Брат мой Каин - Перри Энн
– Нет, – согласился Монк, а потом на несколько секунд замолчал.
Рэтбоун неожиданно ощутил озноб, идущий откуда-то из глубины тела. Если Уильям настолько потрясен, с ним должно было случиться что-то по-настоящему ужасное. Через двадцать минут адвокат назначил встречу с одним из клиентов. Он не мог заставить его ждать и в то же время понимал, что при подобных обстоятельствах не следует проявлять нетерпеливость; кроме того, ему не хотелось еще более усугублять переживания сыщика независимо от их причины.
Возможно, Монк сам догадался, что у его собеседника остается мало времени. Он неожиданно поднял взгляд, словно приняв про себя какое-то решение. Его челюсти оставались плотно сжатыми, а на виске заметно подрагивал мускул. Но затем он, наконец, заговорил напряженным ровным голосом, стараясь сохранить его монотонность, словно опасаясь, что любое проявление эмоций заставит его потерять контроль над собой:
– Недавно я повстречался с женщиной у подъезда Географического общества на Сэквилл-стрит. Мы познакомились и потом встречались еще несколько раз. Она показалась мне весьма симпатичной, образованной, остроумной и живой. – Голос сыщика по-прежнему звучал сосредоточенно и монотонно. – Она заинтересовалась делом Стоунфилда, потому что я собирался проследить возможный путь Энгуса в день его исчезновения. Короче говоря, мы провели вместе вечер, прогуливаясь в районе Сохо в поисках мест, где Энгус или Женевьева Стоунфилд могли искать себе подругу или друга. Нам, конечно, не удалось ничего узнать. Я до сих пор сомневаюсь в том, что кто-то из нас вообще рассчитывал на успех этого предприятия. В тот вечер мы оба наслаждались отдыхом: она – вдали от ограничений светского общества, а я – вдали от мира убогой нищеты и преступлений.
Рэтбоун кивнул, однако не стал перебивать рассказчика. Он не находил ничего необычного в такой истории и поэтому не представлял, что могло произойти потом.
– Я усадил ее в кеб и поехал вместе с нею, собираясь проводить ее домой… – продолжил Уильям, и его лицо побледнело.
Юрист по-прежнему не произнес ни слова, как будто не желая нарушать молчания.
Набрав полную грудь воздуха, Монк крепко стиснул зубы.
– Проезжая по Норт-Одли-стрит, нам пришлось сбавить скорость, потому что в одном из особняков в это время заканчивался какой-то вечер и гости как раз разъезжались по домам. Неожиданно она разорвала на груди платье, а потом, бросив на меня полный горячей ненависти взгляд, с криком выпрыгнула из кеба прямо на ходу. Оказавшись на мостовой, тут же поднялась и бегом бросилась прочь, выкрикивая, что я хотел ее изнасиловать.
Эта нелепая история не показалась Оливеру слишком необычной. Ему уже приходилось слышать рассказы об истеричных женщинах, которые вначале вели себя довольно вызывающе, а потом, неожиданно и без всякой на то причины – так, что мужчина просто не успевал опомниться, – теряли чувство реальности и заявляли, что стали жертвой насилия. Обычно подобные случаи удавалось сохранять в тайне после весьма прочувствованных споров, а также в обмен либо на деньги, либо на обещание жениться. При этом мужчины по большей части предпочитали откупиться: такой выход казался им наиболее легким в плане перспективы на отдаленное будущее. Но зачем кому-то потребовалось поступать так с Монком? Эта женщина вряд ли желала стать его женой – никто из представительниц высшего общества не станет выходить замуж за частного сыщика; к тому же он не располагал большими деньгами. Впрочем, та женщина, возможно, об этом не знала, поскольку Уильям одевался как состоятельный господин.
Детектив достал какое-то письмо и протянул его адвокату.
Прочитав его, Рэтбоун сложил бумагу и бросил ее на стол.
– Это придает делу совершенно иной оборот, – медленно проговорил он. – Насколько я понял, она собирается вам отомстить. И вы, судя по всему, не представляете, по какой причине, иначе уже упомянули бы о ней.
– Нет. Я долго ломал голову над этим вопросом. – По лицу Монка скользнула горькая усмешка. – Я ничего не помню. Абсолютно ничего. Она красивая, веселая, с ней интересно проводить время, однако в ее облике я не заметил ни единой, хотя бы отдаленно знакомой, черты. – Его голос зазвучал громче, и в нем теперь ощущались острые нотки отчаяния. – Ничего!
