Майнет Уолтерс - Охота на лис

— Да, в том числе.

— И он что-нибудь ответил?

— Нет, просто рассмеялся.

— А сколько раз вы разговаривали с ним до того?

— Вы хотите сказать, с момента смерти Алисы? Только один раз… в ночь ее похорон. — Голос полковника звучал немного прерывисто, словно он с трудом держал эмоции под контролем. — Он… позвонил мне около одиннадцати часов и обозвал меня подонком из-за того, что я упомянул о нем во время допроса в полиции. Сказал, что я заслужил все свои испытания и даже больше… И добавил, что очень надеется, что найдется кто-то, кому удастся доказать, что именно я убил Алису. Все это было крайне неприятно.

Марк с любопытством взглянул на полковника.

— А он что-нибудь говорил об Алисе?

— Нет. Ему важно было только излить на меня свою ненависть. В целом наш разговор представлял собой обычное ворошение старого, в котором он искал примеры моей подлости и своего… благородства.

Мысли Марка возвратились к тем двум дням, когда шел допрос Джеймса.

— А каким образом ему стало известно, что его имя упомянули именно вы?

— Думаю, ему сказали об этом в полиции.

— Сомневаюсь. Меня данный вопрос особенно заботил. Я специально упомянул о нем тогда в вашем присутствии, и нам дали заверения, что ни Лео, ни Элизабет не узнают, от кого исходило предположение о его причастности. Сержант Монро заметил, что в случае подозрений, возникающих по поводу причин, как правило, допрашиваются все родственники. Поэтому вопрос, почему был вызван Лео, вообще не должен был возникнуть.

— Ну что ж, — сказал Джеймс после недолгого колебания, — значит, они не сдержали обещания.

— В таком случае почему Лео не позвонил вам сразу после того, как следователь в первый раз посетил его? Скорее создается впечатление, что некто на похоронах сказал ему что-то такое, из-за чего, возвращаясь домой, он пришел в бешенство.

Джеймс нахмурился:

— Он ни с кем там не разговаривал. Они с Элизабет внезапно появились и так же внезапно удалились. Именно такое их поведение и вызвало многочисленные толки.

Марк снова просмотрел свою адресную книгу.

— Сейчас я позвоню ему, Джеймс, и предлагаю вам те же условия, что и раньше. Вы либо выйдете из машины, либо останетесь, но будете молчать. Согласны?

Злобная гримаса перекосила лицо старика.

— Ни в коем случае, если вы будете предлагать ему деньги!

— Возможно, придется сделать именно это… Поэтому вам предстоит сразу решить, насколько серьезно ваше стремление узнать, кто скрывается за голосом Дарта Вейдера.

— Пустая трата времени, — упрямо пробурчал полковник. — Он ни в чем не признается.

Марк нетерпеливо вздохнул:

— Ладно. Тогда объясните мне кое-что. Для начала, каким образом миссис Бартлетт смогла отыскать Элизабет? Даже если у нее оказался номер телефона Элизабет, что крайне маловероятно, так как его нет в телефонном справочнике, с какой стати Элизабет ответила бы ей, если она не отвечала больше никому? Откуда она могла знать, что это за женщина? Встречалась ли она с ней когда-либо раньше? Не могу поверить, чтобы Алисе когда-нибудь пришло в голову их познакомить. Она глубоко презирала миссис Бартлетт и ни при каких обстоятельствах не согласилась бы посредством старой сплетницы выносить на всеобщее обозрение грязное белье Элизабет. Может быть, вы их познакомили?

Джеймс отвернулся и уставился в окно.

— Нет.

— Хорошо. Но те же самые аргументы справедливы и по отношению к Лео. Насколько мне известно, он не приезжал в Шенстед с тех пор, как вы заплатили его долг. И только один раз — на похоронах матери — он оказался здесь поблизости, в Дорчестере. Как он мог встретить миссис Бартлетт? Его номера тоже нет в справочнике. Каким образом ей удалось найти его? Написать письмо? Но как? Ведь она не знала его адреса.

— Вы ведь сами сказали, что он с кем-то беседовал на похоронах.

— Я говорил — в день похорон… Все здесь как-то не стыкуется, Джеймс, — медленно продолжал Марк, пытаясь логически разложить по полочкам всю известную информацию. — Если за голосом Дарта Вейдера скрывается Лео, каким образом ему могло стать известно, что легче всего реализовать его план с помощью миссис Бартлетт? Нельзя просто наобум позвонить незнакомым людям и предложить им поучаствовать в кампании по запугиванию одного пожилого джентльмена. Скорее можно было выбрать миссис Уэлдон. Она числилась среди лиц, свидетельствовавших против вас… Но если она не лжет, то он даже не обращался к ней…

Марк замолчал.

