Александра Маринина - Шестикрылый Серафим
- Насколько я понимаю, вы говорите со мной, надеясь получить от меня согласие на что-то взамен этой мрачной перспективы? Исходя из этого, я могу прийти только к одному выводу: если вы человек психически нормальный, а вы производите именно такое впечатление, то мотивы вашего визита ко мне продиктованы отнюдь не садистскими наклонностями. Это означает, скорее всего, что вы являетесь владельцем определенной, спору нет - достоверной, информации. И приходите ко мне, человеку, явно заинтересованному в том,чтобы она не пошла дальше вас, с тем чтобы я согласился ее купить. Ну что же, называйте вашу цену. Поговорим как культурные люди.
- Мне нравится, Юрий Романович, ваша железная логика. На нее я и рассчитывал. Давайте подумаем дальше, Я не настолько провинциален, чтобы банально вымогать у вас деньги под имеющуюся у меня информацию, хотя она, согласитесь, их стоит. Я пришел к вам, выражаясь высоким стилем, за вашей душой. Вы мне нравитесь, Юрий Романович, и я хочу вам предложить со мной поработать. Работа эта, может быть, на первых порах и менее прибыльная, чем та, которую предложил вам Ахундов, но, позволю себе заверить вас, куда как менее опасная. Вашу безопасность будет гарантировать система ее обеспечения, разработанная и созданная мною - профессионалом. Мне нужно ваше безусловное доверие во всех вопросах, которые я сочту нужным обсуждать с вами. Мне нужны ваши связи в городе Ленинграде, ваш авторитет врача и ваша безукоризненная репутация. Поверьте, со своей стороны я сделаю все, чтобы ее сохранить. Вам нет нужды вдаваться в подробности нашей совместной деятельности. Ваш повышенный интерес к каким-нибудь незначительным на первый взгляд мелочам может существенно, а то и фатально снизить уровень вашей безопасности. Это, кстати, касается и вашей семьи. Система, которую я создал, не позволяет отдельным элементам, входящим в нее, совершать ошибки, влияющие на жизнедеятельность всей системы. В случае отказа какого-либо элемента система его отторгает. Как правило, путем ликвидации. И продолжает работать.
- Позвольте хотя бы спросить, какова цель этой вашей системы? Для чего вы ее создавали?
- Создавал я ее, в общем-то, из любви к искусству. Она получилась красивой, а значит, правильной. И, как Галатея у Пигмалиона, ожила сама и заработала. Как ни стыдно и обидно, цель ее не может быть признана социально полезной, поскольку система является частью отвратительной отрасли человеческой деятельности, именуемой наркобизнесом. Этому виду бизнеса сотни лет. Никакие законодательные и правоохранительные усилия государства, направленные на его ликвидацию, не могут оказать на него существенного влияния, с одной стороны, в связи с его невероятной прибыльностью, с другой стороны - потому, что система государственного принуждения в подавляющем большинстве случаев работает в непересекающейся с наркобизнесом плоскости. Вам, как врачу, я думаю, понятно, что, если ввести уголовную ответственность, скажем, за заболевание диабетом, невозможно снизить ни болезненность, ни заболеваемость. Попробуйте завтра запретить курение уголовным законом и прекратить продажу сигарет. Ведь это социально полезно. И что вы получите? Черный рынок. Невероятные цены. Вы сделаете каждого потребителя табака преступником, потому что он не сможет купить жизненно необходимый для него товар за ту зарплату, которую он может получить легальным путем. Однако нет никаких других способов борьбы с распространением наркотиков и наркомании, кроме запретительства, преследования и наказания. Потому всякий, кто занимается наркобизнесом, - в постоянной опасности. Уберечься от провала я вам и предлагаю. Логика и здравый смысл должны убедить вас принять мое предложение.
- А какие гарантии, что те материалы, которыми вы располагаете, не будут использованы против меня, если я соглашусь?
- А вы согласитесь, и тогда вам будет достаточно моего слова. Я же говорил вам, что базовым условием нашего сотрудничества является ваше полное доверие ко мне.
Глава 3
Январь 1980 г., г. Москва
Знакомый нам кабинет, часы-штурвал, мягкие ковровые дорожки…
- Кстати, дорогой, что с нашим писателем? Жив еще?
- На этот счет ваших указаний не было.
- Ну зачем же? Пусть работает. Стране нужны герои. Писать-то перестал?
- Да уж. Не до писаний ему теперь. Почти год он партбилет свой восстанавливал, потом по анонимкам отдувался, машина у него сгорела. В общем, было чем заняться. Ну, а кроме того, диссертацию-то у него украли вместе со всеми документами и вещами. Банальная квартирная кража, каких тысячи. Рукописи, конечно, не горят, но восстанавливать их ох как трудно. Особенно когда по уши занят работой и другими неприятностями. Парень он действительно неглупый. Есть такое мнение, что осознал свои ошибки. Но если вы сочтете нужным, можно его направить советником в Афганистан. Там он надолго потеряется.
