Интервью с… семью гномами - Алёна Александровна Комарова
Потеряв интерес, а точнее испугавшись огромного количества научных статей, которые вызывали у Ани грусть, она со словами: «Пойду я полежу», ретировалась с поля научного боя.
Рита откинула скептичные мысли, разбавленные тягучим пессимизмом, и приступила к изучению материала. Не всего, конечно, избранного. На все у нее ушло бы лет сто. Но даже на первой статье она поняла, что это краткая лекция, проведенная Петром Григорьевичем на первой встрече.
В день перед «Балом Предпринимателей» он рассказывал ей о признаках шизофрении, по которым необученный медицинскому делу варвар может поставить этот диагноз всем.
Компьютер звонко и неожиданно звякнул, сообщил о поступившем на электронную почту письме. Рита потерла уставшие глаза и переключила вкладку на почту. Прочитала. Удивилась. И, естественно, расстроилась.
— Я уже не занимаюсь этим делом — прошептала она.
Пришло долгожданное и решающее письмо от Елены Даниловой по долгому и кропотливому труду, которое Рита скрепя сердцем передала Олегу Тюнину. Точно с таким же скрипом она переслала письмо начальству. Пусть теперь Олег разбирается с секретарем братьев Красновых. Теперь у него на руках все козыри, доказательства и улики. Обида клокотала недолго, Рита уже переключила себя на новое дело, о котором, кстати, совсем недавно боялась даже думать и обещала Кузнецову не высовываться из своей скорлупы. Но, как известно Ритина любознательность могла победить любые страхи. Тем более, ей реально казалось, что разгадка совсем рядом.
— Я занимаюсь другим делом — спокойно призналась себе Рита и уставилась на дневник Марии взглядом голодного удава.
* * *
— Вот мы и попались, дорогой мой несостоявшийся напарник, — голосом с нотками последнего глотка воздуха в жизни, сообщила Люсьена.
Она веско предполагала, что Иван попал на мероприятие, выполняя задание по поимке аферистов, махинаторов, будущих уголовников, а именно ее и Жоржа. И их замысловатая операция стала провальная.
— Чего это я несостоявшийся — возразил Жорж. — Очень даже состоявшийся.
— А ты еще не понял, что мы провалили операцию. Не видать нам денег, как собственных мозгов.
Она раздраженно теребила в руках первый попавшийся предмет, оказавшийся не чем иным, как статуэтка. После ухода Риты и Ани она не могла найти себе место, хотя сидела на кровати, не вставая. Девчонка заявила, что не та, за кого себя выдавала. И вполне возможно, что продолжает обманывать их. Нет, конечно же, она журналистка, как и призналась. Но обманывать может, что не имеет отношение к их разоблачению и продолжает следить за доверчивыми Жоржем и Люсьеной, чтобы насобирать еще больше компромата. Эти журналисты, они такие коварные. А в поисках информации прут, как локомотив. Не заметит и раздавит.
— Слушай, — осенило ее. — Давай раздадим награды и быстренько, первым поездом свалим.
— Куда? — опешил состоявшийся напарник.
— На камчатку.
— А туда поезда ходят? — удивился Жорж.
— Да какая разница. Нужно бежать из страны. На северный полюс. А лучше на Аляску.
— У меня загранпаспорта нет — промямлил Жорж.
— Тогда нам надо разделиться. Я на Аляску, ты на Камчатку.
— Ты меня бросаешь?
— Я, вообще-то пытаюсь спасти наши шкуры. Если Иван — засланный казачок, то директор уже в курсе, что мы ему продали билет. Он же, наверное, ему сразу доложил, что заплатил нам. Ты понимаешь, что теперь ему осталось только в полицию заяву написать.
— А может Иван еще ничего не рассказал.
— А ты у него полюбопытствуй. Или сразу у директора спроси.
— Не понимаю, зачем ему на нас писать. Мы ведь может встречную заяву накатать.
— И что ты там накатаешь? — передразнила она. — Тебя заставили выискивать потенциальных клиентов? Заставили организовать праздник? Пригласить гостей? Нанимать знаменитостей? Снимать отель? Поздравлять и радовать? Да он отмажется.
— Все равно, не пойдет он в полицию — со знанием дела возразил Жорж.
— Правильно говоришь. Он нас сам казнит. А еще на счетчик поставит. И отрабатывать заставит.
— О-о. Я не хочу.
— Можно подумать я хочу.
Мысль о физическом труде пугала больше, чем все остальные способы наказания вместе взятые. Жорж нервно погрыз ноготь. Люсьена наоборот трезво оценила:
— Нужно уехать. Но сначала организовать второй день награждения. Не очень хочется, чтоб на нас ополчились безнаградные номинанты.
— Ну, да. Врагов у нас и так хватает.
— Кого ты имеешь в виду?
— Никого конкретно. Просто мне кажется, что убийства в отеле тесно связаны с нашей деятельностью.
На секунду Люсьена опешила. Но взяла себя в руки и, сбавляя звук голоса, проговорила:
— Ты знаешь, мне тоже так кажется. Убивать будут каждый вечер по одному номинанту. Сегодня ночью кто-то найдет труп.
— Чей? — выдохнул Жорж последние силы.
— Может, твой. — Реакция напарника ей не понравилась. Он медленно закатил глаза. Она быстро поправила — а может не твой.
* * *
Аня честно боролась со сном, который ее победил. Она сидела, устроившись в подушках и зевала. Борьба была неравна (на сторону сна встал плотный обед), поэтому Аня прилегла, накрылась краем тонкого покрывала и задремала. Рита позавидовала ей белоснежной завистью и уставилась в компьютер.
Совсем недавно это письмо было долгожданным и решающим, но сегодня его нужно было переслать Тюнину. Из вредности и неприязни к отвратительному парню, подсидевшему ее на журналистском расследовании, Рита переслала письмо Ковылеву. Пусть главный редактор сам разбирается, кому его перенаправить. Теперь это его проблема. А Рита мысленно погладит себя по голове, успокоит нервы, вытрет слезки и забудет о неоправданных ожиданиях. Хотя с этим будет проблема — забыть не получится — вот такой она человек. Кто-то сказал, что это называется злопамятность, но Рита считала, что это Честность с самой собой. Зачем оправдывать человека, который подвел тебя? Чтобы тебя не называли злопамятной? В чужих глазах можно обелиться с помощью муки, а вот со своей совестью договориться не получится, какими бы ласковыми словами не называли тебя окружающие. Самый страшный обман — переубедить себя, что человек, который испортил тебе дело, заставили так действовать обстоятельства. Нет. Каждый человек сам решает, как ему поступить в той или иной ситуации. И ему самом придется договариваться со своей совестью (при условии, что она наличествует). У Тюнина совести точно не было, и взяться ей неоткуда, возможно еще в детстве в песочнице оставил, когда лопатку с ведерком отбирал у малыша.
— Раздражительность… не высыпание… хроническая усталость… человекобоязнь… социапатизм другими словами… — бубнила себе под нос Рита.
— Что? — через сон спросила Аня.
— Спи. Ничего. — Ответила Рита и проговорила на тон
