Шам - Виталий Фёдоров
– Аллаху Акбар!
* * *– На аэродром напали! – донёсся возбуждённый возглас Тощего из «радиорубки». Мичман поперхнулся чаем и закашлялся, заодно плеснув кипятком себе на колени.
– Ядрён-батон! – будучи самым возрастным в батарее, бывший морской пограничник даже ругался старомодно. – Кто?! Ду́хи?!
Тощий, впрочем, его либо не расслышал, либо не счёл нужным отвечать. Интеллигент и Чемодан переглянулись.
– Вовремя мы. – Антон осторожно, чтобы не потревожить сорванную вчера на погрузке эрэсов спину, откинулся на стену и отхлебнул чаю. – Хрен с ней, мошко́й…
Вся российская артиллерия, что федеральная, что «музыкальная», вышла с аэродрома два дня назад, так что «реактивщики» сейчас сидели на своей старой позиции, а чуть в стороне от них, тоже на прежнем месте, расположилась батарея Д-30.
– Да её и нет уже почти. Так, полчаса, как стемнеет. – Чемодан домовито прикрутил вентиль газового баллона, экономии ради, и тоже взялся за кружку. – Всё лучше, чем мудак этот с холмов…
Шарьин задумчиво кивнул. «Неуловимый снайпер» в последние дни их пребывания на аэродроме совсем распоясался, несколько пуль попали в построенные из ящиков жилые домики, никого, к счастью, не задев. При этом, что любопытно, такой заманчивой целью, как открыто стоящие пусковые, стрелок демонстративно пренебрегал.
Кошмарившая же их в прошлом мошка́ на этот раз причиняла куда меньше хлопот, исчезая вскоре после захода солнца. Осень, как-никак, до зимы уж недолго осталось, по ночам быстро холодает.
Пожилой казак хмыкнул от пришедшей на ум мысли:
– А эм-тридцать и правда нефартовые. Все оттуда, они туда, и на тебе…
Интеллигент и Мичман дружно загоготали. Ситуация, действительно, складывалась забавно – батарея М-30, не так давно потерявшая половину личного состава двухсотыми, с ними на аэродроме не стояла, оставшись тут, в восточном пригороде. Но вот теперь, когда всю остальную арту с аэродрома убрали, многомудрое командование невесть зачем перекинуло туда одно единственное орудие М-30, с расчётом и командиром с говорящим позывным О́тмор. И надо же – через два дня духи ударили по аэродрому. Кстати, насчёт духов…
– А это точно даиши? – ухмыльнулся Интеллигент. – Может, цыгане пришли, за полкана своего перетереть?
– Гы-гы!
Вышеупомянутый Отмор уже успел получить широкую известность в узких кругах, первым же выстрелом промахнувшись на полтора километра и накрыв курдскую позицию вместе с приехавшим туда по какой-то надобности курдским полковником. Полковник задвухсотился, курды, не разобравшись, накидали «подарков» на позиции сирипутов, которые, в свою очередь, сильно возмутились, ибо они-то про себя точно знали, что не при делах. В общем, скандал вышел довольно громким, и официально своей вины никто не признал, но курды вполне могли докопаться до истины. В конце концов, всё тут текло, как решето…
– На аэродроме горит что-то! – донёсся сверху голос загоравшего на крыше Резкого. – Дым видно!
– Надо поглядеть! – Мичман, не утративший, несмотря на возраст, непоседливости, вышел из комнаты и затопал по лестнице.
– Пойдём, посмотрим? – вопросительно взглянул на Антона колеблющийся между ленью и любопытством Чемодан. Шарьин скептически поморщился:
– Борисыч, ты дыма не видел в жизни? А больше отсюда один хрен ничего не разглядишь. Чай допьём и пойдём – если склады загорелись, быстро не потухнет. Ща вон Зар психовать начнёт, по канавам всех разгонит, и останемся без чая.
Казак помялся, но затем махнул рукой и остался сидеть:
– И ты как всегда прав, о мудрейший. Не зря тебе погоняло такое дали.
Антон улыбнулся и отхлебнул ещё чаю. Что его больше всего радовало, так это даже не столько сам факт, что не придётся бегать под пулями, сколько то, что не придётся делать этого с сорванной спиной. Так себе удовольствие, прямо скажем. Уж он-то знал.
* * *– На, сука! Лови!
ПКМ Артура одну за другой выплюнул три короткие очереди. Увы, с прежним результатом.
– Бля, да он что, заговорённый, что ли?!
Старенький МиГ-21 с рёвом прошёл над их головами и, несмотря на бьющие ему вслед полтора десятка стволов, резво набрал высоту. Пилот, севший как раз с началом боя, вовремя сориентировался и мгновенно дал по газам, вновь поднявшись в воздух.
