Море остывших желаний - Соболева Лариса Павловна
– И поесть. Ксюша, я зверски голоден.
– Сейчас, Георгий Иванович, сейчас...
Глава 29
Сербин курил и думал. Мысли уплывали. Все расползлось! Настроение ни к черту уж который день, что очень осложняет жизнь домашним. Ко всем неудачам Сербина еще и вина перед детьми с женой терзала.
А ведь ключик где-то рядом... Неужели Артур папу грохнул? Но ему обвинение не предъявишь. Какое обвинение! Надо еще доказать, что убил он, потом прекратить дело в связи со смертью подозреваемого. Конечно, самая реальная фигура Шах. Но как тогда ключ от кабинета Белоусовой попал к Вадиму в карман? Впрочем, объяснение есть: кинул бабок кухарке в доме Гринько, дал ей ключ (не сам, конечно, как и убивал не лично Шах), та подкинула Вадиму. Пожалуй, версия имеет право на существование. Оленин уперся в Агату Гринько, но признание в совершении преступления не всегда является правдой. И не мама же, в конце концов, подбросила сыночку ключ.
– Всего полно, а ничего нет, – вздыхал Сербин, хватая пачку сигарет, словно они могли помочь привести мозги в норму. – Парадокс. Давно со мной такого не случалось. То ли я безнадежно запутался, то ли не той дорогой иду, то ли произошла редкая случайность и перетасовала события.
– Доброе утро! – ворвался в кабинет Оленин. – Новость слышали?
– Какую? – насторожился Сербин. Он не любил во время следствия новости, которые имеют подлую привычку оказываться плохими.
– Ночью в доме Шаха война была, кто-то положил всех его людей. Говорят, неизвестная банда в борьбе за сферы влияния уничтожила преданных собак Шаха.
– Пф! – фыркнул Сербин, не удивившись. – А Шаха тоже уложили?
– Не-а. Его нигде нет.
– У меня две версии: либо сам Шах положил своих людей, чтоб никто про него не пикнул, либо их перестрелял Кушнарев со своим войском, не имея возможности прижать законно. Наверное, надеялся взять Шаха врасплох, преданные собаки оказали сопротивление, вот и получили по пуле. Кушнарев тоже на все способен. Чем он лучше Шаха, мне пока не понятно.
– У вас, Виктор Серафимович, опять плохое настроение, – констатировал Оленин.
– С чего ему быть хорошим? Где нам убийцу Гринько добыть, а? У двоих подозреваемых алиби, третий покоится на дне морском. Четвертый неизвестно где, да его теперь и не найдут. Маму Агату я все же исключаю.
– Придется дело кинуть на полку.
– Придется, – покивал Сербин. Кажется, он не расстроился, потому что мрачно пошутил: – Может, нам Риту взять в оборот? А что? Все члены семейства у нас в дело занесены, только она вне подозрений. По закону жанра пора ее привлечь к ответу.
– Я больше склоняюсь в мамину сторону.
– Ну, ладно, ладно. Иди, заданий пока нет, а я еще немного тут помозгую.
– Извините за причиненные неудобства, – сказал Агате на прощание Держава. – Спасибо за гостеприимство.
– Может, вам лучше у нас остаться? – предложила она.
– Нет, у нас есть место, мы там пока побудем. Артур обещает доставлять нам продовольствие.
– Но ему тоже опасно выходить. Вас уже пытались убить, извините, что напоминаю.
– Ма, я не сам буду отправлять продукты, – успокоил ее Артур и повернулся к Державе, Сандре, Горбуше: – Ну, телефоны у вас теперь есть, буду держать вас в курсе событий.
Попрощались, компания уехала на машине, которую вчера оставили у Шелкопряда, а сегодня забрали.
В доме стало тихо. Артур медленно прошелся по гостиной, сунув руки в карманы джинсов, остановился, о чем-то думая.
– Мне как будто чего-то не хватает... – произнес он через пару минут.
– Приключений? – спросила Агата. – Избавь нас от них бог!
– Да нет, приключений с меня довольно. Привык я к ребятам. С ними понятно и просто. Мама! – глядя в окно, воскликнул он, испугав Агату, которая теперь постоянно ждала плохих известий. – Никита идет!
Никита с порога бросил вопрос:
– Где Рита? Извините, добрый день. Я не виноват, меня отпустили. Так где моя жена?
