Анна Данилова - Крылья страха
Ломов молча вел машину. И Юля, которая тоже не могла видеть его лица, а потому была лишена возможности определить его реакцию на ее тираду, лишь пожала плечами и, откинувшись на спинку сиденья, замолчала. Но по прошествии нескольких минут она вдруг услышала:
- Это твое последнее слово? - Он проговорил слегка хрипловатым, каким-то судорожным голосом.
- Последнее слово мне дадут в суде, - нахмурилась она - ей не понравился тон его голоса. "Можно себе представить, как ты будешь со мной разговаривать, когда я стану твоей женой..." И снова, как тогда, с Земцовым, ее начало охватывать чувство сродни безысходности... Она не потерпит ни от кого насилия, грубости... Она никогда и никому не будет принадлежать полностью. Ответственность в конечном счете совсем не то же, что зависимость. Хотя и зависимость бывает разная: приятная или навязанная кем-то.
- Хорошо, я больше не буду на тебя давить, но спрашивать тебя время от времени, созрела ли ты для того, чтобы выйти за меня замуж, я все-таки буду. - Теперь его голос звучал намного мягче, и уже это радовало. - Ты по-прежнему не хочешь, чтобы тебя осмотрел настоящий доктор?
- А откуда вы знаете, осматривал меня вообще кто-то или нет? спросила Юля и тут же вспомнила, что совсем недавно сама рассказала абсолютно все, что с ней произошло в агентстве. И про Чайкина, разумеется, тоже. - У меня есть хороший доктор, он сделает тебе укол, который полностью снимет боль.
- Если это наркотик, то сразу заявляю - мне это ни к чему. Я вполне смогу справиться и сама. Поболит-поболит и перестанет. В крайнем случае можете предложить мне обычное болеутоляющее, например, анальгин. А если честно, то мы едем совсем не туда, куда бы мне хотелось, - она вспомнила, к своему ужасу, о Полине и ее просьбе. И тут же поймала себя на том, что побаивается Ломова. Но, с другой стороны, она должна вытравить из себя это чувство, и чем скорее, тем лучше. Где это видано, чтобы любовники трепетали друг перед другом от страха. Подумаешь, Ломов!
- Не понял... - опять этот недовольный тон.
- Послушайте, Павел Андреевич, мне не нравится тон, которым вы обращаетесь ко мне... Я же не ваша подчиненная, и вы не вызывали меня на ковер... И если я сказала вам, что не собираюсь выходить за вас замуж, это не дает вам права так разговаривать со мной. Короче, если вам что-то не нравится, отвезите меня снова в агентство. У меня сейчас нет сил разговаривать с вами на повышенных тонах. Я все понимаю, не маленькая. Вы мужчина с большой буквы, и все такое прочее... Но пресмыкаться перед вами я не намерена. Мне надо заехать в магазин, купить там кое-что и вернуться домой. - Мысль о том, чтобы провести ночь в обществе Полины, теперь показалась Юле почему-то даже привлекательной. - Я не готова к тому, чтобы ложиться с вами в постель. Как хотите, так меня и воспринимайте. Я только должна извиниться перед вами, что вспомнила о необходимости заехать в магазин так поздно.
"Кажется, у меня все-таки начинается жар..."
- В какой тебе магазин? - спросил он глухо.
Ей уже начало казаться, что она разговаривает с какой-то заведенной куклой - до того неестественно звучал его голос, как-то бесцветно и тихо.
- Супермаркет "Хлоя". - Она специально назвала этот огромный магазин, поскольку только в нем можно было купить абсолютно все, начиная с салфеток и кончая жирными французскими лягушками.
- Хороший магазин, - заметил он и резко свернул влево.
***
Остановившись у входа в магазин, Павел Андреевич вызвался сопровождать ее, но Юля категорически заявила, что предпочитает делать покупки сама и уж ни в коем случае не с мужчиной.
- Вы все равно в этом ничего не смыслите, - зачем-то сказала она, выходя из машины и опираясь на его руку.
- Вот деньги... - Он достал из кармана сотенные. Она хотела было тоже отказаться, но услышала:
- Не возьмешь - обижусь.
В принципе он был прав. Теперь, когда она действительно стала его любовницей, у нее появились не только определенные обязанности, но и права. Хотя бы право спокойно принимать от него деньги и подарки.
И она взяла деньги. Слегка покачиваясь от слабости, Юля вошла в магазин и, зацепив пальцем невесомую сверкающую тележку-корзинку, покатила ее вдоль нескончаемого прилавка.
- Вот тебе, Полина, яблоки, вот тебе, дорогая, груши... - складывала она красивые плоды в корзинку и, усмехаясь собственной щедрости, представляла себе, как ее соперница обрадуется такому изобилию фруктов. Может, тебе еще и персиков?
