Антон Леонтьев - Трудно быть солнцем
– Нет, Люда, позаботься о том, чтобы все покинули мой дом. Я хочу остаться одна! И сделай мне, пожалуйста, твой чай… С мятой и корицей.
– Ну конечно, – сказала верная Людочка, несколько обозленная тем, что Бронислава снова упрямится. Однако она не посмела перечить ее желаниям. В самом деле, Брониславе требуется отдых…
Прошло несколько часов, давно наступила ночь, а Бронислава по-прежнему сидела в глубоком кресле, положив ноги на небольшой пуфик. Она чувствовала, что силы оставляют ее. Давно пора отправиться в постель, до этого принять ванну, но она снова и снова возвращалась к тому самому лицу, которое выплыло на нее из тьмы. Убийца…. Садовник…. Она видела его облик. Она знает, кто творит в Староникольске бесчинства. Но что ей делать? Сообщить об этом в милицию?
Людочка сказала ей, что отправляется домой. Бронислава не стала ее задерживать. Людочка предлагала остаться с ней, но Бронислава сказала, что не видит в этом необходимости. Бронислава никогда не страшилась остаться одна, но в этот раз…. В этот раз ее накрыла волна непонятного животного страха. Раньше с ней никогда такого не было.
В дверь террасы осторожно постучали. Бронислава вздрогнула. Через сад к ней приходили клиенты, которые не хотели огласки. Но кто может быть в три часа ночи?
Она подошла к стеклянной двери. Под фонарем, который освещал террасу, она заметила знакомую фигуру. Бронислава впустила незваного гостя.
– Еще раз добрый вечер, – сказал вошедший. – Вы позволите…
– Проходите, – посторонилась Бронислава. – Что-нибудь случилось?
– О да, – сказал пришелец. – Мне кажется, вы правы… В городе произойдет еще одно убийство. И знаете, где именно? В вашем доме!
С этими словами тот, кто вошел в дом, бросился на ясновидящую. Она отступила, но это ей не помогло. На шее у нее затянулся эластичный жгут. Несколько секунд борьбы – и тело Брониславы опустилось на ковер.
Убийца прислушался. Ничего не слышно, только ночные шорохи и угуканье совы где-то вдалеке. Бронислава была слишком опасна. А что, если она в самом деле смогла разглядеть лицо убийцы?
Садовник не знал, что в самый последний момент, до того, как сознание навсегда покинуло Брониславу, ясновидящая оцепенела от ужаса. Она видела совсем другое лицо, и тот, кто на нее напал, не мог быть убийцей…
Она ошиблась! И эта ошибка стоила ей жизни!
16 сентября
Декан факультета лингвистики и межкультурной коммуникации Николай Леонидович Машнэ вышел из машины и направился домой. Несколько дней назад его отпустили из КПЗ, принеся извинения. Надо же, его, профессора, доктора наук, подозревали в том, что он является убийцей. И все из-за того, что у него была эта нелепая ссора с первой жертвой Олесей Гриценко.
Его подозревали в убийствах! Как они могли! Николай Леонидович никак не мог примириться с этим. Но все позади…
Так ли уж все позади? У него только что состоялся неприятный разговор с ректором. Тот, вздыхая, сказал, что Николаю Леонидовичу нужно написать заявление об уходе.
– Вы понимаете, уважаемый Николай Леонидович, князь, наш щедрый спонсор, потребовал, чтобы вы покинули университет…
Это было настоящим ударом в солнечное сплетение. Николай Леонидович, уставившись на ректора огромными глазами-вишнями, наконец произнес:
– Но почему, я же невиновен…
– Конечно же, вы невиновны, в этом нет сомнений, – слишком быстро сказал ректор. – Но университет не может позволить себе оставлять на такой должности человека, который… Скажем честно, который подозревался в убийствах. Да и ваши прочие грешки… Это разногласие с Олесей, регулярное исчезновение факультетских средств. Вы думаете, что я об этом ничего не знаю…
Николай Леонидович не мог поверить – его вышвыривают на улицу! И это после того, как он проработал столько лет в университете, после того, как он положил здоровье на алтарь науки!
– Мы все устроим, вы подадите заявление по состоянию здоровья, а князь обещал, что сумеет подыскать вам место в другом вузе. Вас с радостью примут на место профессора. Но только не у нас, поймите же это, Николай Леонидович!
– Я знаю, почему вы меня увольняете, – злобно сказал Машнэ. – Следователь уже успел разболтать.
Ректор сделал вид, что ничего не понимает. На самом деле Машнэ был отчасти прав: ему было хорошо известно, где провел ночь Николай Леонидович с пятого на шестое августа. Он находился в Москве, в элитной клинике, где лечили алкоголизм. Кто бы мог подумать, что доктор наук, гордость факультета, запойный пьяница! Пьяница, которого подозревают в серийных убийствах! Такой человек, и здесь князь был трижды прав, никак не мог руководить факультетом.
Николаю Леонидовичу нехотя пришлось раскрыть свою тайну. Он по настоянию супруги посещал клинику, где его пытались излечить от дурной привычки. Он мог не пить несколько месяцев, иногда даже по полгода, но стоило сорваться – и все начиналось по новой. После скандала с Олесей он никак не мог совладать с нервами, его руки сами тянулись к бару, к бутылке с коньяком. Это его успокаивало, позволяло расслабиться и забыть о действительности. Он никогда не позволял себе напиваться вдрызг или показаться пьяным на глазах у знакомых, однако это не мешало ему за один вечер выпить бутылку коньяка. Николай Леонидович стал жертвой зеленого змия еще студентом и с тех пор никак не мог побороть порок.
В клинике ему делали соответствующие инъекции, которые помогали ему сохранять контроль над собой несколько месяцев. В ночь с пятого на шестое августа, когда была убита Олеся, он находился в больничной палате под капельницей.
И какого черта ему «посчастливилось» оказаться на приеме у вице-мэрши, которую затем убили! Из-за этого его и арестовали, хотя он расстался с Мерзляковой, когда та пребывала в полном здравии. Но как это объяснить следствию? Чтобы отвести от себя серьезные подозрения в убийстве Олеси, ему пришлось выложить правду.
Да, он был в Москве… Так сложно было выговорить, что он является… Является алкоголиком. Но что поделать, молчание могло бы привести его на скамью подсудимых. Зато его алиби было неопровержимо. Он не убийца!
Но разве мог он предполагать, что ректор отреагирует таким образом! Он всегда имел зуб на Николая Леонидовича, наверняка теперь он сам убедил Святогорского, что пора избавляться от скомпрометировавшего себя декана. Но Николай Леонидович не позволит с такой легкостью побороть себя. Он подаст в суд на прокуратуру, потребует моральную компенсацию, начнет судиться с университетом. Голыми руками его не возьмешь!
Он открыл дверь квартиры, прошел в коридор. Из кухни доносился аромат чего-то жареного. Навстречу ему вышла теща. Однако вместо радостного приветствия она намеренно громко запричитала:
– Коля, а почему сегодня так рано? И в чем дело? Ты же сказал, что приедешь вечером?
– Меня вышвырнули с места декана, – ответил он. – Где Марина? Она мне нужна для разговора…
– Мариночка, Коля приехал! – сказала теща, стучась в дверь будуара Марины Васильевны Миловидовой. – Коленька приехал, ты слышала?
Обернувшись к зятю, со сдобной улыбкой она сказала:
– Колечка, ты не мог бы принести мне из гаража мешок муки? Я хотела испечь пирожки с капусткой, а хватилась – муки-то нет.
Николай Леонидович хорошо изучил мать супруги. Если та начинала ластиться и говорить успокаивающим, мягким тоном, это значило – она хочет его обмануть. У Марины был методический день, она осталась дома. Сказала, что хочет поработать над статьей.
– Я сначала хочу поговорить с Мариной, твои пирожки потом!
Он решительным шагом направился к комнате жены. Дверь распахнулась, та, облаченная почему-то посреди дня в ночную рубашку, возникла на пороге. Седые волосы, обычно заплетенные в косу, были распущены по жирным плечам, Марина Васильевна, протянув руки, обняла Николая Леонидовича.
– Дорогой, как же я рада, что ты приехал! И что сказал ректор? Почему он тебя вызвал к себе?
– Он меня уволил, как будто я какой-то мальчик на побегушках, – сварливо сказал Николай Леонидович. – Представляешь, дорогая, вышвырнул меня на улицу! Но я этого так не оставлю. Ты же меня знаешь! А ты чем занималась, статью писала?
Марина Васильевна, хрустнув косточками, потянулась и заразительно зевнула.
– Немного вздремнула, Коля. Ты же понимаешь, я чрезвычайно живо воспринимаю все происходящее…
– Я это знаю, – сказал Николай Леонидович. Он почувствовал внезапную нежность к Марине Васильевне. Она – единственный человек, которому он может доверять. Он и Николаша-маленький – те, кого он любит без памяти.
Машнэ обхватил жену, прижал ее пышное тело к своему животу. Марина захихикала и попробовала отбиться.
– Не сейчас, Коля, ну что ты делаешь…
Николай Леонидович толкнул дверь в спальню, которую Марина Васильевна придерживала рукой, и его глазам предстала удивительная картина – на кровати, прямо на перинах, сидел в полосатых семейных трусах и старался попасть волосатой ногой в штанину его аспирант, Владик Вевеютин. Завидев своего научного руководителя, тот оставил попытки натянуть штаны и произнес глуповатым тоном:
