Наталья Борохова - Адвокат на час
– Позвольте, – прервала доктора Елизавета. – Давайте расставим все на свои места. Е. – это…
– Евгений Дворецкий, – просто ответил доктор. – Вдова – это Вероника Дворецкая. Дочь Верочки – это Анастасия Дроздова, по отчеству – Евгеньевна.
– Значит, Анастасия – это родная дочь Дворецкого? – воскликнула Дубровская.
– Ну, конечно. О чем я вам так долго толкую?
– А откуда вам известна вся эта семейная история?
– Разумеется, от самой Вероники. Не забывайте, мы были знакомы тридцать лет. Так что все происходило на моих глазах. Когда в особняке Дворецкой появилась эта девочка, я понял: Вероника приступила к осуществлению своего плана. Она сделала Насте предложение, от которого та не смогла отказаться. Большой дом, наряды, громкое имя – все это было только мышеловкой. Девушка попалась на приманку, утешая себя тем, что в мире еще остался бесплатный сыр, – доктор невесело улыбнулся. – Я делал все возможное, чтобы выжить ее из особняка, понимая, что тем самым окажу ей огромную услугу. Каюсь, я не всегда вел себя корректно, но на этом и был построен мой расчет. Я надеялся на то, что девушка, не привыкшая к грубости, сбежит. Но она оказалась крепким орешком.
– Не проще ли было вам предупредить Дроздову открыто? – спросила Дубровская.
– Я не хотел лишиться дружбы Вероники. Она слишком много для меня значила, – ответил доктор.
– Вы знали подробности ее замысла? Что она собиралась предпринять?
– Откуда? Это Вероника держала в тайне. Но я знал, что ее благотворительность не была бескорыстной. Она готовила удар, позволяя себе играть с Дроздовой, как кошка с мышкой. Она хвалила ее, осыпала подарками, увеличивала жалованье, понимая, что чем выше она вознесет девушку над землей, тем больнее ей будет падать. Я знал, что рано или поздно Вероника расправится со своей жертвой, но как это произойдет, оставалось для меня секретом. Я пытался призвать Дворецкую к благоразумию, но она смеялась надо мной, утверждая, что я сошел с ума. Она попыталась даже отдалить меня, понимая, что я становлюсь для нее обузой. Но окончательно порвать отношения она не решилась.
– Есть ли у вас версия событий последней ночи Вероники?
– Конечно, – доктор кивнул головой. – Никакого цианида в санитарной сумке Дроздовой не было. Ведь ее обследовали на наличие частиц отравляющего вещества?
Дубровская согласилась.
– Яд был у самой Дворецкой. Пригласив девушку в присутствии большого числа свидетелей к себе в спальню, Вероника уже была готова к жертвоприношению. Дворецкая все рассчитала заранее: подготовила завещание, которое и стало мотивом мнимого убийства; собрала большое количество народа, с помпой отмечая свой юбилей.
– Протестую, ваша честь, – поднялся прокурор с места. – Свидетель основывает свои выводы на собственных домыслах. Он сам говорит о том, что Дворецкая его не посвящала в свои планы. Стало быть, откуда ему знать? Допустим, семейная история Дворецких действительно была. Но согласитесь, смешно и неразумно заканчивать жизнь подобным образом. Месть – как мотив самоубийства. Боже мой! Как будто она не могла отомстить Дроздовой каким-нибудь другим способом!
– Я еще не все вам сказал, – признался доктор. – Был еще один мотив к самоубийству. Понимаете, Дворецкая была больна, неизлечимо больна. Через несколько месяцев она уже не смогла бы существовать без сильнодействующих препаратов. Как человек волевой, она не допускала и мысли о своей беспомощности и зависимости. Представляя, во что превратится ее жизнь в ближайшем будущем, она предпочла форсировать события. Таким образом, месть и самоубийство можно было соединить в один адский коктейль, что она и сделала. Закатив грандиозный праздник в свою честь, она приняла яд и отбыла в иной мир, не забыв накинуть петлю на Дроздову. Ее расчет оправдался. Ни у кого и мысли не возникло о том, что она организовала спектакль, слишком уж все было реально: и яд, и неслыханное наследство…
– Вот так дела! – раздался из первого ряда голос какого-то зрителя. – Чего же вы держите девушку под стражей? Освободите ее немедленно!
– Освободите мою невесту! – раздался четкий голос. В последнем ряду поднялся высокий молодой человек с щеголеватой стрижкой.
Настя встрепенулась и посмотрела в зал. Когда ее взгляд встретился со взглядом Логинова, она на мгновение зажмурилась. Из ее глаз вдруг закапали слезы.
