Лариса Соболева - Два гения и одно злодейство
– А ты обещай не обижать мадонну.
– Их обидишь! Бабы – это… я их боюсь. Так, оставляю бумаги тебе, адрес депар… или мэрии, или… там написано… и… катись. К чертям.
– Думаешь, откажусь?
– Уверен, что нет. Это твой шанс.
– Правильно. Только дай еще. Взаймы. Я отдам. У меня нет денег на дорогу домой. Я думал тебя… застрелить, а там… тюрьма, в общем, сценарий известный.
Ставров вытащил из карманов все деньги, какие были, – рубли, доллары, мелочь. Пересчитывал, когда заглянул Леха:
– Босс, не пора ли?
– Леха, бабки есть? – спросил сосредоточенный на купюрах Ставров.
– Ну, есть, – произнес тот, глядя с подозрением на двух врагов, выпивших почти три бутылки коньяка.
– Дай все. Не хватает, – приказал Ставров.
Леха выложил на стол из карманов наличность, в это время Володька завалился на кровать, отключился. Ставров кинул на него презрительный взгляд:
– Слабак. Сейчас, Леха, дунем домой. А этого запереть надо. Скажи там… пусть ключом его… запасным…
И, шатаясь, вышел из номера. Володьку запер портье, после чего Ставров и Леха прошли к выходу, где настиг их Кеша:
– Марк, Тимур только что вляпался в ресторане. Менты загребли.
Но Марк отмахнулся, мол, отстань, и побрел, поддерживаемый Лехой, к машине. В особняке послал к чертям охранников, дескать, сам дойдет до кровати. Поднялся на второй этаж, держась за перила. По ходу снял пиджак, кинул на пол, галстук тоже полетел на пол. Проходя мимо детской, заглянул туда.
– Алиса! – позвал, как ему показалось, тихо. – Алиса!
– Не шуми, – вскочила она с дивана и подлетела к нему. – Что случилось?
– Отведи меня домой.
– Ты же дома, – но, рассмотрев Марка, обняла его за пояс. – Идем.
– Алиса, – тяжело ворочал языком Марк, повиснув на ней, – я хочу все изменить, хочу и не могу. Много-много лет живу, как… как… не знаю кто! Я из категории победителей, но ни одна победа не принесла мне настоящего удовл… Ну, ты поняла. И эта Лина… выжала меня как лимон. Я и ее победил, выиграл жизнь. И так будет всегда! Со всеми! Но не будет… удовл… восторга! Ну и пошел он к черту. Нет, два раза был. Когда сына увидел. И сегодня, когда отдал мстителю… неважно. Сегодня я победил себя. А, ты все равно не поймешь.
Алиса уложила его на кровать, сняла туфли, собралась уйти.
– Не уходи, – схватив ее за руку, потянул на себя.
– Не могу оставить сына…
– Я слышу, когда он плачет. И ты услышишь. Иди ко мне. – Подчинившись ему, Алиса прилегла с краю, смотрела на профиль Марка. Казалось, он мгновенно заснул, но вдруг приподнялся на локте. – Давай начнем с чистого листа? Соглашайся, я же все равно тебя победю.
– Давай попробуем, – тихо проговорила она.
Марк удовлетворенно упал на подушку.
ЧЕТЫРЕ ГОДА СПУСТЯ
ПАРИЖ, АЭРОПОРТ ОРЛИ
Володька выискивал в здании аэровокзала знакомого, согласившегося отвезти в Россию посылку. Он держал большой плоский предмет, упакованный в плотную бумагу. Объявили о посадке, а знакомый не появился. Вдруг:
– Вовик? Это ты? Давненько не виделись.
Володька обернулся на голос. Влад! Тот подошел с нескрываемым удивлением:
– Ба! Неплохо выглядишь. Тебе удалось положить Париж в карман?
– Карман маловат, – усмехнулся Володька, действительно выглядевший comme il faut. Он возмужал, приобрел импозантность. Подбородок прикрывала модная щетина, правда, шрамы от ожогов все равно были видны. На нем отлично сидели джинсы, дорогая кожаная куртка, да и туфли не из дешевых.
– И где же мы обитаем? – взял обычный ироничный тон Влад.
– Везде и нигде. Но в Париже бываю.
– Вижу, дела у тебя идут неплохо. Много заказов?
– Бывает много, – уклончиво ответил Володька, сжимая в руке мячик.
– Что с руками? – спросил Влад, заметив немного неуклюжие движения рук.
– Авария. Перенес несколько операций, сейчас нормально.
– Как же ты пишешь?
– Кто тебе сказал, что я пишу? Я малюю!
Володька кому-то помахал рукой. К ним подбежала молодая красивая блондинка с девочкой лет трех под мышкой, которую тут же поставила на ноги. Девочка, похожая на куклу, обняла ногу Володьки и с озорным любопытством уставилась на Влада, болтая ножкой вперед-назад.
– Софи? – обрадовался тот. – Не узнал бы на улице! Отлично выглядишь.
– Моя жена, а это наша дочь Луиза, – с гордостью похвастал Володька.
