Этюд со смертельным исходом (сборник) - Никита Александрович Филатов
Роскошь интерьеров подавляла: расписные потолки, мрамор статуй, позолота… Одно слово — гранд-отель! Даже стойка портье позапрошлого века.
— Добрый день! Вы быстро… — Стеклянные створки двери расползлись в стороны, раздался мелодичный звон, и на пороге магазина возникла очень красивая блондинка со странной фамилией и редким именем Ванда. — Прошу, проходите.
Уже втроем они миновали неописуемо красочное и абсолютно безлюдное изобилие торгового зала, очутившись наконец в привычной атмосфере подсобки.
— Вот! Я нужна? — не заходя вслед за мужчинами внутрь, поинтересовалась Ванда. Вставший навстречу охранник был вылеплен под обычный «заслоновский» стандарт и потому представлял собой почти полную копию того, что дежурил у входа: от короткой стрижки до туфель «инспектор». Чуть заметно пожав плечами, он переадресовал вопрос Виноградову.
— Нет-нет, спасибо. — Владимир Александрович любил иметь дело с вышколенным персоналом бывшего «Интуриста», по уровню профессионализма с этими людьми могла сравниться только обслуга партийных бонз на дачах.
— Чай? Кофе?
— Попозже… может быть.
Опыт подсказывал, что первое впечатление, произведенное на задержанного, зачастую определяет весь дальнейший ход и даже результат работы. Поэтому капитан по-хозяйски убрал с единственного кресла внушительных размеров пластиковую сумку с эмблемой отеля и переставил ее на пол: содержимое оказалось неожиданно тяжелым и характерно звякнуло. Виноградов уселся поудобнее:
— Оно?
Охранник кивнул, он успел занять позицию у выхода, уступив свой стул Орлову.
— Сумма?
Так же молча детина поднял рукописный акт с подколотым чеком.
— Двести семьдесят долларов девяносто пять центов…
Виноградов брезгливо раздвинул ручки пакета, обнаружив тусклый металл баночных донышек и пестроту этикеток.
— Да-а… В тюрьму пойдете! — копируя краснолицего полковника, он наконец изволил обратить внимание на две фигуры, притихшие в узком проеме между морозильной камерой и несгораемым шкафчиком. Одно из существ было щуплое, с острыми коленками, обтянутыми синей джинсовой тканью. Жидкие русые волосенки, сползая по щекам, постепенно переходили в почти прозрачную бороду. Второе существо было явно дамой — короткая юбка, туфли на каблуках, ярко выраженный бюст в дорогам мохере… Вид провинциальной торговки средней руки…
— Сатана! Сатана говорит твоими устами! — без всякой связи с репликой Виноградова отреагировал мужчина. — Очнись, одумайся, ибо близок день, день Откровения, когда сто сорок четыре тысячи…
— Под психа «косит». И мне тоже пытался по ушам ездить, — счел необходимым прокомментировать охранник, — но я его быстро!
Судя по мгновенно иссякшему потоку, меры, принятые некоторое время назад «заслоновцем», особым гуманизмом не отличались: бородатенький сжался, потух и почти растворился в тени своей подруги. Та мгновенно подхватила эстафету:
— Только уверовавшие в Господа живого, пришедшего, и саму Мать его земную спасутся! На муки, пламя, мор и разорение обрекают себя те, кто…
Голос у нее был приятный, хорошо поставленный — так говорили раньше учительницы младших классов и комсомольские активистки.
— …потому что уже написано «число Зверя» и гонимы праведные, но, осеняя благодатью отверженного, никто не избегнет того, что предначертал Апостол! Смирись! Изыди, исцеленный, не посягая на святость и укоренение праведных…
— Бред! — Орлов замотал головой. — Охмуряют ксендзы… Как Козлевича!
Охранник Ильфа и Петрова не читал, но старый фильм о «Золотом теленке» видел, что-то такое отпечаталось: он согласно кивнул, сделал шаг и раскрытой ладонью ткнул женщину в лоб.
— Заткнись, сука!
— Ну стоит ли так! — счел необходимым проявить офицерскую учтивость Виноградов, ожидая естественной реакции: гордое молчание, слезы, закушенные губы на побледневшем лице…
И опешил, услышав:
— А ты меня не сучь, козел драный! Чушок ментовский… Я тя, падла, у прокурора задолбаю, из «петушатника» не вылезешь!
— Одна-а-ко… — Четыре пары мужских глаз с изумлением уставились на даму: охранник присел, как от просвистевшего над самой макушкой снаряда, у Иваныча поползли вверх брови, а Виноградов дернул себя за галстук. Бородатый дисциплинированно окаменел и впал в прострацию.
— А ты чего вылупился? Ну-ка, пусти на хрен!
Она решительно встала и быстрыми шагами попыталась пересечь пространство, отделяющее морозильную камеру от двери.
— Стоять, Зорька! На место…
Детина-«заслоновец» отреагировал раньше всех и по-матросски загородил собой проем, отделяющий задержанную от мраморных пространств отеля. С ходу налетев на живую баррикаду из полутора центнеров костей и мускулов, дама охнула и попыталась потерять сознание.
— Слышь, а? Брось дурака валять. — Опыт общения с валютными проститутками, приобретенный Владимиром Александровичем в недавнюю бытность начальником некоего специализированного подразделения, не мог не сыграть свою роль. — Есть шанс договориться.
— Ну? — Приблатненная «пророчица» поправила свой туалет, нарушенный во время неудачной попытки «прорваться» и, решив не возвращаться на прежнее место, строго посмотрела на Орлова. Тот встал и уселся рядом с бородатеньким, его же стул заняла дама. — Ну?
— Звать-то как?
— А тебя?
— Капитан Виноградов. Владимир Александрович.
— Сестра Марианна.
— Документов, конечно, никаких… Сектанты?
— Да! Великое Святое Братство! — Чувствовалось, что «сестра Марианна» приятно удивлена. — Мы, верующие в воплощение Господа…
— Покайтесь! Ибо не спасутся неправедные… — включился вдруг сосед Орлова. — И живые в язвах и тлене позавидуют мертвецам!
— Ой, только не надо! — замахал руками Виноградов.
«Сестра» что-то коротко приказала, и ее спутник опять погрузился в состояние легкой комы.
— Ну?
— Это плохо, что они из Братства… — Капитан обращался вроде бы только к охраннику, но все присутствующие не сводили с него глаз за исключением, разумеется, бородатенького.
— Почему? — попытался понять «заслоновец».
— Видишь ли…
Так получилось, что с месяц назад Виноградову поручили подготовить материал для лекции в батальонах — как раз об этом самом Святом Братстве. И папку дали в Центре общественных связей — вырезки из газет, копии писем, докладные… Страшная, в сущности, картина: похищенные из семей подростки, «зомби» — психо-кодированные по методикам покойного КГБ, строжайшая конспирация, явки, пароли. Целая сеть подпольных типографий, выходы за границу… Меньше всего внимания рекомендовалось уделять религиозным аспектам этой, основанной бывшей функционеркой и отставным кандидатом засекреченных наук организации, сотрудников милиции интересовал только криминал. А его было более чем достаточно: акты вандализма в отношении православных храмов, вовлечение в противозаконную деятельность несовершеннолетних, подстрекательство в организации массовых беспорядков. Имелись данные и об использовании психотропных средств, и о торговле «живым товаром»… Чекисты, как всегда, когда дело доходило до чего-то более конкретного, чем масонский заговор в кинопрокате, или более сложного, чем перехват шести килограммов меди на эстонской границы, умыли руки и предоставили без этого замотанным органам внутренних дел расхлебывать кашу: информации толковой — ноль, где «отец» и «мать» — неизвестно, что-то где-то, якобы в Киеве, якобы готовится и якобы особый зуб у «братьев» на омоновцев… Одно было определено, да и то благодаря расклеенным по всему городу листовкам — дата конца света.
— Видишь ли… Ну, к примеру, был бы на их месте какой-нибудь простой жулик. Обыкновенный. Я
