Елена Руденко - Детективная Игра. Сборник детективов
— Гром — всё?.. — спросил старший.
— Всё.
— Пойди приведи врача того. Где он там? — Когда напарник его появился с Николаем, он попросил: — Темноту устроил — молодец; пусть пока так. Открой, я хочу Вове сказать…
Состояние Николая смахивало на переохлаждение и озноб — его била дрожь.
— Я хочу… отдать… только настоящей… милиции…
— Да успокойся ты. Все закончено. Больше стрельбы не будет… Мы друзья Вове — не бойся. Открой.
Сказано было настолько уверенно и веско, что Николай повиновался.
Застучал ключ в замке. Раздался скрежет засова.
Дверь открывалась наружу.
Старший встал в проеме, не делая ни шага вовнутрь:
— Вова… Вова, не стреляй. Я от Димы. Все нормально… Твои содельники отдышали. Слышишь?.. Можно войти?
— Входи.
— Ты в норме?
— Что ты… Сколько было стрельбы…
— Четыре трупа. С минуты на минуту будут менты. Пушку я у тебя забираю: тебе не нужно. Дима сделал — утром заберут на полное решеточное содержание. Понял? Тюрьма наша, под контролем; никаких больше неожиданностей. Курортное обслуживание в тюремной больнице.
— Привет Диме.
— Мы отваливаем. Да, сдается мне, врач — парень что надо. Поставь за него свечку. И научи молчать. Нас он не вызывал. Не видел.
Они не сказали — до свиданья, спасибо. И прочие цивильные нежности неуместны, когда речь в прямом смысле о жизни и смерти. О стойкости под наведенным дулом боевого оружия.
— Увидимся. Привет Диме, — повторил Володя.
Трое прошли к дальней лестнице.
Услышали шум поднимающегося лифта. Здание наполнялось звуками громких голосов, топотом ног — уверенные прибыли посетители.
Трое остановились на площадке. Прислушались.
По лестнице никто не поднимался.
Осторожно пошли вниз, Гром первый, двое — отстав на пролет.
Благополучно достигли площадки между вторым и первым этажами. Быстро отворили окно и один за другим бесшумно выпрыгнули на задний двор.
Пошли не к проспекту, а вдоль внутреннего забора к дальней территории. Здесь под фундаментом корпуса лежала металлическая лесенка.
Приставили ее к забору и легко перемахнули в соседний двор, оказавшись на задворках, позади многоэтажного здания морга.
Не спеша миновали двор, вышли через калитку на проспект Мира и сели в поджидавший их темносерый «бмв» цвета мокрого асфальта.
ГЛАВА 22. ПРИЦЕЛ И ТРИ РАЗГОВОРА В ПРИДАЧУ
В то время как Борис Лагутин порывался уехать от Валерия в редакцию — два человека вошли на чердаки двух соседних домов, расположенных углом как раз напротив фасада редакционного здания, и засели перед узенькими открытыми окнами. Отсюда они имели хороший обзор ступенек главного входа с двух направлений.
Оба, независимо один от другого, закурили, достали из внутренностей своих курток некие предметы, превратившиеся после непродолжительной сборки в винтовки с выдвижным прикладом и оптическим прицелом.
Ясно, что чердачные терпеливые наблюдатели, внимательно осматривающие все подходы к зданию, были люди распространенной у нас профессии — киллеры, или, проще говоря, убийцы.
Они знали, кого надо ждать, в какое приблизительно время встречать, — устроились скромно, однако не без удобств, что должно было поспособствовать им в выполнении решающей части их работы, требующей хорошего глазомера, твердой руки и точности. Работы нелегкой, изматывающей, рассчитанной на человека крепких нервов, уравновешенного, усидчивого, даже пожалуй умиротворенного.
Казалось, все было готово.
Главный герой задерживался. Что, конечно же, с его стороны было невежливо. Начальство наших килеров четко вычислило паузу — когда покинул рабочее место, во сколько часов и минут возвратится: ведь он назначил время посетителю, и тот дожидался его. А он почему-то не спешил. И все с нетерпением глядели на часы, и посетитель и чердачные сидельцы.
И вдруг за какие-нибудь несколько минут до появления на сцене героя — прискакали нарочные с неожиданной вестью: задание отменяется, чердачных наблюдателей просят покинуть свой пост.
Приказ есть приказ — они разобрали оружие на составные предметы, спрятали под куртками и удалились.
После чего бесформенный ком тряпья, валяющийся в дальнем замызганном отсеке чердака, зашевелился, раздался — и из него высунулась тоже замызганная, плотной коркой грязи заросшая физиономия старого сморщенного бомжа, впоследствии оказавшегося тринадцатилетним вокзальным носильщиком Витей.
