Перстень на пальце - Валерий Александрович Пушной
Ее отвели в комнату, усадили на зеленый диван с высокими некрасивыми подлокотниками и красной подушкой. Ольга долго сидела молчком, поджав под себя ноги, смотрела осоловелыми глазами в одну точку. Незаметно для себя легла на бок щекой на подушку, глаза закрылись сами. Из них внезапно куда-то исчезло мертвое тело. Все исчезло. Она провалилась в темноту, заснула. Спала до следующего утра. Утром охрана разбудила ее и снова заставила выпить сок и сунула в руки бутерброд. Ольга откусила немного, долго жевала, прежде чем проглотить. Потом еще и еще. Сил было мало, но голод давал о себе знать.
Вскоре у Акламина появилась свежая информация по розыску следов Латаева: его последнее место жительства, его семейное положение. Он навел справки о жене Андрона, выяснил, что между ними как будто были трения и произошел разрыв. Причина неизвестна. Еще был тесть. Личность темная, закрытая. Однако в криминале не засвеченная. Занимался каким-то бизнесом. Но тесть сейчас интересовал Аристарха постольку поскольку. Он уже намеревался выйти на жену Латаева, как вдруг ему принесли свежие сведения. Обратили внимание, что в небольшой фирме, машину которой не так давно взорвали за городом, соучредителем был тесть. По информации, он пользовался транспортом этой фирмы. Новость подстегнула Аристарха покопаться в этом деле тщательнее. Среди убитых, обнаруженных около взорванной машины, была установлена личность Степана Свахина. Оказалось, он был приятелем Латаева еще с детства. Акламина точно укололи иголкой. Мысль сама стала составлять нечто вроде цепочки событий. Итак, взорвана машина. Тесть Латаева не пострадал. Его там не было. Но убит приятель Андрона. Какая тут может быть связь с Латаевым? Потом в лесу труп Латаева. Чьих рук дело? Неизвестно. Однако картина получается любопытная. Начинает выстраиваться новая версия. А именно: сначала разрыв Латаева с женой, затем взрыв автомобиля, там попадает под раздачу приятель Андрона, потом — труп Латаева. Разумеется, еще много вопросов, которые надо выяснять, но скелет версии, похоже, вырисовывается. И еще одна деталь, на которую Аристарх обратил внимание. Оставшиеся в живых участники события исчезли с места происшествия, будто никого, кроме убитых больше не было. Словно перестреляли друг друга. Между тем, проезжавшие по автомагистрали водители утверждали, что видели живых после перестрелки. Делать выводы было рано. Тем более что весь этот клубок событий через Латаева каким-то боком касается Ольги. Следовательно, надо опросить жену Андрона. Может, тут что-то удастся ухватить. К ее отцу стоит тоже подступиться, но пока с общими вопросами о зяте. А что касается взорванной машины, то фирма уже письменно отчиталась, что водитель самовольно полдня где-то отсутствовал. Какие могут быть вопросы к соучредителю? Странно все. Акламин стал собираться к жене Латаева. Откладывать было нельзя.
Оставив Ольгу с охраной, Хозяин поехал за город. Ожидая появления полиции в своем доме с вопросами о Латаеве, он должен был все подчистить, чтобы не вызывать подозрений, не возбуждать ненужных вопросов. Приехав в свой особняк, огороженный высоким забором, Хозяин вошел в калитку и сразу направился в сад. Вдохнул в себя запах деревьев, чувствуя, как по телу разливается легкость. Он любил свой сад. При нем здесь высадили каждое дерево. Садовник трудился днями, ухаживая за насаждениями. Всякий раз, когда Хозяин прогуливался среди этих деревьев, он испытывал какую-то сентиментальность, что удивляло его, и было не в характере. Трогал пальцами листочки, веточки, бормотал себе под нос ласковые слова, каких даже дочь не слышала от него, наслаждался тишиной. И вдруг сейчас поймал себя на мысли, что как будто прощался с деревьями. Точно говорил им напутственные слова. Грустно вздыхал.
Охрана, открыв ворота и впустив автомобили, поприветствовала приехавших, пересчитала взглядами. По опыту знали: когда Хозяин выезжал на дело, возвратиться могли не все. Из дома на высокое крыльцо вышла дочь в яркой блузке и короткой юбке. Она была не так красива, как Ольга, но для отца лучше ее не было. Чуть тяжеловата, как отец, но с тугим женственным телом. Богатые пышные волосы. Яркие глаза, как у ее матери. И чуть длинноватый нос. Но он совсем не портил ее лица. Напротив, казалось, замени его другим и все сразу нарушится, потеряет гармонию. Несколько великоватый рот с чувственными губами. Красивые руки с тонкими пальцами. На ногах яркие босоножки на низком каблуке. Отец увидел ее сквозь просветы деревьев, но к ней не спешил. Она же не уходила с крыльца, ждала. Наконец, отец шагнул в сторону дома. Вышел на дорожку, выложенную бетонной плиткой, и медленно направился к крыльцу. И только теперь дочь спустилась по ступеням ему навстречу. Он проговорил, подходя:
— Я приехал, радость моя!
Она улыбнулась ожидающей улыбкой:
— Я вижу, папа, — сказала в ответ.
Он распахнул руки:
— Дай, я тебя поцелую!
Дочь подошла. Он обнял, поцеловал в голову. Она спросила:
— Где Андрон, папа?
Продолжая прижимать ее к себе, отец выговорил:
— Прости меня, радость моя. Я не стал ничего говорить тебе по телефону. И сейчас мне тяжело огорчать тебя. Но я не могу не сказать правду. Андрона больше нет! Так случилось. Он вырвался и стал убегать. Кесков выстрелил в него. Выстрел был роковым. Мне пришлось срочно убраться оттуда. Так сложились обстоятельства.
Резким движением она отстранилась, посмотрела отцу в глаза:
— Ты что говоришь, папа? Ты что говоришь? Как нет? Этого не может быть!
Жестко отец повторил:
— Андрона больше нет! Это правда!
Продолжая смотреть ему в лицо, она вскрикнула, как будто до нее только-только начали доходить слова отца:
— Я не верю! Я не верю! Ты обещал привезти его! Ты мне обещал, папа!
Опять прижав ее к себе, отец тяжело высек:
— Прости меня! Я не смог выполнить своего обещания! Так получилось. Я не виноват в этом, — никогда ни перед кем он не оправдывался, считал это унизительным для себя, и теперь через силу выдавливал такие слова, стараясь, чтобы дочь поверила ему.
Верхняя губа у дочери дрогнула, из глаз брызнули слезы, и она захлебнулась ими. Однако быстро взяла себя в руки, оторвала лицо от его плеча, до нее окончательно дошли слова отца, которые до того никак не укладывались в голове, и она отчетливо произнесла:
— Ты меня убил, папа! Ты меня убил! Ты разочаровал меня! Как
