…
— Ничего он не поймет, парень! — оборвал Гуров капитана. — Он себя не контролирует, у него от человека остались одни эмоции, а разум уже спит. С нашим появлением он, наоборот, станет еще более агрессивным, скорее всего, просто кинется на майора.
— Так что же, мы спокойно смотреть на все это будем? Надо же помочь!
— Замолчи! — повысил голос Гуров. — Ты не видишь, что они знакомы, что майор тут имеет вес и способен его утихомирить? Дров наломать хочешь, пистолетом поразмахивать? Да с нами тут за стрельбу знаешь что сделают? Они же односельчане. Жена этого алкаша первая кинется нам глаза выцарапывать, если мы в него стрелять начнем.
Гуров, конечно же, перегибал палку. Ситуация во дворе дома была критическая. Избитую женщину наверняка придется отправлять в больницу. Да и жителям эти скандалы тоже наверняка надоели. Не те сейчас времена, когда все это терпели, жили именно так. Теперь даже в деревне все больше и больше проявляется позиция «моя хата с краю».
Но Гуров должен был остановить Седова, не допустить необдуманного вмешательства. Лезть в это дело придется только в самом крайнем случае, когда возникнет реальная опасность жизни или здоровью кого-то из присутствующих.
Гуров держался впереди, капитан сбоку и на шаг сзади. Люди, столпившиеся у ворот, стали постепенно оборачиваться, поглядывать на двух незнакомых полицейских. Послышались первые реплики, что вот уже приехали, и сейчас Кольке не поздоровится. Гуров прикладывал палец к губам и просил не шуметь.
Он протиснулся в первые ряды зрителей, за руку притянул к себе Седова и прошептал:
— Если я кинусь во двор, то ты за мной. Но не раньше.
Ситуация во дворе стала терять свой накал. Майор довольно смело повернулся к дебоширу спиной и наклонился к избитой женщине. Они о чем-то поговорили, после чего майор достал из кармана носовой платок и подал ей. Муж стоял, покачиваясь, и таращился на спину полицейского. Что проворачивалось в его голове, затуманенной алкоголем, оставалось только догадываться. Но было понятно, что агрессия постепенно улетучивается, а сам он впадает в состояние какой-то апатии.
— Хватит, Коля, — тихо сказал майор с усталым видом и подошел к мужчине совсем близко. — Давай нож, и прекратим этот все. Лизу в больницу надо. У нее не только ушибы, ей швы накладывать придется. Вон видишь, кровь течет?
Николай пытался сфокусироваться на жене, потом сделал шаг к ней и чуть не наступил полицейскому на ногу. Майор этим сразу же воспользовался и попытался отобрать нож. Это у него получилось почти без труда. Кулак дебошира разжался, а он, кажется, и не понял этого. Майор повернулся и отшвырнул нож к дальнему забору. Только теперь он бросил взгляд в сторону ворот и заметил, что среди соседей стоят два незнакомых офицера полиции.
А женщина уже отмахивалась от мужа, обзывала его, велела оставить ее в покое и убираться куда подальше. Ее интонации были уже иными.
Майор взял мужчину за локоть и потянул к воротам.
— Все, Коля, хватит! Поехали. Полежишь у меня, проспишься, а утром поговорим, что с тобой делать. Давай-давай. Пошли.
Теперь только Гуров увидел, что над забором виднеется крыша полицейского «уазика». Лев Иванович подтолкнул Седова, чтобы он помог майору, если начнутся новые осложнения с пьяным дебоширом.
Майор, проходя мимо незнакомых офицеров, коротко бросил:
— «Скорую» ей вызовите. Люди вон подскажут.
Через час они сидели втроем в участковом пункте деревни. За стеной, в комнате для задержанных, раскатисто храпел утихомирившийся дебошир. Майор, представившийся местным участковым уполномоченным Ершовым, угощал гостей кофе и неторопливо отвечал на вопросы. Был он весь какой-то степенный, неторопливый, рассудительный. На гостей посматривал с уважением, даже на капитана Седова.
Гуров расспрашивал майора Ершова в большей степени для того, чтобы Седов усвоил несколько уроков для себя. Как иногда приходится действовать в сложных ситуациях. Не всегда надо кричать, приказывать сдаваться и хвататься за пистолет.
— Значит, вы хорошо знаете этого Николая, были уверены, что он вас этим же ножом не ударит?
— Вообще-то мог. — Ершов чуть поморщился. — Николай, когда напьется, башку теряет напрочь. А утром они с женой мирятся.
— А стали бы стрелять, если бы этот Николай кинулся с ножом на вас, снова на жену или на кого-то из соседей?
— Да боже упаси, — уверенно заявил майор. — Я пистолет-то ношу не из-за местных, а из-за того, что залетные могут появиться, настоящие преступники. А эти!.. — Он махнул рукой. — Да и нельзя с ними так. Они ведь участкового уважать должны первым делом, а не бояться. Его слово законом должно быть, иметь вес в урегулировании споров. Именно слово, а не пистолет. Если я тут кого даже раню, а не то что насмерть застрелю, так меня же вообще уважать перестанут. Я для них свой, член семьи, а стрелять!.. Нет, не по-свойски это выйдет.
— А за хулиганство его привлечь тоже не сможете? — спросил Седов. — Это ведь тоже не по-свойски.
