Данил Корецкий - Рок-н-ролл под Кремлем. Книга 4. Еще один шпион
– Да знаю я про шпионаж, не понаслышке знаю! Вот все пьют, а вы нет – водой маскируетесь, значит, и сейчас службу несете, сторожите нас, да?..
Семаго громко прокашлялся.
– А вот давайте за вас и выпьем! За службу безопасности! Я работу вашу знаю, общаться пришлось очень плотно... Считаю, очень, очень полезная служба!
В рюмку Разувалова ткнулся бокал, до краев наполненный водкой. Семаго выпил залпом, схватил не глядя какой-то бутерброд с тележки.
– Вы же в курсе, наверное, моей истории? – нервно спросил, не успев толком прожевать.
Разувалов только слегка прикрыл веки.
– Конечно. Я же полигоны обслуживаю. «Дичковская тройка».
– «Тройка»! – Семаго покачнулся. – От тройки единица осталась. Я и есть та самая единица!
Глаза у него красноватые, припухшие, как у больного пса. Нет, не пса – собачонки. Заглядывает в лицо хозяину, надеясь вымолить прощение за давешнюю лужу в гостиной... Не свою, кстати, лужу, чужую. Разувалов часто встречал такие взгляды – не только у майоров, но и у полковников и даже у одного генерала. Было дело...
Капитан взглянул внимательно.
– Отчего же единица? Двоечка! Полковник-то, шпион разжалованный, живой – живехонький. Это раньше бы его на тот свет без пересадки...
– Скучаете по тем временам? – развязно спросил Семаго и презрительно улыбнулся. Заискивающая собачонка исчезла. Перед капитаном стоял коммерческий директор крупного объединения, хорошо знающий себе цену.
Трезвый человек в пьяной компании – практически то же самое, что пьяный среди трезвых. Можно молоть языком что угодно – все равно завтра спишут на алкоголь.
– Не то чтобы скучаю, – честно ответил Разувалов. – Но жизнь понятней была. И порядка больше.
Он в упор рассматривал то ли испуганную собачонку, то ли самоуверенного руководителя оборонной промышленности. С Семаго та же история, что с другими: балансирует на грани бытового пьянства и алкоголизма, куча неврозов и психологических комплексов на грани с психиатрией, крайне обидчив и неуравновешен, на грани с агрессивностью... По ранешним стандартам – моральный разложенец: жену бросил, ведет беспорядочную жизнь, но... Не шпион, мать его так!.. Хотя и побыл «кандидатом в шпионы»: находился какое-то время под подозрением по знаменитому «делу Зенита». Наверное, ощутил смертельный холодок – как воздушную волну от промчавшегося вплотную поезда... Только повезло ему – на этот раз поезд не ошибся: сбил лучшего друга, искорежил, уволок с собой в социальное небытие...
А сам майор-директор чист. Точнее, соответствует условной норме чистоты общего дистиллята.
Семаго выпил очередную рюмку.
– Э-эх, жизнь-жестянка, медный грош! – громко пропел он, но в общем шуме никто не обратил на это внимания. – Нету больше никого из четырех молодых дичковских курсантиков. Только я остался! «Дичковская единица» – вот кто я такой!
– Желаю удачи и новых научных достижений, – поспешно сказал Разувалов. Только сейчас он увидел, что генералы собрались уходить и Мережков, со зверским лицом, машет ему рукой.
«Правильно, что не стал пить, – подумал особист. – Сейчас всем захорошело, может, за стол посадят или в баньку допустят...»
– Садись за руль, отвезешь гостей на аэродром! – зло приказал Мережков.
Когда высшие руководители ушли, остальные распустили гражданские и форменные армейские галстуки, расслабились. Веселье достигло апогея. Апофигея, как остроумно придумал один писатель. Икру ели ложками и почти доели, но принесли новую – у Разувалова на это дело целая команда солдатиков-рыболовов нацелена. Водку и коньяк пили стаканами и почти выпили, но появились полные бутылки – и на эту задачу выделены подготовленные люди! Только шампанское, приготовленное «для дамы», осталось нетронутым – на мужской работе «дам» не бывает. Хотя дают, конечно, куда деваться – это одно из негласных условий государственной службы, против природы-то не попрешь, а тут приятное с полезным в одном флаконе, и что очень важно – в рабочее время...
– Сергей Михайлович, к нам! – машут руками Гуляев и Царьков.
Они сейчас в центре внимания, окружены мундирами, пиджаками, и красное платье тут же: изрядно выпившая блондинка-депутатша тостует «русских гениевпатриотов».
– Кто мог все это придумать?! – изумлялась она. – Ну, кто? Я вам честно скажу – я бы не придумала! Несмотря на то что руковожу комитетом по обороне! Хотя и заместителем. Но и Председатель бы наш не придумал! Хотите – верьте, хотите – не верьте!
Семаго ей верил. И Гуляев, и даже Царьков, да в общем-то все верили. Только Секретарь правительственной Комиссии по обороне не верит, берет даму под локоток и шепчет что-то на ухо. Та сбавляет обороты и строжает лицом.
