Патриция Вентворт - Элингтонское наследство
Что же касается Алена… Дженни была не очень высокого мнения о брате Мэка. Он был славным, только что окончил Оксфорд. Ален в общем-то неплохой человек, вот если бы он еще не боялся так своей матери и Мэка. Он действительно был похож на своего отца, но только внешне. Дженни очень любила полковника Форбса. В нем было то, чего не хватало Алену. Полковник Форбс не столько уступал жене, сколько держал дистанцию. С годами он все больше избегал общества жены, но был с ней предельно вежлив. Если их мнения расходились, он предпочитал прекратить разговор и уединялся в своей библиотеке, все чаще и чаще.
Дженни любила наведываться в библиотеку, входила прямо из сада через застекленную дверь. Они с полковником Форбсом подолгу разговаривали. Иметь такого друга было просто замечательно! Он невероятно много знал о птицах, о всяких зверях и вообще о природе. Дженни очень любила его, и когда он умер, страшно горевала. Ален, возможно, тоже, но не Мэк. И не миссис Форбс! «Она нисколько не переживает. Я знаю, что ей все равно!» — сказала Дженни Гарсти, когда они вместе вернулись с похорон. «Ты не должна так говорить, Дженни… ты ведь можешь ошибаться!» В этом — вся Гарсти! Она была добра даже к тем, у кого не было ни капли доброты. Дженни вспомнила свою тогдашнюю горячность: «Как вы можете верить, что ей не все равно, смотрите, какая у нее красивая прическа!» Разумеется, ее рассуждения были по-детски наивными, но позднее, припомнив это, она все-таки поняла, что была права. Люди и в минуты горя, конечно, могут быть аккуратно причесаны, но уж наверняка их не заботит, хорошо ли они выглядят.
Да, Ален, наверное, страшно переживал. Когда умер его отец, он был за границей, приехал лишь спустя три месяца. А Мэк вообще не переживал. Или совсем немного. Он был абсолютно другим человеком. Дженни и сама не знала, почему она так думала. Однако какое-то чутье (и откуда оно взялось?) подсказывало ей, что Мэку было все равно. Она доверяла этому чувству без всяких раздумий. Оно покоилось в самой глубине души, пряталось под каждой ее мыслью о Мэке. Дженни предпочитала пореже заглядывать в эти глубины собственной души.
Дженни довольно легко вошла в повседневную жизнь Элингтон-хауса. Жизнь там не очень отличалась от того, к чему Дженни привыкла. Учась в школе, она, бывало, каждое утро ездила на велосипеде в Камингфорд и возвращалась к дневному чаю. Но потом обычно шла в Элингтон-хаус, помогала ухаживать за Джойс, когда та болела, и занималась с Мэг. Ни о чем другом она не помышляла и была вполне счастлива. Ей даже не хотелось поступать в колледж, хотя она была лучшей ученицей в школе. Ее вполне устраивало общение с Мэг и Джойс, а по выходным — с их старшими братьями. То, что они потом стали приезжать гораздо чаще, ничуть ее не удивляло и казалось вполне естественным.
Теперь же, когда она жила в доме постоянно, все стало иначе. Она была поражена многим, чего не замечала раньше. Пожалуй, «поражена» не совсем точное слово. Ничего определенного не было. Просто, когда первые впечатления стерлись, в душе осталось нечто, чего не было раньше. Определить точнее это «нечто» она бы не смогла.
Когда наступила очередная суббота, Мэг и Джойс горячо обсуждали, приедут ли Мэк и Ален на выходные или пет.
— Они никогда не приезжали две недели подряд, — сказала Мэг.
— Летом приезжали, — возразила Джойс.
— Это был особый случай. Я хорошо помню. Тогда праздновали день рождения Энн Гиллспи.
— Август — дурацкое время для дня рождения! Все разъезжаются, — заявила Джойс.
— Мэк и Ален не уехали.
— Может, поэтому она тогда и родилась.
— Когда?
— В августе, глупая! — Джойс скорчила гримасу и высунула язык.
— Нет, я не глупая, — с достоинством возразила Мэг. — А так говорить и гримасничать очень грубо в невоспитанно.
— Кто тебе сказал?
— Мама.
— О!
Дженни решила, что пора вмешаться.
— А ну, кто первый добежит до вяза? — весело крикнула она, и все втроем помчались по лужайке к вязу. Это дерево жутко скрипело зимой, и старый садовник Джексон говорил, что оно ждет своего часа.
— Иллум[2] — скверное дерево, — сказал Джексон, увидев Дженни с девочками, — им в саду не место. Им место на кладбище. Там пусть себе и растут. А это дерево нужно повалить, мисс! Я всегда так говорил и готов сто раз повторить.
— Ну, это вы не мне говорите, — отозвалась Дженни.