— Ну и что?

Марк снова вынул телефон и набрал номер мобильного Лео.

— Я знаю только то, — раздраженно произнес он, — что вы полный идиот, потому что позволили всей этой истории зайти так далеко. Я начинаю задаваться вопросом: не служили ли пресловутые звонки всего лишь дымовой завесой, чтобы заставить вас действовать в ложном направлении? — Он ткнул в своего клиента пальцем. — Вы ничем не лучше Лео. Вы оба стремитесь добиться полной капитуляции. Но как для войны нужны две стороны, точно так же две стороны требуются и для достижения мира.

Ваш телефон занят. Я в Особняке. Где Джеймс?

Раздражению Боба Доусона не было предела, когда жена украдкой пробралась на кухню и отвлекла его от излюбленного занятия — слушания радио. Только кухня практически полностью принадлежала ему, так как Вера не любила заходить сюда. Из-за старческого маразма в голове у нее возникла прочная ассоциация кухни с тяжелой работой, поэтому Вера появлялась там, только когда голод заставлял ее оторваться от телевизора.

Входя, она злобно уставилась на Боба, бормоча какие-то нечленораздельные проклятия своим узким, почти безгубым ртом.

— Что нужно? — буркнул он злобно.

— Где мой чай?

— Сама завари, — сказал он, откладывая в сторону нож и вилку и отодвигая пустую тарелку. — Я тебе не раб какой-нибудь.

Их отношения были основаны на взаимной ненависти. Двое одиноких людей, живущих под одной крышей, для которых единственным способом общения служила злобная агрессия. И так было всегда. Боб демонстрировал свою силу побоями, Вера — с помощью желчной злобы. Глаза Веры ядовито блеснули, когда она почувствовала в его словах отзвук собственных мыслей.

— Опять воруешь! — зашипела она, переключаясь на другую излюбленную тему. — Где мои деньги? Что ты с ними сделал?

— Твои деньги там, где ты их сама спрятала, выжившая из ума сучка.

Рот Веры искривился в попытке перевести хаос мыслей в слова.

— Их там нет. Отдавай, слышишь?!

Боб, который и в лучшие-то времена никогда не отличался особой сдержанностью, сжал кулак и потряс им перед ней.

— Лучше не приходи сюда, чтобы обвинять меня в воровстве. Ты сама воровка. Всегда ею была и всегда будешь.

— Не я воровала, — упрямо произнесла она, словно ложь, слишком часто повторяемая, приобрела налет правды.

Его реакции были столь же предсказуемы.

— Если снова займешься этим, я тебя вышвырну на улицу, — пригрозил Боб. — Меня не волнует, что ты помешанная старуха. Я не хочу лишиться дома из-за того, что ты не можешь совладать со своими воровскими пальцами.

— А вот если бы он нам принадлежал, нечего было бы и волноваться. Настоящий мужчина давно бы купил собственный дом.

Боб с грохотом опустил кулак на стол.

— Попридержи-ка язык!

— А какой ты-то мужчина, Боб Доусон? Только на людях крутой. А в постели размазня!

— Заткнись!

— Ты мне не запретишь говорить!

— Что, тумаков захотела отведать? — злобно крикнул он.

Он ожидал, что она, как обычно, съежится и уберется восвояси, но вместо этого в глазах Веры заиграла лукавая улыбка.

О Господи! Давно надо было привыкнуть к тому, что одними угрозами от нее ничего не добьешься. Боб вскочил на ноги, с грохотом отбросив стул.

— Я тебя предупреждал! — крикнул он. — Я тебе говорил, не связывайся с ним. Где он? Здесь? Из-за него в Рощу понаехало столько цыган?

— Не твое дело, — огрызнулась она. — Ты мне не указчик, с кем мне общаться, а с кем нет. У меня есть свои права.

Он изо всей силы ударил ее по лицу.

— Где он?

Пригнувшись, с ненавистью и злобой в глазах Вера прошипела:

— Он первый до тебя доберется. Вот увидишь! Ты ведь старик. Он тебя не боится. Он никого не боится.

Боб протянул руку за курткой, висевшей на крючке рядом с раковиной.

— Значит, дурак, — только и сказал он, выходя, и с громким стуком захлопнул за собой дверь.

Жизнь посмеялась над стариком Бобом и над его словами. Западный ветер закрыл луну тучами, и без фонарика Боб оказался почти слеп. Он повернулся к Особняку в надежде, что сможет разглядеть дорогу в свете, обычно струившемся из окон гостиной, успел удивиться тому, что большое здание погружено в непроницаемую тьму, и в ту же минуту на голову старику опустился молоток, раскроивший ему череп, и Боба поглотила черная ночь.