Андрей Константинов - Экипаж. Команда
«[email protected]» для [email protected]
тема письма «spb weather: 20.05: +17…+ 19, rain // 21.05: + 15…+ 17, rain…»
10/07/03 14:58:50 получение письма от Pogoda spb
«[email protected]» для [email protected]
тема письма: «spb weather: 21.05: +16…+27, rain // 22.05: + 14…+ 15, rain…»
– Растолкуй, мил-человек, что это за иероглифы?
– Значит, так. Объект использует почтовый ящик с ником «Моромой».
– Как?
– Моромой. Похоже, его фамилия начинается на Мором, О – это Олег, соответственно, отчество на «J», то бишь «И».
– Точно, – вот теперь Нестеров искренне удивился. – Действительно, Моромов Олег Игоревич. Так, чего дальше?
– За указанный вами период объект получил спам (кстати, на удивление мало), несколько рассылок с сайта «Погода.СПб.ру», а также вел переписку с некоей Еленой Метелкиной и неким человеком с довольно странным ником – tnekhsat. Этот человек пользуется почтовым ящиком, предоставленным оператором сотовой связи. В данном случае это «Мегафон». Вот, в принципе, и все.
Нестеров внимательно изучил распечатку, затем в задумчивости пошевелил губами, будто складывая в уме большие числа, и через какое-то время вынес свое краткое резюме:
– Это он, Лямка! Бля буду – он!
– Почему именно этот?… Почему не девица?… Он вполне может для конспирации зарегистрировать ящик на женское имя.
– Согласен, может. Но даже если допустить, что наш «Моромой» пишет ему послания под заголовком «Хочу тебя» (заметь, про гомосексуальные контакты Ташкента у нас нет никаких данных), все равно я считаю, что Лена – это Лена. А он – это tnekhsat.
– Да почему?
– Ты кино «Где находится нофелет» смотрел?
– Ну.
– Вот и пошевели мозгой… Не врубаешься? Tnekhsat – это Ташкент наоборот.
– Блин, точно…
– А номер его мобильного мы теперь сможем узнать?
– Естественно… Надо сказать, что в данном случае нам дико повезло, что этот человек (если это он, конечно), пользуется почтовым ящиком, предоставленным сотовым оператором. Это значительно облегчает процесс идентификации…
В этот момент в кабинет вошел Ладонин. По достоинству оценив полученную информацию, Игорь Михайлович нашептал что-то в трубку Леночке, и через пару минут та внесла на подносе бутылку коньяка Alfonce и четыре пузатых бокала. По предложению Нестерова они выпили за успех не столь уж, как оказалось, безнадежного дела и немедленно приступили к обсуждению деталей. Впрочем, долго обсуждать было нечего: раз почтовый ящик, похоже, найден, то теперь дело за малым – попытаться его открыть.
– Надо звонить Ильину, Игорь Михайлович, – сказал Николай. – Но звонить нужно лично вам, со мной он просто не станет разговаривать, – подчеркнул он.
– Знаю, – поморщился Ладонин, не любивший, когда подчиненные начинали давать ему советы. Однако телефон, тем не менее, пододвинул и, сверившись с электронной записной книжкой, набрал номер.
– Добрый день, Виталий Сергеевич! Ладонин из Питера беспокоит, не забыли еще?… Чем живет столица в целом и ваше доблестное Управление в частности?… Да уж наслышан… совсем у людей крыша поехала… Да бросьте вы, куда нам с суконным рылом-то… вот я и говорю: где «ЮКОС», а где мы… Согласен, в таких случаях лучше уж большая разница, чем маленькое совпадение… Абсолютно не в курсе… Последний анекдот слышали? Разговаривают два бизнесмена. Один другому говорит: слушай, они что там, наверху, совсем офонарели? Тот ему: а что такое? Да понимаешь, говорит, мне в последнее время стало так тяжело воровать деньги, что порой кажется, что я их зарабатываю… Ну да… Виталий Сергеевич, не хочу тебя от дел государственных отрывать, поэтому сразу… Ну не сто рублей, конечно… В ящичек бы один заглянуть, в электронный, ну и номерочек заодно установить… Естественно… Месячишко-другой… Без проблем, обязательно… Хорошо, записываю… Я все передам Николаю, вы его должны помнить. Да, он в курсе… Ну, спасибо, Виталий Сергеевич, родина вас не забудет… Что говорите?… Это точно, главное, чтобы мы с вами друг друга не забывали… Да… И вам всего доброго, привет семье…
Ладонин положил трубку и раздраженно сказал:
– Ненавижу государственных лицемеров. Казалось бы – чего проще? Три вопроса: что, когда и сколько? Так нет, все у них по-блядски: сначала разговоры, потом шампанское, цветы и только потом уж в койку. Вроде как и за деньги, но в то же время вроде как и по любви… Короче, Николай, через час позвонишь вот по этому номеру, тебе скажут, куда сбросить адрес электронной почты, назовут сумму и скажут, как ее перевести.
