Леонид Словин - Жалость унижает ментов и бандитов
- Тут у них произойдет заминка... Будут искать свидетеля, кто видел, как мы садились в "жигули"...
МЕНТЫ
- Сюда! Быстрее...
Узкий проход к служебному входу в кассы сбора, откуда прогремели выстрелы, был забит машинами и людьми.
Проход мгновенно перекрыли люди в штатском из Управления Охраны КГБ. Близко никого не подпускали. Охранять, не пускать - это они умели.
Перрон ощутимо опустел, лишившись представителей спецслужб, переместившихся ближе к багажному двору. Вокзальный уголовный розыск занялся своим прямым делом..
- - Пройдите...
Кто-то из чужих оперативников попытался оттолкнуть и Игумнова.
- Уголовный розыск!
- Ничего не знаю...
" Ах ты падла! Постоянно действующий загранотряд..."
- Быстро! Ты что ли сам будешь их искать?!
Игумнов рванул красные корочки из верхнего кармана, вторая рука легла на спецкабуру.
Сзади уже напирали свои - Качан, Цуканов, Надежда...
Стоявший рядом другой комитетчик посторонился:
- Пусть пройдут...
Игумнов раздвинул цепочку.
Впереди открылась леденящая душу картина.
Стекла инкассаторской машины зияли бесформенными отверстиями. Капот был усеян клинообразными белыми осколками, дверцы открыты. Внутри в машине все было мертвенно - неподвижно.Черно.
Инспектор по делам несовершеннолетних лежала поперек тротуара ногами к цементному бордюру. Асфальт вокруг был весь в крови.
" Господи! Ведь предупреждали! "
Кроме нескольких розыскников на месте происшествия никого не оказалось. И никого из начальства. Нельзя оставить делегатов!..
- " Скорую помощь". Быстро!
Кто-то тут же метнулся к автомату - звонить.
Взлохмаченный, с сумасшедшими глазами мужик выскочил из багажного двора, бросился к постовому.
- Я их видел! Двое. Один в милицейской форме! Оба с инкассаторскими мешками. Побежали в ту сторону! - он показал вдоль здания.
Качан крикнул кому-то:
- Запиши свидетеля!
Постовой и за ним младший инспектор Карпец- удачливый, тот, что везде поспевал - бегом рванули к Дубининской.
Сбоку, по панели, лавируя между тележками носильщиков неожиданно вырвался патрульный "жигуль" ГАИ. Бакланов открыл дверцу.
- Едем...
- Цуканов, Надя... - Игумнов взял самых опытных. Крикнул Качану. Остаешься за меня.
- Секунду... - Качан хотел предупредить. Получилось бессвязное. - На меня наехали. Козлов из КГБ. Пасут...
- Потом! Сейчас посылай опергруппу на Башиловку... Это Волок. Он может вернуться к себе.
Появившееся откуда-то чужое начальство высокого ранга в штатском раздвинуло безучастную цепочку Управления Охраны КГБ, сразу положило глаз на патрульную машину ГАИ:
- Старший лейтенант... Минуту!
Но Бакланов с розыскниками уже газанул через двор.
У угла прирельсового почтамта, рядом с церковью, отданной под цинкографию, их ждало перепутье.
- Здесь тормози! - крикнул Игумнов.
Машина замерла.
Все, кроме Бакланова, выскочили, заметались по тротуару. Прохожие, ожидающие трамвая на остановке, киоскеры... Никто из них не видел милиционера с мешком.
- Я только появился...
- Сейчас милиции на каждом шагу!
Пьяненькая продавщица рядом с пустой тарой и настольными весами вспомнила:
- Вроде проехала машина... От вокзала... - Милиционера она не видела.
- Давно?
- Да только уехала! Легковая...
- Какой марки?
- Я не разбираюсь... - Она махнула рукой. - Вроде "жигуль". Зеленоватый!
- Это не Волокова, - крикнул Цуканов.
- Садись!
Игумнов первый бросился к машине.
- Зеленоватый "жигуль". Это комитетского охранника со Старой площади! Он вез в нем Ксению и ее подругу к Волокову и потом на Столешников...
- Сейчас налево, направо?
- Переулками... Главное- не стоять...
"Если преследуешь - еще есть шанс догнать, кто ждет - тот уж точно никого никогда не поймает" - основной постулат милицейского катехезиса..."
Мостовая впереди оказалась разрытой: трубы, гора глины, шаткие деревянные мостки для пешеходов...
- Черт... - Бакланов повернул назад.
- Тихо!
По рации уже передавали первую ориентровку о нападении на инкассаторов.
" ... Трое убитых и тяжелораненный. Похищена денежная выручка... Ведется преследование..."
- Это Качан!..
