Светлана Алешина - Самый красивый кошмар (сборник)
Щеглов действительно уже подходил к нам. Я внутренне вся похолодела, чувствуя, какой ответственный для меня разговор должен сейчас состояться. Виновен Щеглов в происшедшем или нет, это я должна была постараться вытянуть из него именно теперь, потому что неизвестно, когда представится еще возможность для откровенной беседы. Между тем Щеглов с усмешкой смотрел вслед удаляющимся Валерии Дмитриевне и сыну Венглера, не скрывая своего иронического отношения к ним. Я же в этот момент снова почувствовала на себе чей-то тяжелый взгляд. И, обернувшись, снова увидела пухлую, мясистую физиономию. На этот раз ее обладатель был уже довольно близко от меня и смотрел не сзади, а сбоку. Я чувствовала, что у меня внутри все холодеет от такой неслыханной наглости этих бандитов. Щеглов тем временем, проводив взглядом прежних моих собеседников, повернулся ко мне.
— Вас, я смотрю, уже обработали, — нахально заявил он. — Рассказали, каким покойный был замечательным, порядочным, принципиальным человеком.
— Рассказали, — не стала отказываться я.
— И про то, что он на заправках заправлялся, тогда как все остальные на родном заводе, — тоже?
— И про это, — подтвердила я.
— Ну, тогда вам уже достаточно навешали лапши на уши, мне тут делать абсолютно нечего! — И он снова ухмыльнулся.
— Что-то вы слишком веселы для сегодняшнего печального мероприятия, — заметила я. — Почему, если не секрет? Неужели Сергея Викторовича не жалко?
— Жалко? — Щеглов скорчил насмешливую гримасу. — Скажете же такое — жалко! Впрочем, — он вдруг серьезно кивнул, — вы правы, мне Венглера не жалко, а от всего здесь происходящего попросту очень смешно.
— У вас своеобразное чувство юмора, — заметила я.
— Может быть, — согласился Щеглов. — Но с другой стороны, как же мне не смеяться? Собрались солидные мужики, вон даже из Москвы чиновник приперся! Все с самым серьезным видом говорят о том, какой кристальной честности и высоких нравственных качеств был покойный. Вон послушайте!
Действительно, взгромоздившийся на трибуну толстый директор завода как раз произносил эти самые слова. Щеглов слушал все это с презрительной гримасой.
— А разве это не правда? — поинтересовалась я. — Разве Венглер не был человеком высокой порядочности?
— Ну, вы видели позавчера, — сказал Щеглов, — как керосин прямо из трубы налево откачивают. И это только верхушка айсберга! Про настоящий его бизнес только несколько человек на заводе знают!
— Вы в их числе?
Он обернулся, усмехаясь, пристально посмотрел на меня.
— Нет, какое там! Я маленький человек на птичьих правах, сегодня я здесь, завтра меня отсюда выперли. Меня солидные люди в долю брать не хотят.
— А мне вы сказали, что вы — заместитель главного инженера по какой-то там части, — возразила я. — По-моему, не так уж мало…
— Да? По-вашему, это много? — Он вдруг стал серьезным, придвинулся ко мне вплотную, и я вдруг ощутила, что сегодня с утра он уже попил пивка. — А вы знаете, сколько, собственно, заместителей у нашего главного инженера? Знаете, какая у каждого из нас зарплата?
— Что, маленькая? — с невинным видом поинтересовалась я.
— У нас только вчерашнему выпускнику политеха, как только он оттуда приходит, дают должность простого инженера. А как он проработает на заводе три года, его сразу повышают в должности, назначают заместителем, подзаместителем, придумывают еще какую-нибудь хренотень…
— А вы сколько лет проработали на заводе?
— Да вот уже лет семь будет, — ответил Щеглов, глядя в сторону трибуны, где теперь говорила траурную речь главный инженер крекинг-завода. — Уже семь лет? — удивилась я. — И до сих пор вас своим не считают?
— Ну, вы видели. — Щеглов пожал плечами, кивая в сторону стоящего у трибуны заводского начальства. — Только что видели, как наша Валерия повернулась и ушла, прежде чем я успел подойти? Лишь бы только не здороваться со мной!
Щеглов досадливо скривил губы. Я могла думать о нем что угодно, однако то, что он сейчас мне рассказал, было чистой правдой: я своими глазами видела презрительное отношение к Щеглову Валерии Дмитриевны. Поэтому у меня вдруг мелькнула мысль: а может быть, Щеглов как раз и есть тот человек, которому в данной ситуации можно довериться? Раз Валера Гурьев все равно куда-то пропал и, как добраться до арестованной аппаратчицы Наташи Шутовой, я понятия не имела…
— Послушайте, — сказала я. — А вы по-прежнему убеждены, что взрыв реактора произошел по естественным причинам?
