Дарья Дезомбре - Тайна голландских изразцов
Антонина Семеновна послушно кивнула и огляделась: на стенах кабинета висело несколько гравюр. В библиотеке на первой и второй полках располагались книги и альбомы по искусству. На третьей и четвертой стояли азиатские статуэтки: Будда, какие-то золотые ободранные (и явно не в связи с недавним пожаром) павлины. И еще темные, пыльные, скорее всего, африканские маски. Андрей пожалел, что рядом нет Маши – вот она бы точно рассказала, что откуда. И какого века. И какой он профан. Но это ничего, Андрей привыкший. Черт! Как же жаль, что рядом нет Маши! Он по ней скучал. Он обижался на нее и на общую несправедливость мироздания. Она должна быть здесь. А ее не было и, возможно, никогда и не будет. С другой стороны – и Андрей бросил рассеянный взгляд на очертания недавнего трупа, – разве не про это она ему пыталась втолковать? Что больше не хочет смотреть на обгорелые тела, про которые пожарные им еще до прибытия судмедэксперта радостно объявили: это не по их пожарной части! Парня удушили, что для антиквара, несомненно, более удачный и безболезненный вариант смерти. «Ты чертов эгоист! – сказал себе Андрей. – Мало она намучилась? Отпусти ее, пусть занимается чем-то менее кровавым, более подходящим для девочки из хорошей семьи и… подальше от тебя», – закончил он и еще больше помрачнел.
– Кондуит! Кондуит пропал! – прервала его размышления секретарша, тыча пальцем с французским маникюром в стол. Андрей пригляделся: на почерневшей столешнице кроме оплавленного компьютера с лопнувшим экраном в обугленной рамке стоял только обгорелый остаток фотографии молодой жены, держащей на коленях миловидного младенца.
– Где? – тупо спросил он, на секунду пожалев молодую женщину, которая скорее могла опасаться ранней вдовьей доли по причине рака простаты, чем удушения с последующим сожжением.
– Он всегда лежал на столе. Рядом с компьютером.
– Кондуит – в смысле журнал?
– Нет. Такая книжка записная. Вроде еженедельника. Он туда записывал всю информацию… Которую компьютеру не доверял.
– Да? – поднял бровь Андрей. – И чего же он не доверял компьютеру?
– Почти ничего не доверял, – сказала Антонина Семеновна. – И правильно делал!
– Ну, например? – Андрей не совсем представлял, что может скрывать от посторонних глаз человек с мирной профессией антиквара.
Антонина Семеновна посмотрела на него с удивлением:
– Ну как же? Информацию о покупках. И о клиентах.
– Ясно. – Андрей сделал пометку в блокноте. – Значит, больше ничего не пропало?
– Нет, – помотала головой Антонина Семеновна, от усердия чуть тараща глаза.
– И ничего особенного ни в поведении, ни в…
Секретарша уже начала отрицательно крутить головой в мелких светлых кудельках, как вдруг замерла и подняла на Андрея испуганный взгляд:
– Тот посетитель… Знаете, такой обычный на вид мужчина. Не очень дорого одетый, но вполне себе приличный.
– И что же? – подтолкнул ее Андрей.
– Иван Николаевич был очень недоволен. – Секретарша посмотрела на Андрея чуть виновато. – Выгнал того молодого человека взашей и мне сказал – больше не пускать ни под каким предлогом, представляете? Так на него не похоже…
Тут Антонина Семеновна вздохнула, предвосхищая Андреев следующий вопрос:
– Только вот имени его я вам не скажу, хоть он и представился, иначе я бы…
В этот момент в коридоре зазвонил телефон, стоящий на рабочем столе Антонины Семеновны, и она по привычке понеслась отвечать. Андрей не торопясь пошел за ней. И застал только конец беседы, когда секретарша поясняла неизвестному, почему господин Гребнев не может подойти к телефону.
Андрей жестом попросил передать ему трубочку:
– Добрый день. Капитан Яковлев. Представьтесь, пожалуйста.
– Андрей?! – услышал он родной Машин голос. И замер.
Маша
Бабушка вошла на кухню и с удивлением воззрилась на красную Машу.
Маша оправдывалась:
– Нет, я еще ни во что не ввязалась. Нет, точно совпадение. Нет, бывают. Вот так – просто кража в Питере, покойный Гребнев обещал выслать фотографии краденого объекта в хорошем разрешении. Да, встречалась. Один раз. Говорили по делу. Не показался. Спокойный, уверенный в себе мужчина. Да, явно московская история. Все, пока. Целую.
Маша положила трубку и вздохнула. А потом подняла виноватые глаза на бабку.
– Целую? – Та пригляделась к порозовевшей внучке. – Кого это?
