Галина Романова - Незнакомка с тысячью лиц
– И что? – Воронин аккуратно кусал над бумажкой, собирая туда крошки, костюм берег. – Труп собачий обнаружили?
– Мало этого, Стас! Обнаружили, что дом-то Проклятый обзавелся жильцами. И какими! – Капитан восторженно закатил глаза.
– То есть – жильцами? Его же на снос готовят, – вспомнил Макаров одно из совещаний в управе, где был вынужден присутствовать. – Вот буквально на днях и должны были начаться работы.
– Ну, не знаю про снос, а про жильцов знаю точно. Две комнаты заняты на первом этаже. Три на втором, – авторитетно заявил капитан. – Опрос и опись жильцов проведены почти по полной программе.
– А кто тебя в такой восторг-то из этих жильцов привел? – напомнил Воронин.
Он любил женщин, красивых особенно, хотя ему с ними и не очень везло. И догадывался, что речь пойдет о красивой женщине.
– Короче, мы подъехали, дохлая собака валяется перед ступеньками. И тут дверь распахивается, и выходит девушка! – Капитан снова восторженно закатил глаза. – Высокая, тоненькая, рыжая!
– Рыжая! – эхом повторил Воронин. – Люблю рыжих. Они такие… темпераментные.
– Их раньше на костре жгли, как колдуний, – сонно напомнил напарник капитана. Напившись чая, он дремал в старом кресле в углу. – И эта такая же!
– Чего вдруг? – заступился за рыжую Воронин.
– Такая она… Вся как струна натянутая. Собаку дохлую увидела, напряглась, завизжала.
– А твоя бы девушка обрадовалась бы? – фыркнул Воронин, свернул лист с крошками в кулечек, скомкал и выбросил в мусорную корзину. – Девицы, они не очень-то любят сцены насилия.
Капитан с напарником переглянулись.
– Тут дело-то в другом, Стас, – нехотя начал объяснять капитан. – Собаку эту они, оказывается, еще ночью обнаружили.
– Кто они? – тут же метнул свой вопрос Макаров. Он хоть и слушал вполуха, но не мог не заинтересоваться загадочными жильцами.
– Ночью начал кто-то выть. Это тетка рассказала с первого этажа, – сделал отступление капитан. – Они из комнат вышли втроем: дед со второго этажа, тетка эта и рыжая. И пошли по коридору на вой. И нашли подыхающую собаку у черного хода в углу.
– Еще одна собака? – не понял Воронин.
– Нет, в том-то и дело, что та же самая.
– Не понял?! – возмутился Воронин. – Ночью она подыхала в доме у черного хода, а утром оказалась на ступеньках перед парадным входом? Так, что ли?
– Совершенно верно, – меланхолично отозвался напарник капитана.
Глаза у него после ночного дежурства и горячего чая просто слипались. И давно бы пора домой, да капитан сидит, и ему надлежит.
– Значит, ее кто-то перетащил? Зачем? – возмутился Воронин, рассеянно схватил из коробки еще один кусочек тортика и захрустел, забыв прикрыть костюм бумажным козырьком.
– Хороший вопрос, Стас. – Капитан вдруг зевнул протяжно и широко. – А еще лучший вопрос: это какой твари понадобилось убивать бедное животное именно таким образом?!
– Каким? – Это Макаров спросил одновременно с Ворониным.
– Собаку проткнули арматурой и надели ей на башку старое ржавое ведро. Собака, когда подыхала в доме еще ночью, жутко выла.
– Поэтому жильцы и пошли на вой. Собака выла, а ведро на ее голове вой этот множила, – произнес Макаров задумчиво. – А что же они собаку эту не выволокли из дома ночью, жильцы-то?
– Так собака, говорят, подохла. А рыжей вдруг сделалось плохо. Ей тетка даже по щекам нахлестала.
– А утром плохо ей не сделалось, когда та же самая собака оказалась у нее на пути? – уточнил Макаров. – Кстати, ведро по-прежнему было на башке?
– Да.
– А что рыженькая? – Воронин спохватился и принялся стряхивать крошки с кителя. – Снова в обморок хрясь?
– Нет, она даже с нами говорить не стала, спешила на работу. Посоветовала побеседовать с другими жильцами. – Капитан поднялся, толкнул начавшего дремать напарника. – Теперь вот разбирайся, кто тот вандал. Ребята за голову схватились. Говорят, мало дел, теперь еще и это.
– Слышь, Павел! – Воронин соскочил с места и кинулся следом за капитаном к двери. – А чего их поселили-то там, в Проклятом доме?
– А так они жили в двух общагах на Садовой.
– Это которые сгорели не так давно?
– Ну да. Жильцов всех рассовали кого куда. Этих сюда приткнули. Обещали решить проблему жилья за неделю, теперь до весны, говорят, станут жить. Так что снос откладывается.
– Слышь, Павел, а рыжая телефончик-то свой не оставила, когда не смогла с вами поговорить?
– Оставила. И че? – Капитан на его просящий взгляд сложил выразительный кукиш и сунул его Воронину в нос. – Хочешь, сам туда съезди, Стасик. Телефончик в деле фигурирует теперь. Дело важное, блин! Убийство бродячей собаки! Пацаны вешаются…
Кому понадобилось убивать бедное животное таким вот варварским способом?! Как можно просто взять и из хулиганских побуждений проткнуть собаку металлическим прутом?! Зачем, главное?
Версий у Макарова, когда он садился в прогревшуюся машинку, было три.
Первая – хулиганы, бездушные, мерзкие, напившиеся до чертей и решившие выплеснуть скопившийся гнев на бедное животное.
Вторая – кому-то очень не хочется, чтобы в этом доме поселились люди, и, убив собаку, он закрепил за этим местом репутацию проклятого.
И третья – кто-то использовал это мерзкое действо как акт устрашения, направленный на кого-то конкретно.
Первая версия была единственно стоящей, но найти хулиганов вряд ли удастся.
Вторая версия тоже имела право на существование. Поселившиеся жильцы мешали сносу, отодвигали его до весны. А если они со страху побегут, то тогда хорошо, территория свободна. Найти злоумышленника в этом случае будет не так сложно. Кому-то это место обещано под строительство. Так что…
Разработка третьей версии вообще яйца выеденного не стоила. Жильцов всего ничего. Поговори с каждым и найдешь, для кого готовился сюрприз. А найдешь для кого, найдешь и кто.
Но это не его история, страна! Это не его дело. Пусть занимается тот, кто приставлен. Он в отпуске. И ему срочно нужно найти для себя занятие. Он должен сделать какое-то доброе дело, которое вытеснит из его души пустоту и наполнит ее смыслом, н-да…
Глава 4
Оля возвращалась домой позже обычного.
Она бродила по улицам, останавливалась у досок объявлений и внимательно изучала предложения о сдаче жилья. Она не останется в этом жутком доме. Ни за что не останется! Это только начало. Она это интуитивно чувствовала. Казнь собаки, а бедное животное именно казнили, была началом.
Ей надо съехать. Найти себе недорогое жилье, благо жить в нем придется недолго, и съехать. Да, пострадает ее бюджет, она собирала деньги на хорошую мебель в новую квартиру, на машину. Она просто собирала деньги, не расточительствовала, зная, что они ей будут нужны. Много денег! Чтобы обустроить свое будущее, удобное, красивое, уютное. Помощи ждать неоткуда, вот она и копила.
Но теперь, видимо, придется немного отщипывать на жилье. В проклятом доме она не останется. И мотивы ей даже неинтересны. Она просто не станет об этом думать, съедет, и все!
Одно предложение показалось ей заманчивым, и она тут же позвонила по оставленному в объявлении телефону.
– Да, сдаю комнату, милая, – обрадовал ее женский голос, явно принадлежавший пожилой женщине. – Но недели через две. Мои жильцы съедут, тогда уж и тебя возьму.
– Две недели? А раньше никак?
– Ну не выгоню же я их на улицу, милая. У них билеты уже куплены. А что же, подождать-то никак? Или совсем жить негде?
– Хорошо, я подожду, – согласилась Оля.
Женщина брала за комнату совсем недорого. И район располагался неподалеку от ее работы. И, в конце концов, это ведь ненадолго. К весне обещали их жилищную проблему решить. Оле так конкретно сказали, что ее заселят в однокомнатную квартиру в многоэтажке, которая в марте сдается.
– Я подожду, – повторила она и отключилась.
Все, тянуть больше смысла не было, надо было возвращаться в дом. Оля зашла в кафе. Поужинала привычно порцией картошки с гуляшом, пирожным и чашкой чая. Села на маршрутку, доехала до своей остановки, и ноги тут же приросли к асфальту. Вот стоило ей глянуть на дом, как тело перестало ее слушаться. Ноги не шли, сердце не стучало, легкие отказывались качать воздух, взгляд не желал уходить в сторону. В сторону от ярко освещенного окна на втором этаже, за которым была комната, которую занимал неизвестный жилец, пробирающийся к себе крадущейся походкой. Он ни разу не попался ей на глаза, ни разу. Но теперь…
Теперь он стоял в полный рост возле подоконника – высокий мужчина, наголо бритый, в белой майке, оголяющей его мощные плечи и демонстрирующей крепкую мускулатуру, – и отчаянно жестикулировал. И жесты эти были направлены в ее сторону.
Он как будто звал ее или отмахивался? Или просил о помощи? Разобрать было сложно, и черты лица его казались смазанными с такого расстояния. Оля не знала, что ей делать. Спешить на помощь, а вдруг он в ней не нуждается? Идти в дом, а вдруг там ее подстерегает опасность? Оставаться на остановке, но как долго? Начинался дождь, а она вечно с непокрытой головой.
