Пьер Леметр - Тщательная работа
Не отводя пальца, указывающего на строку, Арман произносит:
— Он убивает ее в два часа ночи, ровно.
Все глаза обращаются к настенным часам. На них без четверти два.
Верховен резко подает назад, и Луи забирается в машину, которая тут же трогается.
Пока они двигаются по бульвару Сен-Жермен, в голове у обоих прокручивается неотвязная картина: молодая женщина, привязанная, опухшая, кричащая, и палец, скользящий по ее животу.
Камиль все прибавляет скорость, а Луи, стянутый ремнем безопасности, тем временем поглядывает на него краем глаза. Что происходит в данный конкретный момент в уме майора Верховена? Может быть, за маской решимости он различает зовущий его голос Ирэн, все твердящей: «Камиль, приходи скорее, приходи за мной», пока машина закладывает крутой вираж, чтобы объехать автомобиль, остановившийся на красный свет на авеню Данфер-Рошро, — конечно, он слышит ее, и его руки так вцепляются в руль, что едва не ломают пластик.
Луи в мыслях вдруг видит Ирэн, которая вопит от ужаса, поняв, что сейчас умрет — вот так, беспомощная, связанная, отданная смерти.
Вся жизнь Камиля тоже наверняка сконцентрировалась на лице Ирэн, с которого капает кровь, растекаясь по шее, пока машина вихрем проносится через перекресток, чтобы устремиться по авеню Генерала Леклерка, занимая всю центральную полосу, быстро, так быстро. «Только бы нам сейчас не разбиться», — думает Луи. Но боится он не за свою жизнь.
«Камиль, только не разбейся сейчас, — говорит голос Ирэн, — приезжай живым, найди меня живой, спаси меня, потому что без вас я умру здесь, сейчас, а я не хочу умирать, ведь я жду вас уже много часов, показавшихся мне годами, я вас жду».
Улицы неслись мимо, тоже неистовые, пустые, быстрые, такие быстрые в этой ночи, которая могла бы быть прекрасна, если бы все сложилось иначе. Ревущий автомобиль добирается до выезда из Парижа и вонзается, как бурав, в заснувший пригород, лавирует между машинами, на полной скорости вылетает на перекресток, заворачивает так, что становится на два колеса, скребет корпусом о мостовую, натыкается на тротуар. «Это всего лишь удар», — думает Луи. И все же машина, кажется, взмывает в воздух, отрываясь от земли. Это уже наша смерть? Дьявол заберет и нас тоже? Камиль конвульсивно жмет на тормоза, визжит под колесами асфальт, справа несутся припаркованные автомобили, он задевает их, врезается в один, потом в другой, от их обезумевшей машины во вспышках мигалки летят искры, высеченные железом, колеса воют, машина становится на дыбы, ее кидает от одной стороны улицы к другой, она ураганом проносится поперек проезжей части под вопль вдавленных до упора тормозов.
Машину несло в опасной близости от припаркованных вдоль тротуара автомобилей, она задела один, потом другой, отскакивая раз за разом от одной стороны проезжей части к другой, вспарывая дверцы, вырывая боковые зеркала, пока Верховен, изо всех сил давя на тормоза, пытался выровнять ее ставшую безумной траекторию. После всех курбетов она наконец испустила дух, забравшись двумя колесами на тротуар на углу перекрестка на въезде в Плесси-Робинсон.
Внезапная тишина оглушила. Сирена смолкла. Мигалку во время столкновений снесло с крыши, и теперь она свисала вдоль кузова. Верховен, которого отбросило к дверце, сильно ударился головой, из раны обильно текла кровь. С ними поравнялась какая-то машина, проехала медленно, блеснули устремленные на них глаза и исчезли. Камиль поднимает голову, проводит рукой по лицу, рука полна крови.
У него болит спина, болят ноги, он оглушен ударом, пытается разогнуться, отказывается от попытки и тяжело падает. Остается лежать несколько секунд, потом снова безуспешно старается встать. Рядом с ним Луи в полубессознательном состоянии. Он мотает головой из стороны в сторону.
Верховен приходит в себя. Кладет руку на плечо Луи и легонько встряхивает его.
— Я нормально… — выговаривает молодой человек, приходя в себя. — Сейчас пройдет.
Верховен ищет свой телефон. Наверное, выпал при ударе. Он шарит на ощупь, даже под сиденьями, но света слишком мало. Ничего нет. Его пальцы наталкиваются на какой-то предмет, это его оружие; изогнувшись, он убирает его в кобуру. Понимает, что жестяной грохот в середине ночи в пригороде привлечет людей: мужчины выйдут на улицу, женщины прилепятся к окнам. Он упирается в дверцу и резким толчком умудряется открыть ее; железо со скрежетом поддается. Вытянув ноги наружу, он наконец встает. Кровь идет сильно, но он не может понять, откуда именно.
