Длинная тень ожиданий - Лариса Павловна Соболева
Он снова глянул в смартфон, сколько там натикало… Эта дрянь совсем сошла с ума, опаздывала на сорок минут! Но Гримм сказал сидеть до упора. Официант поставил третий стакан лимонада, эдак разорится на одной водичке, но не сидеть же без дела в кафе. И вдруг за его столик уселась квадратная пачка, амбал спросил:
– Викентий?
«Это еще что за горилла?» – подумал он и механически кивнул, мол, я. А после испугался, вдруг по его душу прибыл амбал? Но тот протянул к нему лапу и положил перед ним на стол свернутый лист бумаги. Вик развернул и прочел всего одну строчку, когда поднял глаза, амбала уже не было, такой, казалось, здоровый и неповоротливый, а исчез бесшумно. Жаль, хотелось бы его спросить, где затаилась выдра лупоглазая по имени Ксюша.
Гримм ждал на парковке, Викентий залез в салон внедорожника и без приветствий протянул записку. Тот взял, прочел и поинтересовался:
– Что еще она сказала?
– Ничего. Ее не было.
– Как так? – Гримм покосился на сплошное недоразумение в его машине. – А кто это принес? Эй! Ты что, оглох?
– Я думаю, как сказать… – промямлил Викентий.
– Думает он, – в ответ заворчал Гримм. – Чем, интересно?
– Не знаю, кто он.
– Вместо твоей девки на свидание прибыл мужик? Ясно. Держи…
Гримм бросил ему на колени листок с адресом, к которому прилагалось несколько слов: «Она одна там, все уехали», завел мотор и, сдавая назад, сказал уверенно:
– Это ловушка. Ты приедешь туда, а тебя сцапают. И хорошо, если это будут менты, у нас смертная казнь отменена, так что отсидишь только лет эдак – дцать за организацию убийства жены в корыстных целях. Выйдешь стариком, но живой. А вот если там нанятые твоей женой головорезы, в чем я уверен, потому что сам так поступил бы, то не светит тебе быстрая смерть, скорее, долгая и мучительная.
Очередной раз Викентий пал духом, впрочем, духа в нем уже не осталось, одно тело, которому очень-очень хочется спастись. А надежда такая коварная, то приходит, то улетучивается, уже не веря ни во что. Он промямлил:
– Как же быть? Она от меня не отстанет… жена то есть.
– Я знаю, где твоя Ния. Готовься, завтра вечером поедем по другому адресу. А сегодня хочу поискать архитектурный проект, выяснить точное расположение комнат и коридоров дома, куда мы поедем. Учти, если напьешься, я лично тебя без шума и пыли удавлю.
– Не… не… не… поверь…
Усмешка Гримма означала, что обещания Вика не стоят и гроша ломаного, нет у него стержня внутри, нет четкой позиции, он мотылек. И отвез мотылька домой, больше не проронив ни слова, но напомнил, когда тот выходил, чтобы готов был к восьми часам. Викентий поплелся к подъезду, бормоча:
– Ага, обязательно буду готов. Сегодня же в восемь сяду в поезд… надеюсь, что сяду… а ты разбирайся сам с моей женой, в конце концов, не я резал ее. В глазах Нии я чист… чист… Ага, так чист, что приходится бежать от нее.
* * *
Задача Накано и Лехи наблюдать за усадьбой врача и фиксировать всех, кто там находится, разумеется, когда выйдут из особняка во двор. Дачный участок расположен очень удобно – на возвышении, к пруду ведет узкая тропинка вниз, петляя между деревьями и елками. За домом возвышенность продолжается, там тоже густой лес, выбрать место для наблюдения легко, стоит залезть на подходящее дерево. Машину наблюдатели оставили недалеко от дороги на небольшой поляне, защищенной кустарниками, переоделись в камуфляжную форму, приготовили бинокли и облюбовали дерево. Оба готовились залезть на него, но помешал звонок.
– Накано, приятель Вика едет к вам, – сообщил Алик.
– То есть?
– Сейчас он проезжает участок Нии. Я не поздно сообщил?
– Нет, – ответила она. – Мы закрыты со всех сторон. Ты там поосторожней, чтобы он не заметил тебя, кажется, этот тип умный и наблюдательный.
– Я дальше не поеду, передаю его вам.
Накано и Леха залезли на дерево, оба приставили к глазам бинокли, не боясь бликов, ведь солнце закрыто серой пеленой облаков, да и листва хороший щит даже от внимательных глаз. Вскоре подъехал приятель Вика…
– На «шестерке»? – поразился Леха. – А джип куда дел?
– Оставил дома, – сказала Накано, глядя в бинокль. – Разве Алик тебе не говорил, что этот тип рассекает на «шестерке»?
– Не помню. «Шестерка», хм… Это что-то означает?
– Понятия не имею, зачем ему декорация. Может, таким образом он считает, будто стал ближе к народу?
– Рита, какой народ? – Леха приставил к глазам свой бинокль. – Вокруг пруда живут те, кто на «шестерке» никогда не ездил, разве что столетние дедушки, которые помнят СССР. Смотри-ка, чел вышел… Рита, фоткай, фоткай обоих! Пока они фейсами к нам повернуты… Далековато, правда.
Накано щелкнула несколько раз, поймала и профиль, и анфас, после уставилась в бинокль и прошлась взглядом по окнам, успокоив Леху:
– Камера делает отличные снимки, к тому же у меня объектив крутой, увеличим фотки и… Похоже, в доме больше никого нет. Ой, есть… кто-то мелькнул на втором этаже… но я не заметила кто.
– Наверняка не один здесь живет, приволок с собой жену, детей с тещей в придачу. Я бы притащил с собой автобус друзей-приятелей, чтобы не торчать одному в этой глуши.
– Боишься? – поддела его Накано.
– Я не трус. Но в уединенном месте жить, окруженном густым лесом, где по близости ни одного чела, мне было бы не по себе. Я по натуре не аскет, мне толпы народа нужны, череда высоток, забитые транспортом дороги, вечерние огни. Я урбанист. Смотри, смотри! Выходят… Так-так-так…
Приятель Викентия сел в «шестерку», развернулся и поехал назад. Накано с Лехой проводили его глазами, вытягивая шеи, насколько это возможно. Потом проследили за молодым человеком, который вернулся в дом, опустили бинокли и призадумались.
– Хм, если он газовщик, как представлялся, то почему не поехал в оставшиеся усадьбы? – рассуждала вслух Накано. – Всего две остались.
– Значит, приезжал что-то выяснить, – подал идею Леха.
– Да? – Накано приставила бинокль к глазам, теперь ее интересовали окна, то есть что за ними. – Но мы узнаем, зачем он приезжал, теперь наша очередь посетить этот загородный домик.
– Спускаемся?
– Нет. Время выждем.
Действительно, если сейчас изображать охотников за мошенниками, то хозяин загородного дома
