Ларс Кеплер - Призраки не лгут
— Успокойтесь и рассказывайте.
— Есть свидетель убийства. Настоящий свидетель, не призрак. Я говорю о настоящем свидетеле, который прячется…
Голос Флоры истерически зазвенел, и Йона попытался успокоить ее:
— Прекрасно. Но предварительное следствие…
— Вам нужно поехать туда, — перебила Флора.
Комиссар не знал, зачем он слушает эту женщину. Наверное, дело было в отчаянии, звучавшем в ее голосе.
— Где именно прячется свидетель? — спросил он.
— Там есть колокольня, черная колокольня. Церковь Дельсбу.
— Кто рассказал о…
— Прошу вас! Она там, ей страшно, и она прячется там.
— Флора, вы должны дать прокурору возможность заняться…
— Никто меня не слушает.
Йона услышал, как на том конце кто-то кричит Флоре, чтобы она не трогала телефон, и тут же что-то грохнуло.
— Хватит трепаться, — сказал какой-то мужчина, и разговор прервался.
Йона вздохнул и отложил телефон. Он не мог понять, зачем Флора продолжает лгать.
После слушаний о заключении Викки под стражу расследование по ее делу перестало считаться приоритетным. Прокурору оставалось только собрать доказательства для судебного процесса.
Я упустил это дело, подумал Йона. На него накатила странная пустота.
Следствие закончилось еще до того, как он получил доступ ко всем рапортам и экспертизам.
Йона сознавал, что ему и так не дали бы руководить предварительным расследованием. Просто не допустили бы к работе.
Передозировка антидепрессанта вполне могла стать причиной ярости Викки и ее внезапного сна.
Но мысль о камне не выходила у Йоны из головы.
Нолен в своем протоколе написал о камне как об орудии убийства, но никто не стал отслеживать этот момент до конца — потому что там не все было ясно.
В Сундсвалле Йона ушел от Нолена и Фриппе, как раз когда они готовились к вскрытию.
Комиссар решил пока не ставить крест на расследовании. Упрямство, от которого словно покалывало все тело, заставило его пролистать результат анализов из криминалистической лаборатории, а потом приняться за отчет о вскрытии.
Он остановился на внешнем освидетельствовании тела Элисабет Грим и, прежде чем двинуться дальше, стал читать то, что было сказано о ранах на ее руках.
Свет медленно перемещался по доске с сообщениями касательно проводимого служебного расследования. На той же доске помещалась последняя открытка, присланная Дисой: шимпанзе в солнечных очках в форме сердечка красит рот губной помадой.
Пока Йона читал, свет переполз от стоящего на подоконнике цветка в горшке к книжным полкам.
В брюшной полости Миранды не оказалось ничего постороннего, покровы были блестящими и гладкими. То же — с плевральными полостями. Покровы блестящие и гладкие. Даже у сердечной сумки.
«84. Сердце имеет нормальную форму, весит 198 граммов. Поверхность — блестящая, гладкая. Клапаны и устья нормальные. В коронарных сосудах не просматривается никаких отложений. Сердечная мышца серо-красная, соразмерная».
Йона прижал ногтем строчку в протоколе вскрытия и стал листать результаты анализов из лаборатории: у Миранды была кровь группы А, обнаружены следы венлафаксина, который входит в состав многих антидепрессантов, но в остальном все в норме.
Комиссар вернулся к протоколу вскрытия. Ткани щитовидной железы серо-красные, с нормальным содержанием коллоидного вещества, надпочечники нормальной величины, кора желтая.
Мочевыводящие пути имеют нормальный вид.
В мочевом пузыре около 100 миллиграммов светло-желтой, прозрачной мочи. Слизистая оболочка бледная.
Йона еще раз просмотрел ответы, пришедшие из криминалистической лаборатории, и нашел данные об анализе мочи. В моче Миранды обнаружили следы снотворного, нитразепама, и уровень хориогонадотропина оказался необычайно высоким.
Йона быстро поднялся, взял со стола телефон и позвонил Нолену.
— Я сейчас смотрю ответы из лаборатории. У Миранды в моче было высокое содержание хориогонадотропина.
— Да, разумеется, — ответил Нолен. — Киста в яичниках была такая…
— Погоди-ка, — перебил Йона. — Разве высокое содержание хориогонадотропина — не признак беременности?
— Ты прав, но я же сказал…
— И если бы Миранда сделала простой тест на беременность, то уверилась бы, что беременна.
— Да. В этом случае результат теста был бы однозначно положительным.
— Так значит, Миранда могла думать, что она беременна?
