Кэти Райх - Смертельный выбор
– Что еще?
Она пожала плечами.
– Захоронения в Сен-Базиле. Девять лет назад я была там. Многое могу порассказать, если вы пойдете на сделку.
– Ты имеешь в виду защиту свидетелей?
– Деньги и укрытие где-нибудь подальше.
– Наркологический центр?
Она пожала плечами:
– Что насчет Чероки?
– Он отвез кости той девушки на север, но я изложила эту историю на бумаге. Я отдам вам ее, когда моя задница окажется в безопасности и где-нибудь подальше отсюда.
Джослин говорила так, словно сама мысль о такой возможности казалась ей странной.
– Почему вы решили рассказать все сейчас?
– Они пришили Дорси. Он просто сделал за них работу, а они взяли и прикончили его.
Она помотала головой и снова вернулась к наблюдению за окружающими.
– Я стала такой же, как они. – Ее голос источал ненависть к себе. – Я подставила этого репортера.
– Какого репортера?
– Лайла Криза. Я подумала, что за вашим вопросом что-то кроется. Тем вечером я включила новости. Именно его я видела у дома Чероки. Я сдала его «Гадюкам» за дозу кокаина.
– Бог мой!
– Я же чертова наркоманка, забыли? – Она почти кричала. – Когда начинается ломка, а мир вокруг давит всей своей мощью, даже родную мать продашь ради наркоты. Но у меня были и другие причины.
Ее руки задрожали, она с силой прижала кончики пальцев к вискам.
– Я позвонила Кризу и назначила встречу на кладбище. – Снова раздался самоуничижительный смех. – Как в старые добрые времена.
– Это они попросили вас устроить встречу?
– Да. Они хотят прикончить Криза. Впрочем, таким желанием воспылали и некоторые «Дикари».
– При чем здесь мой племянник? – У меня так пересохло во рту, что этот вопрос я почти выдавила из себя.
– Криз предупредил, чтобы я не делала глупостей, потому что он приедет не один, а с мальчишкой.
Далеко в туннеле послышалось грохотание приближающегося поезда.
Джослин снова тряхнула головой. Сбоку ее лицо казалось высеченным из мрамора.
– Эти похороны станут грандиозным садистским фильмом, сверх меры напичканным сценами насилия, а вашему племяннику может достаться главная роль.
Я почувствовала колебание в воздухе – приближался поезд. Пассажиры устремились к краю платформы.
Взгляд Джослин замер. В ее затянутых дымкой глазах на секунду появилось озадаченное выражение, затем в них вспыхнуло понимание. Ее рот открылся.
– Леконт!.. – закричала она, рука потянулась к молнии на рюкзаке.
Поезд с грохотом ворвался на станцию.
Голова Джослин откинулась к стене, по которой стало расплываться темное облако. Я бросилась ничком на бетон и накрыла голову руками.
Тормоза пронзительно визжали, издавали свистящий звук.
Я пыталась спрятаться за скамейкой, втиснуться под нее, пытаясь найти хоть какое-нибудь укрытие. Но скамейка была прикручена болтами к стене. Деться было некуда!
С шумом разъехались двери. Пассажиры двигались двумя встречными потоками, одни заходили в вагон, другие покидали его.
С нашей стороны крики. Лица поворачиваются. Замешательство. Ужас.
Поезд отправляется.
Характер звуков изменился. Люди в панике отходят. Они бегут.
Прошла целая минута без всяких выстрелов, я осторожно поднялась на ноги. На пиджаке частицы кости и мозга. Мой желудок взбунтовался, и во рту появился привкус желчи.
Голоса. Английский. Французский.
– Вызовите полицию!
– Elle est morte?[38]
– Они уже едут.
– Mon Dieu!
Смятение. Давка на эскалаторах.
Тело Джослин конвульсивно подрагивало, из уголка рта тянулась тонкая струйка слюны. На меня обрушился запах мочи и экскрементов. Кровь маленькими лужицами скапливалась на скамейке и на полу.
Внезапно я увидела перед собой Чероки. И остальных. Их лица стремительно проносились мимо, ярко вспыхивая и почти ослепляя. Гейтли. Мартино. Саванна Оспрей. Эмили-Энн Туссен.
Не в моих силах было предотвратить смерть этих людей, я не могу повернуть время вспять. Я никак уже не сумею помочь Джослин. Но я сделаю все возможное, чтобы мой племянник не стал следующей жертвой. Не позволю этому случиться. Смертоносная рука байкеров не коснется Кита. Не коснется Гарри. Не ударит в меня.
Пошатываясь, я побрела к эскалаторам, поднялась наверх и позволила потоку пешеходов унести меня от места трагедии. Вход уже был перекрыт двумя патрульными машинами с включенными мигалками. Приближающийся вой сирен возвещал о том, что сейчас прибудут и остальные.