— Ой, не надо про это! — с досадой отмахнулся от меня Щеглов. — Не начинайте все снова! Вчера вы меня уже достали этими рассказами про сернистый ангидрид, который в реакторе взрывается не хуже тротила!
Я опешила от неожиданной грубости Щеглова. Подозрения в том, что все это устроил Щеглов, заговорили в моей душе с прежней силой.
— Я, между прочим, вчера к Оксанке ходил, спрашивал про этот сернистый ангидрид, — продолжал Щеглов. — Она говорит, правда, такая ПДК существует, но в данном случае она не имеет смысла, там такой сорт нефти перегоняли, где его почти нет.
— Она что, показывала вам химический анализ партии? — поинтересовалась я.
— Да, показывала, — Щеглов согласился. — И не только анализ. Еще справочник какой-то доставала, там сказано, что бакинская нефть практически не растворяет сернистый ангидрид.
— Это была бакинская нефть, которая взорвалась в реакторе? — переспросила я.
— Конечно, — подтвердил Щеглов. — Усть-Катымское месторождение.
— А вы случайно не знаете, — продолжала я, — откуда прибыли те восемь цистерн, что перегоняли на керосин вчера?
— А, эти, — Щеглов кивнул. — Эти прибыли из Чечни, я совершенно точно знаю. Я даже специально смотрел, там прямо на бочках видны следы от пуль! Представляете?
Он сообщил это с какой-то совершенно мальчишеской гордостью. А я во все глаза смотрела на него и никак не могла понять: он про пакеты, что приехали из Чечни вместе с нефтью, не имеет никакого понятия? Или в этих пакетах правда какой-нибудь совершенно безобидный порошок, а вовсе не наркотики?
— А кто еще знал, что эти цистерны прибыли из Чечни? — спросила я.
— Да кто угодно, — Щеглов дернул плечом. — Вообще-то мы часто оттуда нефть получаем, у нас на заводе все про это знают, и никто особого значения этому не придает.
— Все знают? — с сомнением посмотрела я на него. — И простые рабочие тоже, которых я видела там, на очистных сооружениях?
— Ну, эти нет, — Щеглов усмехнулся. — А вот лаборантка Оксана про это знает, хотя, в принципе, ей про это знать ни к чему!
— Оксана? — переспросила я. — Между прочим, эта Оксана говорила про вас, что вы балбес. Вы случайно не в курсе, что это она о вас так неласково?
— Папашка ее баламутил, — отвечал небрежно Щеглов. — У нее папашка крутой был, Шумков Николай Егорович, важный чиновник здесь. Он меня терпеть не мог и ей все на мозги капал: не связывайся ты с этим да не связывайся!
— А она что, с вами связывалась?
— Ну так мы же с ней встречались одно время! — Щеглов осклабился с довольным видом. — Правда, недолго, потом ее у меня этот Генка Мальцев отбил. Вон он, кстати сказать, стоит, смотрит на нас.
И Щеглов кивнул куда-то в сторону: там я увидела смотрящего на нас не кого-нибудь, а начальника охраны крекинг-завода. На его красивом, с правильными чертами лице застыла обычная улыбка, не совсем соответствующая печальному поводу, по которому мы все здесь собрались. Машинально начальник охраны поднял руку к голове, и на его пальце блеснул большой золотой перстень с печаткой.
— А что, начальник охраны вашего завода Геннадий Мальцев? — спросила я.
— Ну да, а что? — Щеглов глянул на меня подозрительно. — Вы что, с ним знакомы?
— Он подходил к нам позавчера, еще до взрыва, — отвечала я. — Неужели забыли?
— Ах да, точно, подходил, — кивнул Щеглов удовлетворенно. — А то я уж подумал было, что он уже и за вами приударил.
— Я что-то не поняла, — сказала я. — Почему же Оксана считает вас балбесом? Что вы такого ей сделали?
— Да ну ее на хрен! — Щеглов с досадой отмахнулся. — Она сама дурочка. Не знает, чего хочет. Сначала встречалась со мной, потом потащилась за Генкой, а он с ней побаловался немного и бросил. И тогда она на меня обиделась. Представляете? Генка ее бросил, а обиделась она на меня!
Я рассеянно кивнула. Вся эта история с несчастной любовью Щеглова меня совершенно не интересовала.
— А сегодня, — продолжал Щеглов, — зашел я туда, в лабораторию, смотрю, они снова сидят с Генкой вместе, как два голубка, только что не воркуют. Из-за этого типа я еле уговорил Оксанку мне файлы открыть, посмотреть, что там насчет партии нефти, которая позавчера в реакторе взорвалась.