* * *Комиссар вышел из кабинета и быстро зашагал по коридору, на ходу набирая домашний номер Флоры и слыша, как Анья что-то кричит ему вслед. Флора не ответила. Йона повторял себе, что Флора не уверена в том, что говорит. Она сказала, что явившаяся ей девочка просто думала, что беременна.
«Я, собственно, что имела в виду… Я имела в виду — она сама сказала, что беременна. Но это неправда, она не была беременна. Она только думала так. Думала, что беременна», — сказала тогда Флора.
Йона еще раз набрал тот же номер; слушая гудки, он пробежал через застекленный холл, мимо дивана и нескольких кресел. Когда комиссар проходил в вертящуюся дверь, одышливый голос ответил:
— Ханс-Гуннар Хансен.
— Меня зовут Йона Линна, я из уголовной полиции…
— Вы нашли мою машину?
— Мне нужно поговорить с Флорой.
— Что за… — взревел мужчина. — Если бы Флора была здесь, я бы не стал спрашивать про машину — это же она угнала ее, и если полиция не выполняет…
Йона нажал «отбой» и бегом кинулся к своей черной «вольво».
Глава 158
Викки спала с открытой дверью в комнате по соседству со спальней Элин. Элин просыпалась от самого слабого звука, прислушивалась и заглядывала к Викки. Утром она какое-то время стояла в дверях, созерцая глубокий сон девочки, а потом отправилась на кухню.
Даниель стоял у плиты и готовил омлет. Пахло кофе и свежеиспеченным хлебом. В панорамном окне открывался вид, почти пугающий в своем величии. Горы с округлыми вершинами, маленькие лесные озера с зеркально-чистой поверхностью, деревья — желтые и в красных искрах.
— Смотреть в окно почти невозможно, — улыбнулся Даниель. — Сердце замирает.
Они обнялись, Даниель осторожно поцеловал Элин в макушку. Элин замерла, вдыхая его запах и чувствуя, как в животе разливается жар от внезапного счастья.
На разделочном столике у мойки запищал таймер. Даниель высвободился, чтобы вынуть хлеб из печи.
Оба уселись за большой стол завтракать, и как хорошо было Элин, когда она касалась руки Даниеля или ощущала его руку на своей. От невероятного вида за окном захватывало дух, и они пили кофе в молчании.
— Я так тревожусь за Викки, — наконец тихо сказала Элин.
— Все будет нормально.
Элин поставила чашку:
— Обещаешь?
— Мне надо только разговорить ее. Я боюсь, что из-за чувства вины она все чаще будет наносить себе вред… Придется основательно приглядывать за ней.
— Медсестра приедет в Оре на автобусе, через час. Я съезжу встречу ее. Как по-твоему, надо спросить Викки, хочет ли она съездить со мной?
— Не знаю. По-моему, пусть лучше побудет здесь.
— Да, мы же уже приехали, — согласилась Элин. — Но я волнуюсь… Тебе надо все время быть с ней.
— Она знает, что ей нельзя запираться даже в туалете, — серьезно сказал Даниель.
И тут Элин увидела Викки в окно. Девочка шла по траве, ногой подбрасывая в воздух красные листья. Длинные волосы висели вдоль спины, девочка как будто мерзла всем своим худеньким телом. Элин сняла со спинки стула свою кофту, вышла и отдала ее Викки.
— Спасибо, — прошептала та.
— Я больше никогда не брошу тебя, — сказала Элин.
Викки молча взяла ее за руку, обняла. Сердце Элин сильно забилось от счастья; в горле встал комок, и она не смогла произнести ни слова.
Глава 159
Небо было странно темным, когда Йона съехал с шоссе Е 4 и свернул на восемьдесят четвертое, к Дельсбу. Он предвидел, что Флора возьмет машину, чтобы поехать в Хельсингланд, к церкви Дельсбу.
В ушах у него все еще звучал возбужденный голос Флоры, твердящий о свидетельнице, которая прячется на колокольне.
Йона так и не понял, что она пыталась сказать. Флора словно мешала ложь с правдой, сама того не сознавая.
Несмотря на все ее вранье, комиссара не оставляло чувство, что она знает об убийствах в Бригиттагордене больше, чем кто-либо.
Может быть, эта свидетельница — очередная ее выдумка, но если слова о свидетельнице — правда, то они значимы настолько, что от них не отмахнешься.
Из-за низких дождевых туч поля казались серыми, а еловый лес — почти синим. Теперь комиссар ехал по узкой грунтовой дороге. Над дорогой, ухабистой и извилистой, кружились осенние листья, и вести машину на большой скорости было трудно.