– За наших русских гениев! – завершает она и чокается с оказавшимся рядом Семаго. Ему немного неудобно: ну, какой он гений? Но очередная рюмка развеивает сомнения: да такой же, как другие! Даже больший, потому что он в «Циклоне» все ступени прошел: старший конструктор, начальник группы и дальше по лестнице, до зама Генерального...
– У Сергея Михайловича, кроме командного, еще и высшее инженерное образование, – вмешивается Гуляев. – Он у нас когда-то лично двигатели рассчитывал...
Гуляев тоже пьян, он многозначительно подмигивает и, как ему кажется, незаметно кивает на депутатшу.
– Так что, если бы не судьба, он бы и основную «Молнию» рассчитал, и морской вариант! А вы знаете, Ирина Валерьевна, насколько важна эта задача? Под «Молнию» морского базирования уже заложены три первых подводных ракетоносца нового поколения! Она обновит наш атомный флот, изменит соотношение стратегических ядерных сил в мире! И все это, благодаря дорогому Сергею Михайловичу! Давай, Сережа, за тебя!
Главный подмигивает еще сильнее, будто у него начался нервный тик, и тянется рюмкой к Семаго. Тому внезапно захотелось его ударить. От души, со всего маху, по роже!
– Она готовая, в дупель, – жарко дышит в лицо Гуляев. – Бери ее и веди! Я прикрою, в случае чего...
А-а-а, вон оно что... У Семаго будто открылись глаза. Оказывается, Гуляев не такое говно, как кажется... Бабенка-то ничего, сдобная, и без присмотра... Молодец, Гуляев, настоящий друг!
Он чокается с блондинкой, берет ее под руку, жадно ощущая жар мягкого тела, отводит в сторонку, к замаскированной листами пластика холодной скале.
– Ирина Валерьевна, вы человек государственный и глубоко вникаете в технические проблемы, – тоном змея-искусителя говорит он. Женщина кивает. Серо-голубые зрачки расширены – напилась она прилично...
– Давайте пройдем ко мне в комнату, я расскажу, с какими трудностями мы столкнулись на этом проекте... Тогда вы сможете убедительней доложить вопрос коллегам...
Связная речь закончилась, он икнул, извинился, еще икнул. Депутатша что-то говорила, они обменялись визитными карточками. Но Семаго не понимал – соглашается она идти к нему в комнату или нет. И еще он не понимал, почему какой-то гладкий хмырь с лысиной так враждебно рассматривает его в упор. Кто его сюда пустил? Ах да, это секретарь Комитета обороны при Правительстве... Ну и что? Почему нагло смотрит? Нет, надо дать ему в рожу!
Гладкая физиономия стремительно надвинулась, но ее заслонила другая, гуляевская.
– Подожди, не здесь, я сам с ним потолкую... Ты давай, веди, не отвлекайся... А там и я подойду...
– Так, кого вести? Где она? Где эта коза?!
Вот, нашел!
– Ирочка, какая вы красивая, умная, можно я вас поцелую?
Но вдруг симпатичное женское лицо превратилось в улыбающуюся рожу Царькова, в которую и пришелся страстный поцелуй.
– Семен Михайлович, мы с вами на брудершафт не пили! – возмутился директор «Точмаша», брезгливо вытирая губы.
– Подумаешь! Значит, выпьем!
– Полковник Ивакин распорядился дать салют, прошу всех к окну! – торжественно объявил комендант полигона.
– Салют, салют, как интересно! – Ирочка захлопала в ладоши.
Все сгрудились у огромного панорамного окна. Забыв про осторожность, Семаго протолкался вперед, встал за Ирочкой, взялся за талию и положил подбородок на мягкое плечо, погрузившись в аромат пряных духов. Она не возражала, зато стоящий сзади мужичок толкал его в спину и приговаривал:
– Как вы себя ведете? Отойдите! Это депутат Государственной думы, лицо неприкосновенное!
– Сейчас в торец дам! – пригрозил Семаго, но отрываться от горячего женского тела не хотелось, и он решил ненадолго отложить обещание.
За окном смеркалось, и почти ничего не было видно. Но вдруг сверху полетели разноцветные светлячки – зеленые, белые, красные...
«Трассеры!» – понял отставной майор.
Светящиеся очереди прошили сумрак, четко очертив систему координат.
Одни неслись вдаль, постепенно теряя инерцию и падая по длинной пологой траектории, другие прямыми струями проносились мимо, сверху вниз, с неслышным шипением врезаясь в далекие студеные волны. Спасительная тьма оказалась сдернутой с панорамного окна, как темный платок с клетки тревожной и чуткой птицы. Семаго ощутил себя висящим на огромной высоте посередине бескрайного пространства, ужас пробился даже сквозь спасительную пелену опьянения. Он рванулся назад, желудок сжался в спазме, и с клокочущим вскриком напуганной птицы его вырвало – фонтаном, на стоящих вокруг людей.