Она произносила эти слова тихо, почти незаметно, но они почему-то развлекали ее. Словно Полина сидела у нее в кармане и могла все слышать. "Должно быть, у меня начинается бред".
Мальчик-консультант помог ей докатить нагруженную тележку прямо до машины, где Ломов принял и уложил в машину пакеты с продуктами.
- Теперь домой? - спросил он убитым голосом.
- Домой. - Затем, помедлив немного, добавила:
- А там видно будет...
Возле ее дома Ломов, задрав голову, насколько позволял ему горб, заметил, разглядывая ее светящиеся окна:
- У тебя горит свет... Там кто-то есть?
- Я всегда оставляю свет включенным, чтобы те, кто собирается ограбить меня, думали, будто бы в квартире кто-то есть... А разве вы так не делаете?
- У меня квартира на сигнализации.
- Понятно. Скажите, а если я соглашусь выйти за вас замуж, вы и меня поставите на сигнализацию?
- Юля, ты - прелесть... Но давай сделаем так: мы с тобой сейчас поднимаем эти пакеты к тебе домой, а потом ты возвращаешься ко мне, и мы едем в охотничий домик. Я так соскучился по тебе. - Он помог ей выйти из машины, и она тотчас оказалась в его объятиях. - Ну же, соглашайся.
- Я не знаю. Вы делаете мне больно.
- А дома я тебя быстренько вылечу и поставлю на ноги.
- Не уверена, что то, чем вы намерены со мной заниматься, поможет мне встать, как вы говорите, на ноги... Ведь я же знаю, что будет там, в охотничьем домике... Или я ошибаюсь?
Она провоцировала его скорее из кокетства или по инерции, чем сознательно. Просто в ней иногда просыпалась женщина, которая в силу своей принадлежности к этому полу просто не могла вести себя иначе, но очень скоро, утомившись, засыпала в ней опять. До следующего объятия, до следующего эмоционального толчка.
- Я хочу тебя... - услышала она и вдруг усмехнулась, представив себе лицо Павла Андреевича в тот момент, когда он увидит в ее квартире Полину Пескову. - Пойдем, я помогу тебе отнести все это домой.
И она поняла, что отказаться от его помощи означало бы сейчас расписаться в своем вранье. Сказать ему, что она сама дотащит эти тяжелые, набитые фруктами и соками пакеты и что это даже доставит ей удовольствие? Но что же делать?
- Конечно, не думаете же вы, что я потащу все это сама.
Он с легкостью поднял все четыре пакета и быстрым шагом двинулся к подъезду. Несколько минут - и они уже стояли у двери ее квартиры.
- Если вы наброситесь на меня прямо сейчас, едва я войду в квартиру, вы меня больше никогда не увидите, - произнесла она как можно серьезнее.
- Как скажешь. Я могу подождать тебя внизу. Господи, извини, как же я не догадался. Ведь тебе, наверно, нужно переодеться. Извини меня... - Он привлек ее к себе и нежно поцеловал, и все это, не выпуская из рук тяжелой ноши.
- Я рада, что вы такой догадливый... Он ушел, оставив пакеты в прихожей.
- Я уж думала, что ты разрешишь этому мужику войти сюда... - услышала Юля голос и почему-то вздрогнула, хотя и знала, что Полина присутствует где-то здесь, совсем рядом.
Она вышла из полумрака гостиной, закутанная в ее халат, и молча унесла пакеты на кухню.
- Спасибо, - донеслось оттуда. Вскоре Полина вернулась с бананом в руке. - Как идут дела? Что-нибудь узнали?
Юля в этот момент раздевалась, осторожно высвобождая из тесного рукава плечо. Полина, увидев пропитанную кровью повязку, ахнула.
- Что с тобой?
- В меня, Полина Пескова, стреляли... И все потому, что ты молчишь и не хочешь мне ничего рассказать...
- Но ведь я же все рассказала!
- Да ничего ты толком не рассказала... - Юля сморщилась от боли и швырнула пальто на столик в углу, затем разулась и прошла в гостиную. - Кем тебе приходится Сырцов?
- Сырцов? Кем? Да никем! Переспала с ним разок, да и бросила. На что он мне? Ни денег, ничего другого. Так, посредственность какая-то, серятина, а еще прокурор. Да в гробу видала я таких прокуроров! - Полина говорила спокойно, без истерики.
- А что ты знаешь о квартире, где развлекался твой братец со своими приятелями?
- Ничего особенного... Молодые ребята, что они могли там делать, как не девок трахать?
- А ты знаешь, сколько лет было этим девкам?
- Откуда ж мне было знать?
- А почему ты мне ничего не рассказала о том, что твой брат спал с Гусаровой? - эту байку Юля слепила из воздуха и теперь замерла, ожидая, что скажет Полина.
- А какое это имеет отношение к делу Садовниковых? Да мало ли с кем спал Герман?! Это меня не касалось. Он был взрослым мальчиком.