– А кто это был, если не секрет? – спросил Нестеров.
– Один мой знакомый человечек из вашего министерства. Управление «Р»[79] – кажется, так у них называется?
– Есть такое дело. Контора солидная. И когда обещают сделать?
– Как только получат деньги. Значит, день-два, не позднее.
– Оперативно они там в Москве работают. Получить за день санкцию суда, причем по липовому основанию, это ж постараться надо.
– Да какое там решение суда, Александр Сергеевич, – встрял Николай. – Это раньше обязательно было, а теперь у них там, если сильно хочется, то можно и так. Святое дело – борьба с терроризмом… И фиг проконтролируешь: засекречено, не положено, дело государственной важности.
– Понятно… Похоже, это только я один такой идиот остался: всё по старинке поезда под откосы пускаю, а серьезные люди между тем уже давно звездными войнами занимаются…
– Ну не скромничайте, Александр Сергеевич, – усмехнулся Ладонин. – Без таких партизан, как вы, нам «звездные войны» нипочем не выиграть.
– Спасибо за комплимент. Но давайте все-таки договоримся о дальнейшей тактике наших действий.
– Я предлагаю следующий вариант: как только ящик будет открыт, Николай заберет из него все по максимуму и оформит в виде первичного отчета, с которым я вас тут же ознакомлю. А затем он будет ежедневно проводить то, что на казенном языке называется перлюстрацией почтовых отправлений, и также составлять отчеты.
– Принято. Только у меня к вам большая просьба. В случае, если Николай обнаружит письма, в которых будут содержаться любые имена, координаты, привязки и тому подобная конкретика, я прошу незамедлительно ставить меня об этом в известность.
– Можно было об этом и не просить, поскольку это и так само собой разумеется.
– Я уже говорил тебе, что с тобой приятно иметь дело?
– По-моему, да.
– Что ж, тогда мне ничего не остается, как подтвердить это.
Уже по дороге домой Иван задал Нестерову вопрос:
– Скажите, Александр Сергеевич, тот человек, которому звонил Ладонин, он из этих, которые «оборотни в погонах»?
– А кто такие «оборотни в погонах», по-твоему?
– Ну… коррумпированные менты.
– Знаешь, Лямка, есть такая народная поговорка: «Мельник не ворует, люди сами носят».
– И что?
– Да ничего… Ваня, не заморачивай ты себе голову всякой фигней. Крепче спать будешь.
– Но ведь получается, что мы способствуем милицейской коррупции и сами как бы участвуем в незаконных вещах? – Лямин произнес это таким серьезным тоном, что Нестеров так и не понял: то ли Ваня на самом деле в душе такой невинный зайчик, то ли просто решил поиздеваться над бригадиром?
– А мы с тобой и так уже давно участвуем в незаконных вещах. С тех пор, как приняли предложение Ладонина и поехали исполнять первую «левую» оперативную установку.
– Так ведь это же совсем другое дело.
– Ни хрена не другое. Одно и то же. Хорошо, тебе не нравится подобный способ выхода на Ташкента. Ты считаешь его грязным, аморальным… не знаю каким еще. Тогда предложи другой, альтернативный путь… Давай откажемся от этой темы (кстати, тобою же и придуманной) и начнем другую… Есть у тебя на этот счет какие-то соображения? Поделись.
– Нету.
– Ну а раз нету – значит, успокойся и не еби мне больше мозги. Договорились?
– Договорились, – тяжело вздохнув, согласился Иван.
– И вообще, Лямка: если ты хочешь поступать по совести, но не имеешь такой возможности, то перестань себя мучить этим дерьмом. В противном случае ты снова придешь к таким же выводам… Кто из великих сказал? Ладно, не мучайся, все равно не догадаешься – это я сказал.
Этим вечером не только Нестеров и Лямин вели меж собой философские беседы. Примерно тем же за рюмочкой чая занимались Людмила Васильевна Михалева и Паша Козырев, который по случаю вчерашней получки зашел в гости не просто по-соседски (то бишь на халяву), а с вафельным тортиком. Кремовые торты Михалева не употребляла принципиально – блюла фигуру.
Тортик – вещь, безусловно, хорошая, однако домашний борщ не идет с ним ни в какое сравнение. Именно к такому выводу пришел Козырев, увлеченно трудясь над солидной добавкой, которую он заполучил, предварительно немного поломавшись (исключительно ради приличия). Михалева сидела напротив со стаканом чая и неизменным сигаретным «Петром». С почти материнской нежностью она смотрела на изголодавшегося Пашу и вслух размышляла:
