Фридрих Незнанский - Черная ночь Назрани
— Тогда вам придется выступать свидетелями. Так что встретимся в суде.
Поникший журналист повернулся и побрел прочь. Казалось, теперь рубашка сидит на нем просторно.
Между тем милиционеры и эмчеэсовцы осматривали дом, составляли акты. Больше всего взрывной волной были повреждены стена между комнатами в квартире Кофточкина и потолок в квартире первого этажа. Но трещины в перекрытиях, словно метастазы, коснулись даже соседнего подъезда. Никто из жильцов не пострадал, и соседей Кофточкина с третьего этажа даже не пришлось эвакуировать, поскольку пожара после взрыва не возникло. Министр обошел всех жильцов и заверил, что в ближайшие дни дом будет капитально отремонтирован. Подчиненные Цаголова составляли подробные протоколы.
Что касается единственного пострадавшего от взрыва со стороны штурмовавших, то его увезла «скорая помощь» с подозрением на сотрясение мозга. Во всяком случае, молоденький врач, позвонивший после осмотра раненого в больницу, предупредил на профессиональном жаргоне: «Везем сотряс». Два соратника пострадавшего вызвались ехать вместе с ним, поэтому выяснение причин самопроизвольного начала штурма отложили до лучших времен.
Насчет оружия в десятой квартире Турецкий оказался прав: тут обнаружили и автоматы, и взрывные устройства, и пистолеты, в том числе и бритаевскую «беретту», взял все-таки убийца на память. Нашли два ноутбука и много ваххабитской литературы. Однако больше всего следователей поразила написанная по-арабски своеобразная бухгалтерская ведомость: зарплата командиров ингушских боевых групп, выплаты отдельным боевикам, некоторые адреса. Особенно часто в ней мелькала фамилия Маирбекова.
Постепенно вызванная происшествием кутерьма затихала. Основная масса любопытствующих разошлась по домам, уезжали спецмашины. До отлета Турецкого оставалось четыре часа.
Радостно возбужденный Захарин пригласил Александра Борисовича поужинать у него.
— Точнее, не у нас, а у Ларисы Виссарионовны. Номера в гостинице стоят очень дорого, поэтому она временно приютила нас у себя. Я позвонил — ждут, пекут пироги. Посидим хотя бы часок.
Поехать к Ларисе было заманчиво. Когда Турецкий подошел попрощаться с Цаголовым, генерал ахнул:
— Как?! Я-то надеялся, мы вместе поужинаем. И жена, и отец очень хотят еще раз повидаться с моим спасителем.
— Вы же все часто бываете в Москве, так что увидимся. Сейчас же спокойного разговора не получится, все на. бегу. Уже пригласил Захарин, а перед отъездом я должен обязательно зайти к Патимат. Ведь приехал-то я сюда из-за Бритаева.
— Причем издалека, — подчеркнул генерал. — Мне же, можно сказать находящемуся рядом, не довелось побывать на похоронах Заура. Не говоря уже о том, что я не спас его. Завтра съезжу к нему на кладбище.
Министр понял, что лишний визит будет непозволительной нагрузкой для гостя. Однако Наголову хотелось чем-нибудь ему помочь, и он был доволен, когда выяснилось, что Александр Борисович не представляет, как доберется до аэропорта.
— В двадцать два тридцать возле подъезда бритаевского дома вас будет ждать моя служебная машина, она и отвезет.
До дома Ларисы Турецкого и Захарина довез исполнительный Гамрекели. Он знал город как свои пять пальцев и показал москвичу, где продаются хорошие цветы. Турецкий купил два одинаковых букета.
Только чопорный Захарин обращался к хозяйке по имени-отчеству. Женщины быстро подружились, теперь они друг для друга просто Лариса и Жанна. Они серьезно подготовились к приходу московского гостя — в уютной двухкомнатной квартире, обставленной совершенно по-европейски, все было вычищено и вылизано до блеска. Обе отменные кулинарки, женщины совершали последние челночные рейсы между кухней и гостиной, уже с трудом находя за столом место, куда бы можно пристроить очередное блюдо… Обе были в фартуках, отнюдь не портящих их нарядные туалеты. В темно-фиолетовом костюме с белой отделкой на воротничке и рукавах Лариса напоминала сейчас героиню мексиканских сериалов — блестящие глаза, распущенные по плечам волосы, пленительная улыбка, в которой причудливым образом соединились застенчивость и сексуальное желание.
В ожидании застолья Турецкий разглядывал интерьер. Ему всегда нравилось побывать в новом доме, посмотреть обстановку, которая, как известно не только следователям, может много рассказать про характер ее владельца. Сейчас Александр Борисович с любопытством разглядывал находившиеся здесь ухоженные цветы, декоративные финтифлюшки, косметику, которую, как ни старайся, всю не уберешь, книги. Книги вообще с головой выдают человека: не только их авторы, но и в каком состоянии они находятся. Из этого столько узнать можно, что никакой паспорт не понадобится. У Ларисы издания простые, но, в^дно, любимые: классика, много литературы, запрещенной до перестройки, мемуары артистов.
На одной из книжных полок внимание Турецкого привлекла черно-белая фотография молодого мужчины. Лицо показалось знакомым. Густые волосы зачесаны назад, валик усов, выпуклые скулы. Где-то он его видел… и вдруг вспомнил: конечно же это Джангиров.
Проходившая в Этот момент мимо Лариса заметила, куда направлен взгляд гостя, и объяснила:
— Это мой бывший муж.
— Он сегодня погиб, — сказал Турецкий.
Не выпуская блюда с овощами из рук, Лариса опустилась на стул и задумалась. О чем она думала сейчас, что вспоминала? Трудно сказать. Возможно, то, как молодой Артур под пулями ходил из чеченского села к ней на свидание. Или то, как однажды в день ее рождения он договорился с пилотом вертолета, чтобы тот разбросал над ее домом поздравительные открытки. Или о том, как Артур буквально на несколько минут привез к ней в дом из Сочи гастролировавшего там эстрадного певца, кумира всех женщин страны. Когда-то она смеялась над Артуром: такой тот был толстым и бесформенным. И чтобы стать привлекательным для Ларисы, он так усиленно стал заниматься спортом, что за три месяца похудел на двадцать пять килограммов! Куда он потом делся, тот романтичный бессребреник? Нет его. Давно нет. Сегодня погиб совсем другой человек.
Турецкий позвонил Патимат и сказал, что перед отлетом хочет к ней заехать. Сейчас, как все эти дни, у Бритаевых были гости. Патимат сразу договорилась с одним из них, что через час тот подъедет за Александром Борисовичем. Турецкий предпочел бы пойти туда с Ларисой пешком, но отговориться было невозможно.
Не евшие весь день Турецкий и Захарин с такой жадностью набросились на еду, что женщины всполошились — не станет ли тем плохо? Ничего, обошлось — заморив червяка, мужчины пришли в себя и вели стол с подобающей галантностью. Солировал, разумеется, Александр Борисович — Захарин еще успеет все рассказать, а ему сегодня улетать.
— Вы столько успели за первые два дня, — заметила Жанна. — На чьей же машине вы ездили?
— У меня здесь появился хороший знакомый. Незаконно арестованный, он невольно послужил причиной увольнения Бритаева. Это — Руслан Сосланбекович Тавасиев, директор конезавода.
— Я слышала, он будет кандидатом на выборах мэра Назрани, — вспомнила Лариса.
— Директор конезавода! — воскликнула Жанна. — Настоящий?
— Честно говоря, я его документы не проверял. Но во всяком случае, занимает директорский кабинет.
— Тогда он должен взять меня на работу. Лошади — моя стихия. Я много лет занималась конным спортом и даже дублировала на «Ленфильме» артисток, которые боялись или не умели ездить верхом.
— А вот мы ему сейчас позвоним и заставим это сделать, — с хмельной удалью сказал Турецкий. — Тем более мне нужно с ним попрощаться.
Он набрал номер:
— Здравствуйте, Руслан Сосланбекович! Где я вас застукал?
— На работе.
— Поздненько. Наверное, вы потратили много времени на меня и сейчас вынуждены наверстывать упущенное.
— Если бы так, — вздохнул Тавасиев. — У нас чрезвычайное происшествие. Жаль, вы уезжаете, иначе бы я прямым ходом к вам. Происшествие с криминальным оттенком.
— Что стряслось? — насторожился следователь.
— Наши лучшие скакуны вдруг заразились гриппом. У них поднялась температура, они кашляют и чихают. Короче говоря, все признаки налицо. Самое неприятное в том, что это заболевание плохо поддается медикаментозному лечению. И совершенно непонятно, откуда оно появилось. Этот грипп передается воздушно-капельным путем. Но наши лошади, можно считать, на карантине, они никуда не ездили.
— Слушайте, может, они должны были участвовать в каких-нибудь скачках с дорогими призами. Были фаворитами, вот их нарочно и заразили. Я читал похожие детективы.
— Александр Борисович! Это не они, а я в скачках участвую, — усмехнулся Тавасиев. — В предвыборной гонке. Подозреваю, кто-то нарочно внес инфекцию, чтобы потом обвинить наш завод в том, будто мы развезли инфекцию по другим регионам.