Пошатываясь, обходит вокруг машины, открывает дверцу и поддерживает Луи за плечи. Молодой человек делает ему знак рукой, Верховен дает ему время оклематься, идет к багажнику, открывает его, в царящем там кавардаке находит кусок грязной тряпки и прикладывает ко лбу. Потом смотрит на тряпку, кончиком указательного пальца пытается нащупать рану и обнаруживает порез у самого основания волос. Все четыре дверцы разбиты, как и два задних крыла. В этот момент он осознает, что мотор все еще на ходу. Он снова ставит на крышу мигалку, которая тоже продолжает исходить синим мерцанием, замечает, что одна фара разбита. Потом садится на свое место за рулем, смотрит на Луи, который головой делает знак «да», и медленно дает задний ход. Машина послушно откатывается. Оттого что она по-прежнему готова служить, оба испытывают внезапное облегчение, как если бы они избежали аварии, а не попали в нее. Камиль включает первую передачу, прибавляет газ, переходит на вторую. И машина вновь устремляется в пригород, быстро набирая скорость.
Часы на приборном щитке показывают 2.15, когда Верховен наконец, замедлив ход, сворачивает на спящие улицы, ведущие к опушке леса. Поворот направо, потом налево, и он, прибавив скорость, летит по прямой, словно вонзаясь в высокие деревья, растущие вдали. Он отбрасывает за плечо тряпку, которую до этого с грехом пополам умудрялся прижимать ко лбу, достает пистолет, зажимает его между ляжками; то же самое делает Луи — он, сдвинувшись на сиденье вперед, обеими руками держится за приборную доску. Стрелка спидометра показывает 120, когда они начинают тормозить метрах в ста от ведущей к мастерской улочки. За этой дорогой никто не следит, и она вся усеяна выбоинами, обычно здесь ездят на малой скорости. Машина виляет, огибая самые глубокие ухабы, но опасно трясется, попадая на полном ходу в те, которых не удалось избежать. Луи старается удержаться. Камиль выключает мигалку и, едва заметив очертания погруженного в темноту здания, резко тормозит.
Перед домом ни одной машины. Возможно, Бюиссон предпочел припарковаться сзади, подальше от посторонних взглядов. Верховен выключил фары, и глазам потребовалось несколько секунд, чтобы привыкнуть. Здание одноэтажное, и всю правую часть его фасада занимает застекленный оконный проем. Все вместе кажется таким же опустелым, как обычно. Внезапно Камиля охватывает сомнение. А вдруг он ошибся, приехав сюда? Сюда ли Бюиссон привез Ирэн? Возможно, все дело в ночи, в тишине темного леса, простирающегося за домом, но у этого места до ужаса угрожающий вид. Почему нет никакого света? — спрашивают себя они оба, не обменявшись ни словом. До входа остается метров тридцать. Верховен выключает мотор и дает машине без звука подкатиться ближе. Он тормозит аккуратно, как если бы боялся шума, на ощупь хватает оружие, по-прежнему глядя перед собой, медленно открывает дверцу и вылезает из машины. Луи пытается сделать то же самое, но его погнутая дверца не поддается. Когда ему в конце концов удается открыть ее ударом плеча, она издает заунывный звук. Оба смотрят друг на друга и собираются что-то сказать, когда слышат четкий прерывистый шум. Вернее, два шума. Камиль медленно движется к дому, вытянув перед собой руку с оружием. Луи, точно в такой же позиции, остается в нескольких шагах позади него. Дверь в дом заперта, ничто не указывает на чье-либо присутствие внутри. Камиль поднимает голову, наклоняет ее, сосредоточившись на нарастающем шуме, который теперь слышен более отчетливо. Вопросительно смотрит на Луи, но молодой человек уставился в землю, тоже внимательно прислушиваясь к звуку, природу которого никак не может определить.
Но раньше, чем они успевают понять и обменяться хоть словом о том, что слышат, из-за верхушек деревьев показывается вертолет. Он закладывает крутой вираж, чтобы зависнуть над зданием, и мощные прожектора внезапно высвечивают, как днем, крышу мастерской, заливая белым светом глинобитный двор. Звук становится оглушительным, поднимается шквальный ветер, вздымающий пыль, которая начинает завиваться спиралью, как во время урагана. Огромные деревья, растущие вокруг двора, охватывает неистовая дрожь. Вертолет делает еще несколько небольших быстрых кругов. Инстинктивно оба мужчины пригибаются, буквально прибитые к земле метрах в сорока от дома.
