Нежная ночь Ривьеры - Наталья Сергеевна Лебедева
Как вдруг сзади раздался мощный басовый крик:
– Месье, месье! С обезьяной на наше судно нельзя!
Сара оглянулась: на пароход у другого края причальной стенки шла погрузка, перед трапом волновалась пестрая толпа с чемоданами. А грузный помощник капитана в белоснежной форме преградил проход невысокому мужчине в смешном берете.
– Но я узнавал – с животными можно! Я заплатил за билет! – негодовал тот.
– Животные – это кошечки. Собачки. Иногда – канарейки. Один раз была морская свинка. Но огромная обезьяна?! Нет, я не могу вас пустить! А если она вырвется из клетки и покусает пассажиров?!
– Она не кусается! И я не могу ехать без нее! Позовите капитана!
Негодующий пассажир показался Саре смутно знакомым. Он повернулся в профиль, и она узнала: это же тот носатый ученый из клиники Воронова. Как его зовут, кажется, Леон? Рядом с ним стояла клетка с большой обезьяной. Сара вгляделась внимательнее. Над бровью обезьяны белело пятно.
– Господи, – воскликнула Сара, схватив спустившегося по трапу Джеральда за руку. – Посмотри туда! Это же Мария! Надежда человечества. Только без живота!
– Мария? – Джеральд уставился на обезьяну. – Да. Вот это поворот!
Леон, будто почувствовав взгляды, обернулся. И явно смутился. Он их тоже узнал.
– Мы не будем к нему подходить! – зашептал Джеральд Саре.
Но Леон после некоторых колебаний попросил о чем-то носильщика, кивнув на клетку, а сам шагал к ним.
– Здравствуйте! – начал он. – Я знаю, что вы обо мне подумали…
– Мы ничего о вас не подумали, – дружелюбно ответил Джеральд, смягчая тоном смысл сказанного. – Это все – не наше дело…
– Я понимаю, – продолжил Леон. – Но мне не хотелось бы, чтобы у вас осталось обо мне превратное мнение. Я не враг профессора Воронова и не работаю на его конкурентов. Я теперь пока вообще ни на кого не работаю, – смущенно улыбнулся он. – Уволился и уезжаю в Лондон. Хочу вам объяснить…
– Не надо! – перебил его Джеральд. Но Сара коснулась руки Леона и мягко сказала:
– Мы вас слушаем.
– Это был очень опасный эксперимент. Пересаживать обезьяньи железы – да, интересно. Ново. Допустимо. Но скрещивать обезьяну с человеком? Это противно природе и божьему замыслу, хотя я и не истово верующий. Кто знает, что за гомункулус родится от такого союза? А если их станет много? Вы понимаете?
Да, это я похитил Марию. И – извините, Сара, за такие подробности, – сделал ей аборт. Надеюсь, на этом эксперименты Воронова прекратятся. Мы не должны позволить появиться на Земле расе чудовищ. И в погоне за новыми органами превратиться в чудовищ сами. Так что я уезжаю. Найду себе работу где-нибудь в европейской клинике. И не буду больше иметь к этому никакого отношения.
– Это ваше право, – сказал Джеральд. – Мы ни в коем случае…
– У меня к вам только одна просьба, – перебил его Леон, беспокойно поглядывая на клетку: обезьяна, потеряв хозяина, схватилась за прутья и начала ожесточенно их раскачивать. – Если можно, не говорите никому, что вы меня здесь видели. С Марией… Пусть это пока останется тайной.
– Конечно. Мы вообще не намерены больше разговаривать ни с кем из вашей клиники, – кивнул Джеральд.
– Я понял, понял, – засуетился Леон. – Вы же не сердитесь? – Он посмотрел на Сару таким долгим ласково-стеснительным взглядом, что она поняла: еще один несчастный пал жертвой ее невольных чар. И потому сказала:
– Не волнуйтесь. Хотите, я попрошу вам помочь?
И несмотря на гримаску Джеральда, направилась к капитану, который как раз вышел к негодующему помощнику.
– Эта обезьяна – очень ценный научный экземпляр, ее везут на международную конференцию как экспонат, и, если она не приедет, будет большой скандал. Я вас прошу, помогите, пожалуйста, этому блестящему ученому!
Капитан, такой же грузный, как его помощник, с ярко-рыжими усами и разбойничьими глазами, довольно оглядел Сару, хмыкнул, пробурчал:
– Ну, если такая симпатичная женщина просит… – И кивнул носильщику: – Заноси!
– Теперь все будут знать, что мы замешаны еще и в этом похищении, – вздохнул Джеральд, когда они шли к автомобилю.
– Никому уже нет дела ни до нас, ни до этой обезьяны! – ответила Сара. – Все ищут проклятый алмаз. Зачем я только в него посмотрелась!
И вдруг воскликнула:
– Посмотри! Это же она, да?
По причалу к судну неслась всклокоченная Валери, надрываясь под тяжестью огромного чемодана.
– Кажется, Леона ждет сюрприз, – заметил Джеральд.
– Прямо какое-то массовое бегство, – добавила Сара. И посмотрела на оранжевый круг солнца, который уже прожег в голубой простыне неба дырку; на пожухлую траву вокруг слоновье толстых пальмовых ног, закрытые двери кафе, где еще недавно завтракали суетливые туристы. – В любом случае – этот сезон окончен…
Агент разоблачен?
Воронов оглядел сидящих за столом сотрудников: обычно в своем кабинете он собирал только руководителей лабораторий. Сейчас здесь расположилась пестрая компания: его помощник Анри, водитель, который недоуменно оглядывался и не знал, куда деть огромные ручищи, два лаборанта и хирург, которые работали у него в год смерти жены. Все были растеряны: слишком странный подбор участников.
– У меня к вам лишь одна просьба, – без всяких приветствий начал Воронов. – Положите руки на стол ладонями вверх.
Недоумение сидящих усилилось.
– Зачем еще? – пробубнил водитель.
– Просто сделайте это, – повторил он.
Анри пожал плечами и положил руки на стол, а вслед за ним и остальные. У всех ладони были чисты. Впрочем, Воронова это не удивило. Он уже знал советского агента. Все-таки Леон. Утром он не пришел в лабораторию. Посланный за ним слуга – Леон жил не в замке, а снимал домик в горах недалеко от города – сообщил, что тот рано утром собрал чемодан и уехал. С ним была большая обезьяна в клетке.
Нынешняя проверка была чистой формальностью.
– Спасибо. Все свободны, – сказал Воронов и поднялся первым.
Сотрудники молча двинулись к выходу. Но у самой двери Анри вдруг замялся, сжимая в руке свернутую газету
– Я хотел бы… кое-что вам сказать, – промямлил он.
– Хорошо.
Воронов жестом пригласил его снова сесть.
– Мне тут попалась на глаза одна статья… Я считаю, вы должны знать. Будет большой шум…
– Да говори уже! В чем дело?
– Разоблачают ваш метод.
– Кто разоблачает? Где?
– Вот, – протянул Анри газету. – Я думал, вы нас собираете по этому поводу. Просто безобразие! Наглое вранье!
– Оставь, я посмотрю, – кивнул Воронов. И как только Анри вышел, жадно развернул газету.
Собственно, чего-то такого он ждал.
Конкуренты давно точили на него зуб. Собирали жалобы недовольных пациентов – ведь не бывает лечения