- Его затылок можно и в Москве под пулю подставить. Так сказать, при исполнении. И попрощаться с ним с почестями и наверняка. Но такую задачу мы и не ставили. А направлять его в Афганистан ни в коем случае нельзя. Там, на месте, не так уж трудно, особенно ему с его головой, допереть до сути наших интересов в этой операции. Он ведь хорошо понимает, что там, где опиум - там деньги. А где деньги, опиум и войска - там власть. Он — профессионал, и профессионал думающий. Пока нам там такие не нужны. Сейчас там нужны исполнители. А в дальнейшем посмотрим. Приглядывай за ним. Не обижай, но дышать свободно не давай. Надеюсь, понятно?
19 сентября 1981 г. (по телефону)
- Алло, Саша? Добрый вечер! Это я.
- Рад слышать. Как погода в Ленинграде? По телевизору говорили - дождь.
- Дождь да еще ветер
- Как дома? На работе?
- Да ничего, спасибо. Не собираешься к нам?
- Думал вот подъехать…
- Хорошо бы ты не тянул с этим. Может, скажешь, на какой день тебе заказать обратный билет?
- Что ж тянуть, раз ты соскучился. Давай на воскресенье, на вечер. На первый или на третий поезд. Я в воскресенье утром приеду и прямо с вокзала позвоню.
23 сентября 1981 г., воскресенье, г. Ленинград
- Ну, что там у тебя стряслось?
- С Лорой худо дело. Пропадает девка совсем. Ты ее помнишь? Это моя палатная сестра.
- Еще бы не помнить. Наркотиками баловалась.
- Добаловалась. Бросить уже не может. И, в общем-то, не хочет. Какие-то компании у нее появились странные, посторонние в ее дежурство в отделение приходят. Попробовал с ней поговорить, она сначала отмалчивалась, а потом вдруг мне Сахиба припомнила.
- Ахундова?
- Его самого. Мол, где он, куда пропал, обещал, говорит, мне кое-что привезти и не привез. Ну, я ее в лоб и спросил: он тебе омнопон обещал? Она так же в лоб мне и ответила: морфин, ампулированный однопроцентный. Спросила еще, может, я на кого-нибудь выпишу?
- Ну, а ты что?
- Ну, что. Накричал на нее, конечно. И выписал. Она при мне же и укололась. Что-то надо с ней делать, Саша. Знает она много, а вот язык, судя по всему, ей держать за зубами становится невмоготу,
- Морфин, говоришь, любит? Ну-ну. Внутривенно? Колет хорошо?
- Колет классно. Она вообще медсестра экстра-класса. Я ее поэтому к себе и взял. Руки у нее золотые.
- Да? У нее и мордаха - экстра-класса. Ну да ладно. Фотография ее у тебя есть? Хорошая?
- Нет. Адрес ее домашний я взял, телефон. А фотографии у меня нет.
- Юра, ну за кого ты меня держишь? Неужели ты думаешь, что у меня ее адреса нет? И фотографии? Но фотография у меня старая, как у нее в паспорте. А мне нужна свежая. Да какие проблемы с этим? У тебя же тесть - фотохудожник, каких поискать. Ты ему скажи, что ко Дню медицинского работника хочешь сделать какой-нибудь красивый стенд с фотографиями лучших работников отделения. Я думаю, он тебе не откажет. Привезешь его на работу, он их отщелкает, и все дела. Как тебе такой вариант?
- Я думаю, он согласится.
- Ты уж его уговори. Как только фотография будет готова, сам понимаешь, чем скорее - тем лучше, позвонишь мне в Москву. А фотографию оставишь в чистом конверте вечером в тот же день у себя на столе, на работе. Ее оттуда заберут.
- Каким образом?
- А это не твоя забота.
28 сентября 1981 г. (по телефону)
- Кстати, фотографии получились очень удачные, Натан действительно великолепный художник - из любой мымры красавицу сделает.
- Но хоть похожа?
- Спрашиваешь! Никакой ретуши. Просто удачно выбран ракурс…
4 октября 1981 г., г. Ленинград
В этот день у Ларисы Семиной было много работы, и ей пришлось задержаться в отделении. В клинике ждали приезда съемочной группы телепередачи «Здоровье», и Юрий Романович попросил весь медперсонал «вылизать» отделение до блеска. Несмотря на то, что во владениях доктора Орлова и без того всегда был порядок, экстренное мероприятие по наведению марафета в отделении задержало Ларису часа на два. Торопиться, собственно, ей было некуда. Почти две недели она пребывала в состоянии очередного затяжного конфликта с мужем. Сергей собрал вещи и уехал к маме на Гражданский проспект. И в этот раз она просила его остаться, и в этот раз он опять сердито говорил: «Выбери, наконец, что-нибудь одно: или я, или шприц». А выбирать не хватало сил.