Витя подошел к окошку, пошарил в грязи под ногами и, нащупав свежий окурок, сунул в рот, не подумав стряхнуть с него мусор. Вынул из кармана прозрачную зажигалку, закурил с наслаждением. Потом глянул на площадь внизу. Прищурился налево-направо и, что-то для себя поняв, хмыкнул удовлетворенно.
— Миллион — меньше не соглашусь, — произнес он, поворачивая к чердачному люку.
Борис Лагутин, войдя на проходную, увидел странную фигуру подростка, одетого в лохмотья, и услышал не менее странный спор между ним и охранниками.
— Да куда ты лезешь? Проваливай, пока я в милицию тебя не сдал.
— Говорю — важное известие. Для газеты.
— Какие у тебя важные известия? Иди-иди… Важные известия у него. В метро побирайся.
— Я не побираться!.. Я тебе не скажу ничего. Скажу самому главному в газете.
— В какой газете? Здесь несколько…
— В той, где больше про преступления пишут.
— Все пишут про преступления. Умора с тобой… Уходи, не пущу тебя!
— Не имеешь права. У нас свобода слова.
Все, кто был рядом, засмеялись.
— Пропуск есть у тебя? Нет — нельзя пройти.
— А что? свобода по пропускам? Где выдают пропуска?
— Надо, чтобы из редакции на тебя заказали его в бюро пропусков…
— Ну, скажи редакции, чтобы она заказала.
— Какая редакция? Какой газеты?
— Ну… любая.
— Нельзя! Уходи, не мешайся…
— Ну, порядки! Пройти в газету — нужен пропуск. А чтобы его получить — газета должна мне заказать. А как же она узнает, что я тут, если я не могу пройти?
Борис спросил у подростка:
— Ты хочешь говорить с главным редактором? Ты что-то видел?
— Да. Только тебе не скажу, ты не главный.
— «Московская газета» тебя устроит?
— Она про что пишет?
— Про все пишет.
— Ты меня можешь впустить?
— Могу. Беру его с собой, — сказал Лагутин охране, — потом приведу его назад.
— Глядите в оба! — крикнул охранник вслед.
Борис ввел необычного посетителя в свой кабинет, где привычная ко многому Людмила едва не потеряла сознание.
— Людонька, напои Витю чаем и пообщайся с ним. Только, пожалуйста, пусть он никуда отсюда не уходит. Никуда, слышишь? — попросил Борис. — Я максимум на полчаса уйду, меня ждет человек давно.
Дима, друг Владимира, ожидал его в секретариате. Борис извинился за опоздание.
— Ничего, ничего… Главное — чтобы дело было.
— Дело есть. По-моему, крупное. Как ваше имя-отчество?
— Зовите просто Дима. Молод я еще.
— Выглядите вы солидно…
— Спасибо. — Дима улыбнулся приветливо. — Такая должность моя.
— Солидно… и не менее солидные ваши… достижения я успел увидеть по телевизору.
— А-а… Это наполовину мои. Спасли Вову. Он в надежном месте. Вторая половина на совести того проказника, о котором ваша великолепная статья. Так их — троглодитов, что и во власть лезут, и в бизнесе проглотить всех хотят, и… людей убивают.
— А вы?
— Я работаю. И обороняюсь от троглодитных монополистов. Что поделаешь? Такая жизнь у нас. Грех отдать им себя на поругание. Вы не согласны?
— Может быть, грех… — Борис прошелся по комнате, в которой они уединились. — Скажите, пожалуйста, что вы станете делать, если я укажу вам точные координаты двух человек, которые угнали машину Владимира и сшибли мальчишку? Собственно… если они бы дали бы показания — против себя и против заказчика, — и если бы удалось их живыми сохранить до суда — и то и то маловероятно… Владимир невиновен, обвинение рушится…
— Я могу их взять и в целости-сохранности доставить на суд.
— Но они не сознаются.
— Я их уговорю.
Борис посмотрел на него испытующе:
— Вы имеете в виду…
— Нет, будьте спокойны, никакого зверства.
— А как? — В журналисте пробудилось профессиональное любопытство новых и интересных открытий.
— Очень просто… Купим. Пообещаем. Уговорим.
— Да, так хорошо. Владимир помог мне много… И вы его друг?
— Он мне нужен. Крепкий мужик, настоящий.
— Ладно. Нынешняя молодежь за пределами моих восприятий. Пусть будет так… Скажите, пожалуйста, что вы сделаете с человеком, который находится рядом с вами и предает?
— Меня?
— Да, вас. Но — все-таки какая-то проверка требуется. Я не уверен на сто процентов. Человек мне передал, но слова — это слова…