– Прошу освободить мою подзащитную и снять с нее все обвинения! – потребовала Дубровская, но ее голос утонул в гуле публики.
Судья застучал молоточком.
– Тише! Выведу всех отсюда. – Затем он обернулся к прокурору: – У государственного обвинителя будут какие-нибудь заявления?
Прокурор подавленно молчал.
– У вас есть еще возможность с достоинством выйти из этой ситуации, – продолжил председательствующий. – Нет заявлений? Тогда суд примет решение…
Настя и Логинов брели по заснеженной аллее зимнего парка.
– Не могу поверить, – говорила она негромко. – Под ногами хрустит настоящий снег, а в глаза светит солнце, огромное, желтое. А еще рядом нет решеток. Иди, куда хочешь, делай, что посчитаешь нужным. Странное ощущение.
– Ты говоришь как заключенная, которая провела за проволокой по крайней мере десяток лет, – усмехнулся Олег.
– А мне и показалось, что я была там десять лет.
– Забудь об этом, – попросил он. – Представь, что тебе приснился страшный сон, и постарайся скорее выбросить его из памяти.
– Я была бы рада, но прошлое все равно напоминает о себе. Сегодня мне позвонила Элеонора и медовым голосом попросила моего разрешения пожить пока в особняке Дворецкой.
– Ну, и что же ты ответила своей сестре?
– Сестре? Ах, да! Мы же являемся родственниками по отцу. Еще одно странное ощущение. А что я ответила? Разве я могла ей отказать?
Они помолчали.
– Временами я не верю в реальность происходящего, – призналась она. – Дворецкой больше нет, а ее состояние принадлежит мне. Бедная Вероника! Она рассчитала все, но как она могла предвидеть, что ее месть обернется против нее самой? Меня оправдали за отсутствием состава преступления как такового. Суд не доверился показаниям Пирогова и посчитал, что самоубийство как способ мести слишком уж фантастическая штука. Дворецкая покончила с собой, зная о безнадежности своего состояния здоровья. Вот как решил суд. А завещание Вероники было признано законным. Могла ли она представить в самой своей страшной фантазии, что любимое детище «Жемчужина» попадет в руки ее врага?
– Конечно, такого поворота событий она не ожидала, – согласился Логинов. – Но и альтернативы у нее тоже не было. Она не собиралась оставлять собственный бизнес детям. Бедная Дворецкая! Одержимая ненавистью и местью, она тем не менее так и не познала, что такое любовь.
– Но ведь она любила своего мужа? – спросила Настя. – В таком случае ради чего она затеяла всю эту историю с наследством?
– Я не уверен, что все это произошло ради любви. Скорее всего, Вероника поступила, как собственница, которую вероломно лишают принадлежащей ей вещи. Евгений был частью ее мира, в котором она чувствовала себя королевой. Он не играл значительную роль в ее жизни, но с ним было удобно. Дети, семья – все, как у людей. И тут какая-то девочка, из балетных, покушается на ее благополучие. Дворецкой было невыносимо само осознание того, что ей предпочли другую. Она решила наказать наивное создание, а заодно и собственного мужа. Полагаю, что если бы милосердная смерть не забрала его на небеса после сердечного приступа, Вероника приготовила бы для него какую-нибудь затейливую каверзу. Она была мастерицей по придумыванию такого рода «шуток». Она слишком хорошо знала, что блюдо под названием «Месть» следует употреблять в холодном виде. Поэтому Дворецкая решила подождать.
– Да. Вот только ждала она слишком долго, – усмехнулась Настя. – Двадцать с лишним лет – приличный срок. Ты не находишь?
– Зато оцени грандиозность замысла! Поставить на карту все, что составляло ее жизнь, и уйти на тот свет под залпы салюта. Нет, Дворецкая все же была удивительной женщиной.
– Такое впечатление, что ты восхищаешься ею, – возмутилась Настя.
– К великим преступникам и негодяям всегда испытываешь смешанные чувства, – признался Логинов. – Это и удивление, и негодование, и в какой-то степени восхищение их безрассудным желанием жить по собственным законам. Мало кто из нас пытается вырваться за пределы круга, начертанного для нас обществом. Мы слишком послушны, слишком боязливы, чаще ленивы. Нам проще жить так, как принято, чем рваться в неизвестность.
– Сейчас ты подведешь целую теорию под злобную выходку Дворецкой, – остановила его Анастасия. – А там уже недалеко и до оправдания.
– Я не собираюсь ее оправдывать. Она причинила нам слишком большие неприятности.
– Хорошо, что ты еще об этом помнишь, – улыбнулась девушка. – Хотя многих ошибок можно было избежать, если бы ты был откровенен со мной, а не прятал в сундук свои маленькие секреты.