ГОЛИЦЫН, ВОЛОКОВ, СУБАНЕЕВ
Переулки, которыми уходили зеленоватые "жигули", были исконно замоскворецие: "Зацепа", "Щипок", "Строчановские"...
Изуродованные типовыми "хрущебами", из малонаселенных, патриархальных они превратились в ничем не примечательные, безликие, без родства и истории.
Голицын следил, как Субанеев ведет машину.
Комитетчик явно нервничал.
" Стоять на воротах в ЦК проще и безопаснее! Как не верти"!
Виталька как-то показал место своего поста по другую сторону высокой ограды на Старой площади. Ограниченный двумя стояками пролет против памятника Героям Плевны.
"Никто не подойдет. Не сунется. А сунется - там полно еще субанеевых. И все вооружены и мастера по стрельбе..."
Проезжающие водители старались не особо глазеть в ту сторону. А по тротуару рядом люди вообще не ходили.
- Все тихо как будто...
Голицын, ничего не сказал Субанееву о том, сколько трупов за ними позади, в инкассаторской машине. Иначе Виталька мог бы раскиснуть окончательно.
Тем не менее комитетчик был явно растерян:
- Менты, наверное, уже бросились в погоню...
- Было бы на чем! Транспорт в таких случаях расписан за делегатами. За их вещами!
- Смотри! - Волоков улыбнулся. Ткнул в стекло. - Вот кому может сегодня не поздоровиться!
Мимо проскочил "москвич", у заднего стекла мелькнула милицейская фуражка.
- От врача сквозит...
Поблизости располагалась Вторая поликлиника МВД.
Сотни ментов прогревали тут простуженные на постах уши, носы, сдавали кровь и мочу, открывали и закрывали больничные листы...
- Давай еще по глотку, - предложил Волоков.
- Узнаю работника Управления культуры!
Голицын привычно над ним подтрунивал.
Он не мог без смеха видеть выписанное Волокову удостоверение - " Инспектор по музеям и выставкам..."
- Исскуствовед! Знаток деревянного зодчества, блин...
В семье, где он сам вырос, - преподавателя одной из московских военных академий и завуча спецшколы - Волока подняли бы на смех.
- Самое большее, ты тянешь на мастера производствннного обучения ПТУ, Волок...
Волоков обижался:
- А кто ты? Недоучка-курсант Высшего политического училища. Комиссар... А я, не забывай: закончил заочно Академию Министерства внутренних дел СССР!
- Знаем вас: перед сессией собирали деньги для экзаменаторов! Ладно. Шучу, шучу!
Волоков был друг верный.
На следствии и, когда его судили, стоял насмерть.
Ни в чем не признался. Никого не сдал! Его бы на Доску Почета на Петровке!
А ведь жесткий тот допрос квартирного вора в ментовке начал не он, а Смердов! И врезал ему не Волок, а Смердов - ногой сзади по ребрам. Волок только значился по протоколу допрашивавшим...
А если учесть какая тогда обстановка была?!
Что ни день - по Москве квартирные кражи! И все в домах у столичной элиты, у номенклатуры. И все в Центре. На Александра Невского, Алексея Толстого, Большой Бронной...
Потом наступила очередь 33-его отделения...
Обворовали нового завотдела аппарата ЦК, он только что переехал в Москву из Ставрополя. Только начал обустраиваться. Из квартиры вывезли все ценное вплоть до ковров. Аппаратчик побежал жаловаться землякам, на самый верх...
Из Административного отдела немедленно поступила команда -"раскрыть любой ценой!" В городском комитете партии рвали и метали... Милицейский Главк то умолял, то приказывал:
"Делайте все, братцы!"
Улещивали и грозили! Могли полететь головы и папахи...
А тут задержанный вор. И ничем не прикрытая наглость. И данные снизу: "он!"
Допрос был жесткий.
В результате домушника раскололи на две дюжины краж.
Вор выдал скупщиков краденного, ямы. Сообщника. Из тайников неделю в отделение перевозили ворованное - электронику, ковры, дубленки...
Аппаратчику вернули почти все. Потом стали возвращать имущество другим потерпевшим. Милицейский Главк короткое время ходил в героях на зависть прокуратуре.
Потом началось. Городская прокуратура приняла дело в производство, и домушник начал давать развернутые показания на ментов. Аппаратчик из ЦК не помог, уехал в команндировку.
Инспекция по личному составу получила указание заняться. Проверка была недолгой. Смердову дали неполное соответствие. Голицына уволили по компрометирующим основаниям...
Крайним сделали Волокова. Его отдали под суд. На судебное заседания никто из милицейского начальства даже не пришел.
- Рвемся в уголовный розыск. "Раскрывать, рисковать..." - Голицын продолжал подтрунировать: - Не знаем своей судьбы! Ложиться собаками за чужое добро! А что нам?!
О трупах у входа в кассу сборов и двух набитых деньгами мешках под ногами старались не думать.