Маша повернулась к окну: на улице шел скорый мартовский дождь, превращая остатки снега в подобие леденистого супа.
– Мой… – она запнулась, – молодой человек.
– О! – только и сказала бабка, резко приземлившись на стул напротив. Маша скосила на нее глаза – отвертеться не получится.
– Работает оперуполномоченным на Петровке.
– Молод? Хорош собой? – взяла на себя инициативу Любочка.
Маша улыбнулась:
– Молод. И мне нравится. Но – на любителя.
– Ну, Ален Делон нам не нужен, – деловито покивала бабка. – И мы ему тоже не особенно.
Маша не выдержала и рассмеялась:
– Ты еще скажи: главное, чтобы человек был хороший!
– И скажу! А кстати, хороший?
– Очень.
Маша встала и подошла к плите – чаепития, как момента истины, было не избежать.
– Ну и почему же?.. – тихо спросила бабка, и Маша поняла, кивнула.
– Если я хочу изменить свою жизнь, нам нужно какое-то время побыть врозь, – твердо сказала она.
– Это ты так решила? – в голосе бабки звучал скепсис. – Он с твоим решением согласен?
– Нет, не согласен. – Маша задула спичку и поставила на конфорку старый чайник с плохо пригнанной дребезжащей крышкой. – Он считает, что я должна продолжать работать на Петровке. И далее – вполне в твоем ключе: про дарование, которое нельзя засовывать… во всякие темные места.
– Думаю, – Любочка достала из шкафчика вазочку с мармеладом и коробку зефира в шоколаде, – тебе стоит позвонить твоему «новорусскому» клиенту и сообщить грустную весть.
– Да, – очнулась от размышлений об Андрее Маша и вынула трубку из кармана джинсов.
– Ревенков! – отозвался после первого же гудка бодрый голос.
– Добрый день. Это Мария Каравай вас…
– Узнал, сразу узнал! – радостно похохатывая, перебил он. – Ну как? Есть подвижки?
Маша изложила новости, только что полученные из Москвы. Ревенков крякнул, на некоторое время замолчал.
– Вот же, – наконец произнес он, – бедолага. По ходу, в криминал какой вляпался.
– Вы об этом что-нибудь знаете? – встрепенулась Маша. – Тогда вам стоит связаться со следователем, который…
– Да не, вы чего! Предположил просто. Контрабанда, подделки, темное лицо российского антикварного мира типа. Я-то у него, кроме плитки, ничего не покупал, знаком шапочно, так сказать.
– Ясно, – сказала Маша, мгновенно включив мозг в данном направлении и на секунду позабыв о своем собеседнике.
Но Ревенков тактично кашлянул:
– Я это вот о чем подумал-то… Может, вам интересно будет в Бельгию скататься?
– Что? – оторвалась Маша от выстраивания логической цепочки.
– Ну, надо бы выяснить, что в них такого, в изразцах-то. Тут копать уже поздно, по ходу, один Гребнев, может, чего знал. И то – сомневаюсь. Знал бы – насвистел бы уже давно, цену бы попробовал набить, все такое. Получается, все ниточки – на Западе. Я тут его мейл нашел. Один из первых. Там в истории письма – переписка с его коллегой. Из Брюсселя. Который ему, в свою очередь, эти изразцы и продал. Фамилия дер Страат.
– И? – Маша кивнула, пододвинув бабке чашку, и та налила в нее сперва крепчайшей заварки, а потом и кипятка.
– Ну, там, в мейле, под подписью и телефончик есть, и адрес. Может, напишете ему, встретитесь? – Где-то там, на другом конце трубки, Ревенков вышел на шумную улицу, пикнула сигнализация машины.
– И вы готовы оплатить расходы? – недоверчиво нахмурилась Маша.
– Ну, если не будете слишком понтить… – Ревенков явно улыбался, хлопнула дверца автомобиля, в трубке опять стало тихо. – Но вы, по ходу, не из тех, кто чужое бабло проматывает, нет?
– Не из тех, – подтвердила Маша. – Но шансов найти что-то все-таки крайне немного, вы же это понимаете?
– Ну, понимаю, конечно, – устало вздохнул Ревенков. – Я ж не мороженый на всю голову. Но давайте все-таки попробуем, а? Не дает мне покоя эта история.
Маша молчала, и Ревенков добавил с нажимом:
– Съездите, съездите! По-тамошнему вы в отличие от меня шпрехаете. Может, и будет толк. А нет – так это, хоть развеетесь.
– Хорошо, – сдалась Маша. – Я попробую.
– Вот и лады! – явно оживился бизнесмен. – А координаты пацанчика я вам сейчас вышлю смс.
Маша положила трубку – бабка смотрела на нее выжидательно.
