Фернандо Льобера - Девятый круг
— Эй! — закричала Беатрис, привлекая его внимание. Она должна задержать его, чтобы дать время патрульным машинам. С другой стороны, она не питала иллюзий — вступать с ним в рукопашную схватку во второй раз было чистым самоубийством.
— Может, подождешь минутку? Давай поговорим. Убийца замер, будучи уже наполовину по ту сторону решетки, и послал преследовательнице долгий взгляд — последний, как оказалось. Он подобрался, рассчитал траекторию между машинами, мчавшимися по шоссе с большой скоростью, и выскочил на мостовую.
Расчет не сработал.
Водитель ближайшей машины, застигнутый врасплох внезапным появлением на дороге человека, резко вывернул руль и врезался в разделительный барьер. Следующая машина попыталась избежать столкновения с первой и сбила убийцу Тринидад. Раздался глухой удар, как будто лопнула, упав на пол, спелая дыня, и тело подбросило в воздух. Беатрис издала яростный вопль и бросилась бежать.
Завизжали тормоза, замелькали частые вспышки сигналов аварийной остановки, и моментально образовалась гигантская пробка. Беатрис подбежала к щели в ограждении, проскочила сквозь него и замерла у бортика, не спуская глаз с преступника и дожидаясь момента, когда сможет выйти на шоссе, не рискуя угодить под колеса. Машины останавливались метров за пятьдесят до места аварии. Беатрис, не чуя под собой ног, приблизилась к неподвижному телу, опустилась рядом на колени и нащупала сонную артерию. Женщина попробовала уловить признаки жизни, но безуспешно, так как ничего не чувствовала из-за неудержимой дрожи в оледеневших руках и сильнейшего озноба. Ей пришлось попрыгать на месте, чтобы чуть-чуть согреться.
Многие водители выходили из машин и устремлялись к распростертому на земле человеку, однако Беатрис, промерзшая до костей, с жетоном в вытянутой руке, удерживала их на расстоянии до прибытия патруля жандармов на мощных мотоциклах.
Вскоре послышались сирены двух карет «скорой помощи», приближавшихся по встречной полосе в сопровождении полудюжины полицейских машин. Беатрис присела на барьер и жалобно вскрикнула: похоже, злополучный мерзавец сломал ей ребро. Ее затрясло, и стало еще хуже, поскольку от малейшего движения отболи у нее буквально искры из глаз сыпались. Один из мотоциклистов проворно расставил в ста метрах от тела светящиеся знаки, предупреждая об аварии.
Машина Морантеса подъехала по крайнему ряду и затормозила рядом с младшим инспектором.
— Беатрис! — окликнул ее наставник.
Она рывком выпрямилась и скривилась от боли. Себаштиану, с окровавленным лицом и рубашкой, вне себя от беспокойства, выскочил из машины и подбежал к Беатрис. Они молча обнялись. За Португальцем подошли Пабло с Морантесом.
— Ты промокла, — сказал Себаштиану, снимая пальто.
Беатрис стащила с себя свитер и блузку и завернулась в пальто. Ее колотило от холода, и конвульсии отдавались болью в поврежденных ребрах.
— Где болит?
Беатрис неохотно высвободилась из объятий Себаштиану.
— Я в порядке. Лучше, чем этот, — промолвила она, кивком указав на убийцу.
Три фельдшера стояли вокруг пострадавшего на коленях, пытаясь вернуть его к жизни. Машины полиции и «скорой помощи» выстроились по другую сторону разделительного барьера, вспышки мигалок создавали стробоскопический эффект. В одной из карет «скорой помощи» Морантес позаимствовал одеяло, а Пабло тем временем побеседовал с фельдшерами.
Вернулся он мрачный.
— Ребята из «скорой помощи» говорят, что будет чудом, если этот тип доедет до больницы, — сказал Пабло.
Беатрис закрыла глаза и выругалась; Морантес укутал ее одеялом и замахал руками, подзывая медиков.
— Кому точно нужно в больницу, это тебе и Себаштиану.
— Нет, Морантес, — попыталась возразить Беатрис.
— Я обо всем здесь позабочусь. Не спорь.
Взяв ее под локоть, агент проводил друзей к фургону и попрощался, пообещав встретиться с ними на другой день.
Через три часа Беатрис и Себаштиану приехали на Олавиде, помятые, но без серьезных ранений: Себаштиану с повязкой на голове и четырьмя швами на затылке, Беатрис — с трещиной в ребре и совершенно окоченевшая. Что касается трещины, тут лекарства не было: оставалось только потерпеть пару-другую недель, ничего иного медицина предложить не могла. Отогревалась Беатрис коньяком и горячим бульоном.
После ужина они почти не разговаривали. Себаштиану думал о Трини и о том, как ее жизнь проскользнула у них меж пальцев. Беатрис размышляла о дель Кампо.
«Нужно поспать, — убеждала себя Беатрис. — Я выжата как лимон, а сна ни в одном глазу». Она чувствовала себя так, словно побывала под прессом, и ворочаясь в кровати, стискивала зубы отболи.
Она немного заупрямилась, когда Себаштиану предложил ей не ехать домой, а переночевать на Олавиде, но после изнурительной погони у нее не осталось ни желания, ни сил спорить. Почему бы не признать правду? Забота мужчины, особенно той ночью, была ей очень приятна.
Беатрис осторожно протянула руку и зажгла лампу на ночном столике. Стрелки на циферблате наручных часов показывали половину шестого утра. Себаштиану рядом с ней в постели не оказалось. Беатрис потрогала простыни и убедилась, что они холодные. Значит, Португалец встал уже довольно давно.
Морантес позвонил в больницу Беатрис на мобильный (как раз, когда ее осматривали) и сообщил, что ситуация под контролем, убийца в коме, а Гонсалес без устали обрывает телефон. «Ей-богу, девочка, твой шеф — это нечто, откуда только такой взялся».
Беатрис так и не удалось заснуть. Она не могла забыться, упорно возвращаясь мысленно к убийствам, а также отношениям со своим невольным помощником, некоторое время назад лежавшим подле нее в кровати.
Игра уже проиграна. Они дышали убийце в затылок, но радоваться было нечему, принимая во внимание количество трупов в морге. Беатрис оглядывалась назад, силясь понять: что она могла бы сделать — зная то, что знает теперь, — чтобы избежать стольких смертей? Она попробовала расслабиться и, уставившись в потолок, стала считать квадраты гипсовой лепнины на потолке.
И все время ее навязчиво преследовало имя, засевшее в голове: Эмилиано дель Кампо. Каин. Как его взять?
Услышав слабый стук в дверь, Беатрис улыбнулась.
— Входи, — нежно сказала она.
Себаштиану появился на пороге.
— Не мог заснуть. Увидел свет под дверью, — объяснил он, опираясь о косяк. — Я прокручивал это дело в голове и так и сяк и каждый раз приходил к одному и тому же выводу.
С его помощью Беатрис села. Она не ощущала ни капли сонливости. Пока она лежала, боль не только не стихла, а, наоборот, усилилась.
— Что ты имеешь в виду?
Себаштиану был одет в джинсы и теплый шерстяной свитер и держал в руке чашку кофе. Ни слова не говоря, Беатрис взяла у него чашку и, сделав глоток, поморщилась.
— Очень много сахара, — согласился Себаштиану. — Помогает думать.
Беатрис с ворчанием вернула ему кофе.
— И к каким же выводам ты пришел?
— Нам нужно срочно проверить компьютер в консультации дель Кампо, — сказал Себаштиану.
— А подробнее.
— Эмилиано дель Кампо, Каин, управляет своими пациентами, толкая их на преступление. Его рассудок болен… Но это расстройство, психоз, имеет под собой какое-то основание. Мотив, который служит оправданием всем поступкам, по крайней мере в его глазах. По неизвестной причине он придает большое значение личности моего отца, латеральному мышлению, запискам и моей персоне. Эта информация — сценарий, пациенты, убийцы, лечение оланзапином, записки, его выводы — все должно где-то храниться.
На лице Беатрис отразилось сомнение.
— Дель Кампо — ученый, — продолжал Себаштиану. — Вести дневник и скрупулезно описывать свои опыты и наблюдения — неотъемлемая часть его работы. Наиболее вероятное место — его персональный компьютер.
— И как ты предлагаешь это сделать? Ордер на обыск принесет больше вреда, чем пользы. Если мы не найдем ничего в его компьютере…
— Я даже не думал об ордере на обыск, Беа. Я хочу задержать его, а не вспугнуть. Если мы снова начнем приставать к нему с разговорами или обыщем кабинет в консультации и не обнаружим ничего определенного, то добьемся только одного — он скроется.
Себаштиану присел на кровать рядом с Беатрис и молча посмотрел на нее. Младший инспектор покачала головой.
— Ты же не собираешься тайком проникнуть в консультацию, без законных оснований…
Себаштиану ничего не ответил. Женщина привалилась спиной к изголовью кровати с гримасой боли и усталости на лице.
— Позволь, я нарисую возможные перспективы. Перспектива первая: мы заходим в консультацию, и срабатывает сигнализация; в здании есть сторож, и он нас задерживает. Поднимается шум, твоя карьера и моя летят к черту, что сущий пустяк, поскольку мы наверняка в результате окажемся за решеткой за самоуправство, незаконное проникновение в частную клинику и надувательство Гонсалеса. Вторая перспектива: мы забираемся в кабинет и находим неопровержимые доказательства его виновности. Что ровным счетом ничего не дает, так как улики, изъятые без судебного постановления, нельзя использовать на суде. И доктор по-прежнему неуязвим.
