Аркадий Гендер - Траектория чуда
Нашел же ведь место, где сломаться — в тоннеле! А Мерседес, поворачивая направо, на секунду все-таки показал мне свой номерной знак, и цифра 5, равно как и буква "ха", на нем явно присутствовали. Это был Шуляев! Я втопил газ до пола, и понесся на набережную на разворот. Но несмотря на то, что под мостом я успел проскочить на два мигающих зеленых, к тому времени, как я на крутом вираже еле вписался в переулок, куда буквально двумя минутами ранее повернул Шуляев, Мерседеса в поле зрения уже не наблюдалось. Я пронесся метров пятьсот вперед, и уперся в Т-образный перекресток. Черт, куда — направо, налево?! Я наудачу рванул направо, и вскоре выскочил на набережную Обводного канала. Здесь движение было односторонним и, поехав направо, я вскоре снова был бы на Садовом. Значит, на том перекрестке Шуляев ушел налево. Я врубил задний ход, почти на месте развернулся, чуть не снеся фонарный столб, и понесся обратно. Пулей пролетел мимо переулка, откуда я только что приехал с Садового, и начал притормаживать, следуя крутому повороту асфальта, уходящему направо. Гадство, опять меня занесло в эти треклятые Татарские переулки, где я был-то один-два раза в жизни, и в которых совершенно не ориентировался! Я повернул направо, и опять уперся в развилку. Боже, куда теперь?! Дорогу направо преграждал "кирпич", и я поехал налево, хотя теоретически Шуляев мог поехать и под знак. Еще один поворот, и я, осознав, что полностью потерял ориентацию в этом лабиринте, остановился, тем более, что два дорожных знака, установленных, судя по свеженькому виду, совсем недавно, говорили, что где-то впереди перекопано и проезда нет. Передо мною лежала узенькая проезжая часть какого-то переулка, на стенах домов которого, естественно, не было и следа табличек с названием. На всем просматривавшемся протяжении переулка не ехало ни одной машины, по узким тротуарам не шел ни один прохожий. Мерседеса словно и след простыл. Вообще здесь было так пусто и тихо, словно в полукилометре за моей спиной не кипело Садовое кольцо. Смеркалось, а в доме, стеной стоящем вдоль всей правой стороны переулка, не загоралось ни одно окно. Странное место, будто необитаемый островок посреди моря жизни. Мне стало не по себе. Начал накрапывать мелкий дождик, и вслед за моросью на стекле неприятный холодок мурашек пополз и по моей спине. Я упустил Шуляева, а с ним и надежды на скорое освобождение семьи. О возврате денег тут уж и говорить не приходилось. Снова только и оставалось, как милости, ждать, что Голос все-таки позвонит, и скажет, где томятся Галина с Юлькой. "Если он вообще позвонит", — подумал я, и от этой мысли мне стало совсем плохо. Но какой красавец Шуляев! Изображал из себя чайника, а сам, наверное, еще в Шереметьеве засек Гоху, и только и искал случая от него оторваться! Наверное, он даже не усек, что "хвост", сломавшись, сам отстал, и ушел в эти переулки намеренно, ибо что Шуляеву в этой глухомани делать, как не воспользоваться этим лабиринтом для того, чтобы уйти от преследования? Если, конечно, он не ехал именно сюда. Но куда же тогда, черт побери, он со своим Мерседесом подевался, ведь судя по знаку, впереди — тупик?! Что-то здесь не так. Может, нет никакого тупика, а я тут стою, аки пень? Я включил передачу, и потихонечку тронул вперед. Но нет, метрах в двухстах впереди, где переулок уходил левее, и в самом деле было перекопано, и проехать дальше не было никакой возможности. Летать, что ли, умеет Шуляевский "мерин"? Но как бы то ни стало, я его потерял. Окончательно смирившись с этим, я в два приема развернулся и поехал назад. И вдруг панорама переулка, развернувшаяся перед моими глазами на сто восемьдесят градусов, показалась мне ужасно знакомой. Ну точно, в один из тех двух раз, что я бывал в этом Богом забытом месте, мы с Жанной возили сюда Люсю. Именно в этом доме, который сейчас у меня по левую руку, жила ее престарелая мать. Ну да, она еще была чуть ли не последней обитательницей этого дома, который шел под снос. Странно, что дом до сих пор еще стоит, хоть и видно, что полностью отселен, И не странно ли, что Шуляев заехал сюда? Бывают ли такие совпадения? Благо, что это можно легко проверить.