– Шайтан!
– Так, всё, хорош, бля! – Марат усилием воли подавил в себе естественный азарт и вернулся к работе. – Артур! Хорош хернёй маяться! От КПП прут уже! Давай на ту сторону со своими!
Казанец кивнул и, раздав приказы ближайшей пятёрке, быстро организовал оборону фронтом к КПП, откуда перебежками приближалась опомнившаяся охрана аэродрома.
– Ты!
Марат отвесил звонкий подзатыльник молодому моджахеду с небольшой видеокамерой, продолжающему отслеживать превратившийся в чёрточку истребитель. Пацан вздрогнул и испуганно обернулся к амиру.
– Ты туда не снимай, ты сюда снимай! – Валеев обвёл рукой потихоньку разгорающуюся на стоянке авиатехнику и лежащие вповалку трупы асадитов. – А то приклад в башка попадёт, совсем мёртвый будешь!
«Кинодокументалист» энергично закивал и вернулся к съёмке политически правильных пейзажей.
– Джанибек! Джанибек, бля!
Пулемётчик, увлечённо лупивший с пикапа из ДШК по стоящему в полутораста метрах «Граду» и разбегающимся от него солдатам, услышал не с первого раза.
– Амир?!
– Завязывай с ними, без тебя разберутся. Самолёты обработай, которые не горят, чтоб наверняка!
Из четырёх самолетов, которые им удалось поймать на стоянке, горел пока только один, плюс единственный вертолёт. В авиатехнике Марат понимал примерно ничего, но, из общих соображений, был твёрдо уверен, что единственный способ уничтожить её с гарантией – это спалить к чёртовой матери.
Джанибек кивнул и развернул пулемёт, но тут же забавно дёрнул выбросившей облачко красного тумана головой и обмякшей тряпкой сложился под себя, словно лопнула некая удерживавшая его в вертикальном положении нить.
– Сука!
Марат огляделся по сторонам. Штатной заменой Джанибека были Мурод и Ислам, но, как на зло, оба были в числе трёх человек, ставших шахидами в самом начале, когда все отвлеклись на этот чёртов истребитель и потеряли драгоценные секунды…
– Муса! – упитанный узкоглазый крепыш с жидкой бородёнкой в три волосины обернулся к командиру. – Я на пулемёт! Зачистите мастерские и подожгите!
Возможно, не самое лучшее решение, но ничего иного Валееву в голову не пришло. Крупнокалиберный пулемёт – один из немногих козырей, что у них есть, а из тех, кто более-менее прилично умеет с этим агрегатом обращаться, в живых он остался один.
Марат один прыжком заскочил в кузов пикапа. Тело Джанибека пришлось отпихнуть в сторону, чтоб не мешалось под ногами. Энергичный хлопок ладонью по крыше кабины, чтобы привлечь внимание водителя:
– Давай по стоянке, кру́гом, медленно! Понял?
Сидящий за рулём молодой казах испуганно закивал, было видно, что он на грани паники. Впрочем, с нервами моджахед всё-таки справился, и «тачанка» плавно двинулась с места. Марат навёл пулемёт на ближайший самолёт, упорно не желающий загораться, и двумя длинными очередями превратил его в кучу хлама, которая, правда, так и не запылала. Он пустой что ли стоит?
Валеев как раз успел поджечь два оставшихся самолёта и какой-то очень технического вида аэродромный грузовик, когда в метре от него прошла выпущенная из РПГ граната, а вторая угодила в бетон прямо перед их капотом. Оглядевшись по сторонам, он быстро нашёл источник новой опасности – отряд каких-то непонятных чуваков в чёрной форме, бегущих строем (!), в ногу (!) и, кажется, ещё и что-то при этом поющих, обходил место боя с востока. Очередь из крупняка, словно битой снёсшая двоих «чернорубашечников», почти не замедлила продвижения отряда, лишь заставив его разредить строй и разразиться слышимыми даже издалека криками «Аллаху Акбар!».
– Муса! Противник с востока!
Их «тачанка» отъехала далековато от зачищаемых мастерских, так что Валеев использовал рацию.
Понял, амир!
Яйца у «чёрных», кто бы они ни были,221 всё-таки оказались не железными – попав в два огня и потеряв ещё пяток человек, они залегли и принялись работать стрелковкой. Валееву, который на своём пикапе маячил посреди бетонки, как чирей на лбу, это не понравилось – вокруг засвистели пули, так что он скомандовал водителю возвращаться к основной группе. Он, в конце концов, командир, так что хватит геройствовать – пора думать, как из всего этого