На мгновение Оливера охватил ужас ночного кошмара, страх, живущий в каждом из нас, о котором мы зачастую не имеем понятия. Человеку ни за что на свете не удастся убежать от себя самого. Неожиданно и с опустошающей ясностью юрист понял собеседника так, как еще ни разу не понимал до сих пор.
Однако если он желал сохранить профессионализм, ему следовало подавлять эмоции. Предающийся чувствам человек не так рационально мыслит и не всегда способен уяснить истину.
– Тогда, возможно, вы причинили зло не ей самой, – задумчиво проговорил Рэтбоун, – а кому-либо из тех, кого она любила. Женщина часто испытывает большее душевное волнение и готова пойти на больший риск ради спасения дорогого для нее человека, чем ради самой себя.
В глазах Уильяма неожиданно появился проблеск надежды.
– Но кому именно? Скажите ради бога! – потребовал он. – Им может оказаться кто угодно…
В дверь кто-то негромко постучал, но оба мужчины не обратили на стук внимания.
– Ну, насколько мне известно, это вряд ли сумеет выяснить кто-либо другой, кроме вас, – заметил Оливер. – И этим необходимо заняться, Монк. – Он подался вперед, упираясь локтями в крышку разделявшего их стола. – Не обманывайте себя надеждой на то, что вам удастся выйти сухим из воды, если она решит дать ход этому делу. Даже если она ничего не докажет, этого обвинения, пусть и совершенно необоснованного, будет вполне достаточно, чтобы привести вас к краху. Будь вы джентльменом из высшего общества, обладающим достаточными средствами и семейной репутацией, вы бы, возможно, еще сумели как-то выкрутиться, заявив, что она истеричка и неуравновешенная женщина, чрезмерно увлекающаяся собственными фантазиями, весьма далекими от реальности… вплоть до того, что она сочла вас неравнодушным к ней, а потом слишком тяжело восприняла ваш отказ. Однако никто не поверит таким речам, услышав их от такого человека, как вы.
– Господи, я и сам это понимаю! – злобно бросил сыщик. – Даже если б она была молоденькой девушкой, решившей подыскать себе мужа, а я подходил бы на эту роль с материальной точки зрения, она бы все равно так не поступила. Подумайте, что бы стало с ее репутацией? Кто из благородных мужчин обратил бы потом на нее внимание? Я еще не полный невежда и могу представить, во что это ей обойдется. И она, впрочем, тоже. Именно поэтому я так боюсь. Она ненавидит меня настолько, что готова пожертвовать собою ради того, чтобы со мною покончить.
– Значит, ваш поступок по отношению к ней, каким бы он ни был, этого заслуживает, – ответил Рэтбоун. Ему совершенно не хотелось проявлять по отношению к Монку жестокость – просто у него оставалось мало времени, поскольку его ждал другой клиент, и поэтому ему приходилось без обиняков говорить суровую правду. – Не знаю точно, насколько это может оказаться для вас полезным, – продолжал адвокат, – но если вы проведете расследование, я бы мог начать поиски людей, которые были несправедливо осуждены. Кого-то могли повесить или посадить в тюрьму, где этот человек, возможно, впоследствии умер. Только не разменивайтесь на кражи, растраты или другие мелкие преступления. Иными словами, начните с результатов расследования, а не с весомости улик и вашей уверенности насчет того, что судебное разбирательство было справедливым.
– Будет ли какая-нибудь польза от того, если мне удастся что-то выяснить? – спросил детектив, явно разрываясь между надеждой и горьким отчаянием.
Оливер испытал соблазн солгать, однако всего лишь на мгновение. Монк не принадлежал к числу тех, кто успокаивал других с помощью дешевой лжи, поэтому он заслуживал того, чтобы знать правду.
– Может быть, и нет, – ответил Рэтбоун. – Только в случае, если дело дойдет до суда и у вас появится возможность доказать, что у нее имеется причина для мести. Но если она настолько умна, как вы предполагаете, она, по-моему, вряд ли станет добиваться судебного разбирательства. Этим она мало чего добьется – во всяком случае, приговор не будет обвинительным, если только ей не попадутся чересчур пристрастные присяжные. – Выражение его лица сделалось напряженным, а взгляд – неподвижным. – Вы пострадаете гораздо больше, и у вас останется значительно меньше шансов уйти от ответственности, оправдаться или выдвинуть ответные обвинения, если она начнет просто распускать слухи. В этом случае вы не окажетесь за решеткой, но с вашей профессиональной карьерой неминуемо будет покончено. Вы сделаетесь…
