Антон Леонтьев - Код одиночества
– Это ты сделал? – спросил он сипло и передал тетрадь матери.
Тетка Глафира, ничего не соображавшая в алгебре, с опаской проговорила:
– Колюшка, наверняка балбес тебе специально неправильный ответ вписал...
– Все там правильно. Червь останется доволен! – заявил Алексей и, оттолкнув Колюшку, вышел из комнаты.
Он оказался прав – у Максима Петровича аж челюсть отвисла, когда один из самых ленивых и тупых учеников, а именно Колюшка Сысковяк, единственным из класса без ошибки решил все двадцать пять уравнений. Но господин Червяков был опытным преподавателем, и он тотчас удивился: если ни один из зубрил и отличников не мог справиться с заданием, то как же такое удалось неучу Колюшке? Справедливо заподозрив, что ученик нанял малоимущего студента для решения сложных задач, Червяков доложил о сем возмутительном факте директору. Тот немедля вызвал к себе Колюшку, и подросток, давясь слезами и хлюпая носом, признался в том, что с уравнениями ему помог троюродный брат.
– Стыдно вам, Сысковяк, прибегать к подобным подлым методам! – заявил директор, прохаживаясь по кабинету.
Червяков, наблюдая за происходящим, тонко улыбался, представляя себе, какие последствия данный инцидент будет иметь для жирного и наглого подростка. Хорошо бы, если бы его с позором выгнали из школы, тогда одним бузотером и фрондером в классе стало бы меньше!
– Значит, ваш троюродный брат, как я понимаю, студент, помог вам справиться с решением сложнейших задач? – переспросил Максим Петрович.
– Какой он студент? Лешка на три года меня младше, – пробасил Колюшка.
Червяков хмыкнул.
– Вы лжете, Сысковяк! Не поверю, что двенадцатилетний мальчик способен решить подобные уравнения. Если, конечно, он не гений.
Директор с учителем обменялись понимающими взорами, после чего директор поинтересовался:
– И какое учебное заведение посещает ваш троюродный брат, Сысковяк?
– Да никакое, – ответил тот, радуясь, что гроза миновала и разговор перешел на безопасную тему. – Лешка вообще дурачок, у него отец застрелился, а мать с ума сошла. Он у нас по дому работает...
Преподаватель математики, потерев сухонькие руки, в волнении сказал, обращаясь к директору:
– Юрий Мстиславович, это самая поразительная история, какую я слышал за свою жизнь. Если Сысковяк говорит правду, то его троюродный брат обладает поразительным математическим даром!
– Значит, Сысковяк, твой троюродный кузен не посещает школу? – переспросил в задумчивости директор. – Но чем объясняется тот факт, что он так великолепно разбирается в математике?
Чтобы выяснить причины феномена, в дом к тетке Глафире и был направлен Максим Петрович, коему директором было поручено разобраться в сложившейся и, как он подозревал, запутанной ситуации. Его встретила встревоженная и фальшиво улыбающаяся матушка Колюшки. Узнав, что речь идет об Алексее, она всплеснула руками, всхлипнула и заскулила:
– Так и знала, что этот ирод втянет нас в историю! И чего такого он натворил?
Червяков, державшийся, как обычно, чрезвычайно надменно, пожелал видеть юного гения. Тетка Глафира долго мялась, затем велела кликнуть Алексея, и перед глазами учителя предстал худенький темноволосый мальчик. Максим Петрович, бросив на тетку Глафиру строгий взгляд, заявил:
– Сударыня, буду вам чрезвычайно признателен, если получу возможность побеседовать с молодым человеком тет-а-тет!
Мадам Сысковяк, а также ее отпрыскам пришлось покинуть гостиную, оставив гостя наедине с Алексеем. Учитель пробормотал:
– Итак, уважаемый, соответствует ли истине то, что именно вы решили задание вместо вашего троюродного кузена, причем сделали это тайно?
Алексей, опустив голову, произнес:
– Да, сударь, это так...
– Прелестно... – процедил господин Червяков, все еще не веря столь поразительной истории. – Если все действительно так, то продемонстрируйте мне свои небывалые способности прямо здесь и сейчас.
Максим Петрович вынул из огромного черного портфеля листок с несколькими уравнениями и положил его на стол, затем, похлопав по спинке стула, пригласил Алексея сесть и попытаться решить их. Подросток опустился на стул, учитель подошел к двери, за которой притаилась тетка Глафира, и со всей силы захлопнул ее – женщина отшатнулась, громко взвизгнув.