Я остановился прямо напротив проема арки, ведущей во внутренний двор дома. Арка, вроде бы и проезжая, была такая узкая, что как и тот раз, я не решился протиснуться в нее на машине, опасаясь снести "десятке" зеркала, а вылез из-за руля, и вошел во двор пешком. Двор, образованный замкнутыми в каре внутренними стенами, был прямо питерским каким-то, по крайней мере другого такого "колодца" я в Москве нигде не встречал. Уже вовсю темнело, а во дворе-колодце, освещаемом лишь серым квадратом неба высоко вверху, был такой мрак, что я не сразу заметил машину, приткнувшуюся вплотную к стене в дальнем углу двора. Сердце у меня бешено заколотилось, потому что это был черный Шуляевский "мерс". Вихрь мыслей завертелся у меня в голове, но рациональной была только одна: позвонить Гохе и позвать его на помощь. Но автоответчик на его телефоне посоветовал мне позвонить позднее, — видимо, Таганский тоннель наглухо поглощал все радиосигналы. Оставленный с черной неизвестностью в лице Мерседеса в пустом дворе один на один, я начал пытаться строить план действий сам. Я осторожно подошел к машине и сразу обратил внимание на глубокие и явно свежие царапины на зеркалах бокового вида. Было ясно, что эти царапины были получены при проезде сквозь арку, и только то, что зеркала "мерса" имели возможность складываться вдоль корпуса, вообще позволило машине протиснуться во двор. Но ведь Гоха видел эти царапины еще в аэропорту, а это значило, что Мерседес уже заезжал в этот двор! Но зачем компаньону Голоса адвокату Шуляеву заезжать в такое глухое и уединенное место? Вывод был ясен — где-то здесь держали Галина и Юльку! Но где сам Шуляев? Через единственное незатемненное лобовое стекло было видно, что салон автомашины пуст. Значит, приехавший на ней вышел, и вошел в дом? Во двор выходило четыре больших, под козырьками, подъездных двери, и рядом с каждой из них — по двери поменьше, наверное, подвальных. На всех дверях висели внушительные висячие замки, и каждая дверь была опечатана белой бумажкой с треугольным штампом. Я подергал один замок, другой, третий — все без дураков, все заперто. Как же он вошел? А если предположить, что какая-то из дверей была не заперта, то кто же закрыл ее на амбарный замок за вошедшим? Я еще раз оглядел весь двор, прислушиваясь. Но — нет, ниоткуда ни звука, ни шороха, ни одного свидетельства, что внутри кто-то может быть. Мистика какая-то!
Тем временем как-то стремительно почти совсем стемнело. Вроде бы, для сумерек было еще рановато, но квадрат пасмурного неба над двором-колодцем заволокло вдруг иссиня-черной тучей, поглотившей, как губка, остатки и без того скудного света уходящего дня. Стремительно начал сливаться с фоном грязных стен черный Мерседес, прямо на глазах пропадая из вида. Еще немного, и взгляд вообще перестанет что-либо различать в кромешном мраке. Тогда останется только снаружи, на улице ожидать, пока "мерин" не начнет протискиваться обратно. В отчаянии я начал снова обходить все двери, проверяя замки на них. Бесполезно — все они были заперты, но неожиданно у самой ближней к "мерсу" маленькой двери в последнем отсвете стремительно чернеющего неба, отраженном от полированного бока машины, на сухом куске асфальта под козырьком я различил какой-то отпечаток. Я опустился над ним на корточки, но закрытый моей собственной тенью, отпечаток стал совершенно неразличим. Нужен был источник света, неважно какой — спичка, зажигалка, все подошло бы. Но как раз ничего такого ни у меня в карманах, ни в "десятке" не было. Господи, кажется так уже было: полцарства за коробок спичек! В бесплодных попытках отыскать хоть что-нибудь излучающее свет я начал проверять все карманы, но ничего, кроме телефона и ключей от машины, в них не было. И тут, ярким рыжим светом освещая все внутренности растпыренного моей пятерней кармана, завибрировал лежащий в нем мобильник. Ха, вот и свет! Но прежде нужно ответить. Я выхватил аппарат из кармана, нажимая на кнопку до того, как он зальется звонкой трелью, и на цыпочках отошел подальше от двери. Судя по всему, это должен был быть Гоха, однако номер определился не его.
— Глеб, ты? — спросили меня, и я узнал голос Глюка.
— Да, я, — шепотом ответил я. — Привет, Вась.
— Чего ты шепотом, спишь, что ли? — ухмыльнулся Глюк. — Вроде, рановато еще?
— Ага, сплю, — ответил я, зажимая себе ладонью рот вместе с микрофоном, и, как в детстве в игре в прятки, затаился, присев на корточки, за Шуляевским Мерседесом.
— Ну ладно, я коротко, — соблаговолил Глюк. — Я вообще Гохе звонил, н он чего-то недоступен, наверное, тоже спит. Он просил меня пробить этого вашего Лорика по всем базам, так вот — я его нашел. Интересно?
— Да, — прохрипел я, чтобы не обидеть Глюка, подумав, что на самом деле подноготная покойничка, наверное, уже не имеет никакого значения.