Мне следовало остаться, рассказать, что произошло, и позволить полиции разбираться со всем остальным. Меня тошнило, мысль о предстоящей кровавой бойне, которую мы не в силах предотвратить, лишала меня последних сил. Страх за Кита выворачивал наизнанку внутренности, приносил физическую боль, заставляя отмахнуться от доводов рассудка и забыть о чувстве долга.
Я отделилась от толпы и побежала.
38
У меня все еще дрожали руки, когда я открывала дверь в свою непривычно пустую квартиру. Я позвала Кита, хотя и знала, что никто не отзовется.
Я вынула из портфеля тот конверт, что Шарбонно передал мне от Роя. Пробежала глазами расписание, сверилась с часами и помчалась в гараж.
Несмотря на то что час пик давно прошел, движение в Сентервилле по-прежнему оставляло желать лучшего. Я медленно ползла вперед, крепко вцепившись вспотевшими ладонями в руль – мотор на холостом ходу, сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Наконец можно было ехать. Я стремительно сорвала машину с места и поехала в сторону горы. Резко затормозила у автостоянки напротив Лак-о-Кастор.
Кладбище карабкалось к небу по склону Шемен-Ремембранс – страны мертвых, устремившейся к горизонту. Согласно карте Роя, место для могилы Дорси находилось внутри внешнего забора, метрах в двадцати от южных ворот. Похоронная процессия будет двигаться с востока и прибудет на кладбище через ворота, напротив которых я сейчас сидела.
Я вытерла руки о джинсы и взглянула на часы.
Скоро.
Обычно в такую рань на этой горе мало людей, но сегодня друзья и родственники усопшего облепили обочины и стояли вдоль дороги, ведущей внутрь. Остальные бродили среди деревьев и надгробий по самому кладбищу. Это ритуальное лицедейство показалось мне сюрреалистичным. «Дикари» и «Рок-машина» с почестями хоронят сотоварища, которого они сами же и убили.
По обеим сторонам Ремембранс стояли полицейские машины – мигалки включены, по радио доносятся обрывки разговоров. Я закрыла машину и побежала через дорогу, скользя по молодой травке, выросшей прямо посреди шоссе. Торопливо проходя по обочине, я осматривала всех собравшихся. Большей частью это были молодые белые мужчины. Я заметила Шарбонно, прислонившегося к полицейскому автомобилю, но никаких следов присутствия Криза или Кита.
В воротах меня остановил полицейский:
– Эй, эй! Помедленнее, мадам. Сожалею, но с минуты на минуту здесь состоятся похороны, и этот вход закрыт. Вам придется пройти дальше.
Он протянул руки, словно я не понимаю слов и сейчас помчусь мимо него.
– Доктор Темперанс Бреннан, – назвала я свое имя. – Оперативная группа «Росомаха».
Глаза полицейского подозрительно прищурились. Он собирался что-то сказать, когда послышался пронзительный свист, каким обычно подзывают собаку. Мы оба развернулись в сторону звука.
На бугорке позади того места, где должны были похоронить Дорси, стоял Клодель. Когда он понял, что привлек наше внимание, то махнул рукой. Охранник вопросительно показал на меня, Клодель кивнул. Всем своим видом выражая неодобрение, полицейский пропустил меня внутрь.
Кладбище Мон-Руаяль – странное и красивое место. Несколько акров изысканных ландшафтов и богато украшенных образцов погребальной архитектуры вздымаются к небу и устремляются вниз по изгибам горы Мон-Руаяль. Иудейские могилы. Нотр-Дам-де-Неж.
Именно в земле Нотр-Дам-де-Неж хоронят католиков. Некоторые покоятся в искусно отделанных мавзолеях и под не менее изысканными надгробиями, последнее пристанище других украшают простые именные дощечки, а их родственникам приходится каждые десять лет вносить арендную плату. С середины девятнадцатого века свыше миллиона душ обрели покой за окружающей кладбище кованой железной изгородью. Комплекс содержит мавзолеи, крематорий, колумбарий – хранилище для урн с прахом после кремации, а приверженцам традиции предоставляют места для погребения в земле.
Отдельные участки отведены для поляков. Вместе покоятся вьетнамцы. Греки. Французы. Англичане. Посетители получают карты с отмеченными могилами знаменитых монреальцев. Члены семьи Дорси лежат в месте, которое называется Труа, недалеко от Мари Траверс, певицы, в тридцатых годах известной под именем Ла Больдук.
Но самым важным был тот факт, что сегодня гроб с телом Дорси опустят в землю метрах в десяти от Шемен-Ремембранс. Эксперты Роя считали, что если запланировано убийство, то, скорее всего, случится оно именно здесь. Самый неспокойный участок кладбища, где труднее всего обеспечить безопасность.