Джексон внимательно посмотрел на нее. Он помнил ее мать. «Просто вылитая мать, только нрав другой», — подумал он.
После полудня пошел дождь, и они сидели дома. В этот день девочки собирались на чай к своей старой няне, миссис Крейн, которая жила с дочерью на другом конце деревни.
Обе то и дело подбегали к окнам посмотреть, не прекратился ли дождь.
В комнату зашла миссис Форбс и строго сказала, чтобы под таким ливнем не смели уходить.
— Не так уж важно, если они промокнут на обратном пути домой, но туда они должны дойти в сухом виде, — повелительным тоном произнесла миссис Форбс. — Я еду в противоположном направлении и не смогу их подвезти.
Я буду у Рексолов. Ты, Дженни, разумеется, пойдешь с детьми.
Дженни слегка замялась.
— Видите ли, миссис Форбс, я думала, что вы не будете возражать, если я останусь, а с девочками пойдет Картер. Они с няней большие приятельницы.
— О да… Я совсем забыла. Ну что же, если сумеют не промокнуть, пусть идут.
Миссис Форбс вышла, не ожидая ответа. Это было не в ее привычках. Отдав распоряжение, она не сомневалась в том, что оно будет выполнено.
Дождь стал уже затихать, когда дверь вдруг распахнулась и вошли Мэк и Ален. Обе девочки с радостным воплем бросились к ним.
— Матери, кажется, пет, а мы явились к чаю, — сказал Мэк.
— Мы не ждали вас на этой неделе, — объяснила Дженни.
Она покраснела и сразу очень похорошела.
Мэк улыбнулся. В конце концов ему еще повезло! Она могла оказаться унылой и глупой замухрышкой, а Дженни хорошенькая. Даже очень!..
Ален подхватил — сразу обеих — сестренок и принялся их кружить. Мэк чуть ближе склонился к Дженни.
— Вы скучали по мне, Джен? — вкрадчиво спросил он, понизив голос.
— Может быть… немножко.
— Может быть… очень?
В эту минуту раздался сильный грохот. Ален споткнулся о стул и рухнул на пол вместе с визжащими от восторга сестрами.
Дженни вскочила.
— О господи! Что вы натворили, Ален? Зачем же так высоко кружить?
— Где уж там высоко!.. Я наоборот в-в-внизу! — смеясь ответил Ален и поднялся. Волосы у него были растрепаны.
Дженни схватила Мэг одной рукой, а Джойс другой.
— Прекратите, девочки! Ведите себя прилично, а него я отправлю братьев прочь!
— Ox! Ты так не сделаешь! — воскликнула Мэг.
— О Дженни, дорогая! — взмолилась Джойс.
Мэк и Ален, приняв театральные позы, в один голос повторили: «О Дженни, дорогая!», и все залились смехом.
Позже, вспоминая об эти милых дурачествах, Дженни всегда думала, что это были самые последние счастливые минуты с ними — самые последние… хотя тогда, конечно, она этого еще не знала. Она только почувствовала себя счастливой, словно все беды кончились и никогда больше не вернутся.
Все были в чудесном настроении, но тут за девочками пришла Картер. Обе горячо протестовали, уверяя, что к няне можно пойти на чай в другой раз.
— Когда угодно! Картер, ты же знаешь, что туда можно в любое время, а Мэк и Ален пьют с нами чай раз в сто лет!
Но Картер была неумолима.
— Просто уши вянут от подобных глупостей! — возмутилась она. — Небо ясное, дождь перестал — посмотрите в окошко. А няня, наверное, все утро пекла для вас печенье.
— С шоколадной глазурью? — недоверчиво спросила Джойс.
— Вполне вероятно, — ответила Картер более милостиво.
Протесты стали менее яростными. Да и вообще особой надежды на то, что им разрешат остаться, не было. Картер повела их умываться, одеваться и, наконец, вывела их на улицу — поистине воплощение кротости и послушания.
Когда Дженни вернулась в классную комнату, там был только Ален.
— Мэк уехал к Рексолам, — сказал он.
Дженни почувствовала жгучее разочарование. Значит, она ему совершенно безразлична… совершенно… тогда и он мне не нужен! Но так ли это?.. Точного ответа не было, но коварный вопрос продолжал се донимать все время, пока она готовила чай Алену и себе и обсуждала с ним его планы на будущее.
Глава 7
— Если честно, я очень рад, что Мэк отправился за матерью, — сказал Ален. — Наконец я с-смогу пог-г-говорить с вами наедине.
Дженни рассеянно улыбнулась. Она думала о том, весело ли там, куда отправился Мэк, и будет ли там Гиллспи. Надо было во что бы то ни стало гнать прочь эти мысли но пока не получалось. Она не могла не думать, что Мэк и Энн были бы великолепной парой. Оба красивые, с золотистыми волосами, темно-голубыми глазами и темными ресницами, оттенявшими синеву глаз.