Червяков склонялся к мнению, что его пытаются надуть, а этого он не терпел. Наверняка задания решил студент, нанятый мамашей, думал преподаватель, теперь, после того, как ее сынок попался с поличным, они пытаются выкрутиться, сочинив глупую историю о мифическом кузене-гении. Максим Петрович, имевший почти тридцатилетний педагогический стаж, был уверен: никакой мальчишка двенадцати лет от роду не в состоянии решить задачи, которые он припас для проверки истины.
– Ну как, милейший? – спросил вредный Червь, неслышно подходя к Алексею, корпевшему над уравнениями.
Учитель заглянул через плечо, ожидая увидеть белый лист или вычисления, не имеющие с верным решением ничего общего. Но то, что предстало перед глазами Максима Петровича, запомнилось строгому учителю до конца жизни: два уравнения (очень и очень сложные – самому Червю понадобилось предостаточно времени, чтобы справиться с ними) были решены, и сейчас худенький мальчик работал над третьим. Грифельный карандаш буквально порхал по листу, и, вглядевшись, Червь понял, что решение, которое возникает на листе, не просто правильное, но к тому же чрезвычайно элегантное: вся «беда» только в том, что мальчик использовал высшую математику, которую в гимназии не проходят.
Потрясенный увиденным, Максим Петрович шумно вздохнул, крякнул и выудил из портфеля потрепанный сборник наиболее тяжелых и заковыристых заданий по алгебре и геометрии, составленный не кем иным, как им самим. Раскрыв книжицу в конце, Червь предложил Алешке задания, помеченные тремя звездочками, – то были самые сложные, и некоторые, как знал Максим Петрович, были не по зубам ему самому, хотя в этом он, конечно же, не признался бы и под пытками.
Подросток не спасовал и через двадцать минут презентовал Максиму Петровичу решение одного из наиболее сложных заданий. Потея и отдуваясь, Червь изучил лист, покрытый убористыми значками и формулами, убеждаясь в том, что решение верное.
В этот момент в дверь постучали, и на пороге возникла тетка Глафира собственной персоной, державшая большой серебряный поднос с пузатым чайником и сладостями.
– Не побрезгуйте перекусить чем бог послал, – ласково проворковала она. – И прошу вас, господин советник, не взыщите на этого идиота, сына моей покойной двоюродной сестры, – он не соображает, что делает!
Тетка Глафира пыталась задобрить строгого гостя, но все вышло не так, как она предполагала. Максим Петрович, сорвав с носа пенсне, воскликнул фальцетом:
– Мадам, у вашего племянника уникальный математический дар! Неслыханно, невероятно! Нет, решительно невозможно, но тем не менее все именно так!
Обратившись к Алексею, Максим Петрович, уже давно сменивший гнев на милость, спросил:
– Милейший, кто преподавал вам математику? Только не говорите, что вы сами научились – я прекрасно знаю, что такое невозможно!
– Мой отец, – ответил Алексей, – профессор Павел Алексеевич Спасович.
– Ага! – произнес Червь, вознося к потолку костлявый указательный палец. – Это многое объясняет! Хотя дело не столько в учителе, сколько в ученике, как ни горько мне признавать. Но ваш батюшка, если память мне не изменяет, скончался...
– Да, да, такая ужасная история, господин советник, – влезла в разговор тетка Глафира. – Поэтому я и приютила племянника, хотя, как вы сами видите, у меня своих проблем полон рот. Но я отношусь к Алексею, как к своему собственному чаду, даже еще лучше!
Провести Максима Петровича на мякине было невозможно, он часто имел дело с родителями и знал, когда те пытаются обмануть его. Тетка Глафира не понравилась ему с первого взгляда, и он не сомневался, что усатая особа лжет.
– Но в таком случае, мадам, чем вы объясните тот факт, что ваш племянник не посещает гимназию? – нарочито ласково спросил вредный Червь.
Тетка Глафира замялась, придумывая ответ. Не могла же она, в самом деле, признаться в том, что Алексей нужен был ей лишь для выполнения черной работы по дому!
Так и не получив от Глафиры Аристарховны вразумительного ответа, Червь выразил желание увидеть комнату молодого человека. Тетка пыталась всеми правдами и неправдами помешать осмотру, однако Максим Петрович был непреклонен. Слазив на чердак и глянув на крошечную каморку с тусклым оконцем, гость, дрожа от возмущения, набросился на хозяйку дома:
– Сударыня, понимаете ли вы, что подросток, тем более обладающий таким талантом, как ваш племянник, должен жить в иных, гораздо более комфортабельных условиях?
– Я как раз собиралась переселить Алексея в одну из жилых комнат, – заявила поспешно тетка Глафира.