Влад наклонился к девочке, рассматривая, произнес с улыбкой:
– Какая прелестная маленькая мадемуазель.
– Катись к чертям собачьим, – сказала прелестная мадемуазель по-русски.
– О, крошка! – Влад немного опешил, выпрямился. – Как ты похожа на своего папу.
Софи присела к дочери и отчитала за плохие слова, которые воспитанные девочки не говорят. На это умненькая Луиза ответила, что дядя все равно их не понимает, но мама строго предупредила, что дядя русский, как ее папа. Луиза оценила дядю и выдала:
– Хренушки!
Володька закатывался, Влад лишь покачал головой, глядя на него, мол, отец ты никудышный. Но Володька наконец увидел того, кого ждал, извинился и отошел.
– Как поживаешь, Софи? – спросил Влад с сочувствием. – Трудно с нашим русским гением?
– Напротив. Я с ним… как это говорят у вас? «За каменная стена»! Я из бедной танцовщицы кордебалета дешевого кабаре превратилась в респектабельную даму, и это благодаря ему. Мне завидуют. К тому же, ведущее начало я. Володя занимается работой, а я финансами, домом, малышкой, помогаю ему, и мне это, черт побери, нравится. Когда родилась Луиза, совсем неплохо пошли дела у Володи. Посыпались заказы, ну, ты же знаешь, у него оригинальное видение, талантлив во всем, за что берется. Он открыл офис в Марселе, теперь вот в Париж думаем перебраться, потому что здесь много работы. У Володи уже большой штат сотрудников…
– Постой. Офис? А чем же он занимается?
– Ты не знаешь? Володя дизайнер по интерьеру. Учился в Лондоне и в Париже. Он прекрасно чувствует клиента, его внутренний мир, поэтому интерьеры Володи отличаются разнообразием и утонченностью. У него все шансы войти в десятку лучших дизайнеров Европы, об этом и газеты пишут.
– А как же живопись? Он пишет?
– Иногда для себя. Ты же видел его руки. Хорошая живопись требует гибкости пальцев. Но он не страдает, да и времени нет на живопись.
Вернулся Володька. Да, это другой Володька – уверенный в завтрашнем дне, спокойный, короче, удачливый человек дела. Влад высказался, что искренне рад за него, чему бывший художник не поверил, но вежливо поблагодарил и дежурно спросил:
– А ты как? – Бываю здесь наездами из России, но редко. Париж нельзя забыть. Кстати, тебе не нужен рекламный агент? По старой дружбе могу помочь…
– Рекламой занимается моя жена, к ней и обращайся. А сейчас извини, мы торопимся. Пока.
– До встречи, – грустно произнес Влад, глядя вслед везунчику. А когда шел на регистрацию, промолвил: – Господи, ну почему ты выбрал его?
Володька сел за руль, усмехнулся и толкнул пальцем пуговицу от пиджака Луизы, висевшую на зеркале…
В полицейском участке предместья, где находилась вилла Полин, рассказали, что Луизу нашли в пещере. Она умерла от истощения, хотя еда у нее была, нашли и хлеб, и куски сыра, успевшие засохнуть да покрыться плесенью. Очевидно, глупенькая Луиза совсем поглупела, забывала поесть и попить, вот и умерла. Это случилось в тот же месяц и год, когда Володька ушел от нее в Париж искать способ добраться домой, в Россию. Когда вернулся во Францию за наследством, Володька, разбогатевший так внезапно, намеревался перед первой операцией в Германии определить Луизу в пансион, приехал за ней с Софи. Но Луизы не стало.
Сегодня, после встречи с Владом, он подумал, что приобрел нечто очень большое, повстречав Луизу. Он вычеркнул из памяти Полин. Конечно, иногда она снилась, отравляя сон. Но он гнал ее прочь, не потому, что Полин явилась причиной увечий, просто на все, что было, наложил табу. Полин пронеслась, как молния, едва не убившая его, но она же дала шанс выкарабкаться. Он не мог ее ненавидеть, но и не мог вспоминать о ней. А о Луизе думал всегда. Думал с нежностью. И права была цыганка, он стал другим. Мальчишеское тщеславие улетучилось, на смену пришло знание, что каждый день, плох он или хорош, лучший. Потому что он есть. Потому что ты живешь. Этой жизни могло не быть без Луизы, маленькой дурочки, очень некрасивой, но самой-самой на свете, которая потеряла смысл жизни с уходом Володьки. Во всяком случае, он так думал, что Луиза не захотела больше жить. Но она живет. В этой пуговке, ставшей талисманом, в его маленькой дочери, в душе Володьки.
И вновь мысль вернулась к Владу. Жизнь течет и изменяется, не изменился Влад, так и остался с какой-то гаденькой стрункой внутри. Тут же произнес вслух:
– А вообще-то, он мне по барабану!
– Не произноси этих ужасных русских слов при Луизе, – оживилась Софи. – Она их хорошо усвоила и всем повторяет.
– Соня, медленнее говори, – сказал Володька по-русски, рассмеялся и добавил: – Je t'aime (я люблю тебя), моя очаровательная базарная баба.