– В вашей комнате, – сказала Агата.
– Я к ней... – И Никита взбежал наверх.
– Мам, а где Вадька? – спросил Артур. – Вечно я его не застаю.
– Так ведь и ты носишься. Где вы были до полуночи? Молчишь... Вадик вчера поздно пришел, отсыпается. Никак не нарадуется свободе.
– Смотри, ты ему слишком потакаешь. Он привыкнет бездельничать...
– Мама! – на пороге появилась Рита с перевернутым лицом. – Представляешь, Никита требует, чтоб мы с ним ушли отсюда.
– Не сразу, – внесла поправку ее вторая половина, появляясь следом. Затем Никита добавил: – Сначала я куплю квартиру. Буквально на днях. Я хочу иметь свой дом, свои кастрюли, и чтобы моя жена готовила мне обеды. И спать хочу на своих простынях. Я могу это предоставить, значит, имею право требовать.
– Ого! – вяло усмехнулся Артур. – Да он у нас бунтовщик!
– Успокойся, Никита... – попробовала вразумить зятя Агата.
Однако бунтовщик не дал теще возможности говорить:
– В гости будем ходить друг к другу – роднее станем. И моя жена должна меня слушаться. Я все сказал, поэтому иду в ванную.
– Мама! – всплеснула руками Рита. – У него сдвиг!
– Не вмешивайся, а то будешь виноватой, – предупредил мать Артур, одновременно набирая на мобильном номер.
– Детка, сама решай, – приняла мужественное решение Агата. Раньше ей всегда хотелось иметь огромную семью, но сейчас она мечтала о покое и тишине.
– Саня, вы где? – заговорил Артур по телефону. – Значит, скоро будете на месте. Тогда порядок. Я заеду. Скоро.
– Чш! – приложила палец к губам Ксения. Глаза ее светились, она была рада видеть всех живыми.
– Кто-то спит? – поинтересовалась Сандра.
– Идите сюда, – позвала Ксения прибывших в глубь дома.
На кровати, свернувшись калачиком, спал...
– Бельмо! – вырвалось у Державы. – Вот гад! Мы его у Шаха ищем, а он тут...
Бельмас не проснулся, только повернулся на другой бок и положил под щеку сложенные ладони. Он спал крепко-крепко, потому что находился в безопасности, а снилось ему нечто очень приятное, потому что лицо его было умиротворенным.
– А я думала, что мой папа красивый, – разочарованно вздохнула Сандра. – Он совсем не такой, каким я его представляла.
Ксения махнула руками несколько раз, выгоняя всех из комнаты.
Вечером Сербина вызвали на новое дело: совершено убийство в квартире – и он ехал на место происшествия.
Виктор Серафимович любил вечерние катания, иногда брал жену, садился за руль и неторопливо колесил по ночному городу. Ему нравились неоновые всполохи, нравилась вечерняя суета и загадочность, которой никогда не бывает днем. Несмотря на срочный вызов, он и сегодня не торопился, машину вел автоматически, а сам вглядывался в людские потоки, в улицы. Кстати, кататься он любил по широким проспектам. Но сейчас ему пришлось свернуть на тихую улицу, где автомобилей в такое время совсем немного, хотя сияла она, поскольку относилась к числу центральных улиц, как и проспекты с бульварами. Он проезжал мимо казино, в котором Бельмас ограбил Джульетту, – вот уж где постарались привлечь внимание. Огней море, бегут, крутятся, мигают.
Вдруг Сербин затормозил, съехал к тротуару и заглушил мотор. Он наблюдал за выходившими людьми – кто-то из них весел, кто-то хмур и зол. Молодые люди, человек шесть, расселись по очень дорогим машинам и красиво, на ракетной скорости, не жалея колес, умчались. Нет на них сотрудников дорожно-транспортной службы, а то штрафы тоже испортили бы некоторым настроение...
Сербин некоторое время сидел, держась за руль, будто не решался тронуться с места, будто что-то ему мешало. Зазвонил телефон.
– Да? – сказал он в трубку.
– Ну, где вы, Виктор Серафимович?
– Еду, еду, – заверил он, но не завел мотор, а вышел.
В казино он нашел администратора и сказал, показывая удостоверение:
– Мне нужна информация об одном вашем клиенте...
