Наталья Борохова - Предсказание для адвоката
– Логичный вопрос: а кто готовит вам этот чудодейственный напиток?
– Полина, – Дубровская еле шевелила губами. – Наша горничная. Она знает толк в лекарственных травах. Кажется, этот дар достался ей в наследство от бабки, известной деревенской колдуньи.
– Браво, госпожа Дубровская! Вы потребляете пойло неизвестного происхождения и весьма сомнительного состава.
– Но что я могу сделать? – воскликнула Лиза. – Все так пекутся о моем здоровье, что мне неловко им отказать.
– А вы не пробовали прекратить прием странного препарата?
– Нет, конечно. Хотя постойте! Я не пила его тогда, когда ездила с Андреем кататься на лыжах.
– Ну и как вы себя чувствовали тогда?
– Лучше, представьте себе! Я еще, помнится, удивилась. Решила, что на меня благотворно действуют горы.
– Вот вам и ответ! А теперь решайте, выжила я из ума или пока нет?
У Дубровской не оставалось сомнений:
– Вы правы, Ада Александровна. Как только это мне раньше не приходило в голову? Ну, сегодня я устрою дома допрос этой Полине. Признаться, она заслужила не только хорошую выволочку. Я привлеку ее к ответу. Зло не должно оставаться безнаказанным.
– Согласна. Но разбор полетов проведете позже. Не стоит признаваться, что вы раскрыли карты отравителя.
– Прикажете мне травиться дальше?
– О боже! Нет, конечно. Но вы пока не знаете достоверно имя вашего недоброжелателя. А самый главный вопрос: зачем? Для чего вас пытаются сжить со свету. Кому это выгодно?
– Ой, Ада Александровна! Здесь, по крайней мере, все ясно. Отравительница – Полина. Поверьте, больше некому. Зачем? Она хочет занять мое место. Вы просто не представляете, как она клеится к моему супругу. Но пойти на такое! Это уже слишком.
– Не торопитесь, милая. Все может оказаться намного сложнее.
– Что вы имеете в виду?
– Вокруг вас плетутся интриги. События прошлого и настоящего – звенья одной цепи. Вы разбудили лихо, которое до этого мирно отсыпалось в стороне от вас. Теперь эпицентр событий находится в вашем доме…
Дубровская уже ушла из уютного дома Ады Александровны. Но в ушах по-прежнему звучал ее голос:
«Будьте осторожны, милая. Не делайте поспешных выводов и публичных заявлений. Пусть смерть моей несчастной дочери послужит вам грозным предупреждением. Не выдавайте себя, но слушайте и запоминайте все, что творится вокруг. Помните, преступник обязательно выдаст себя. Стоит только подождать ».
Жизнь вокруг Елизаветы, казалось, замерла. Теперь она уже не рвалась из собственного дома, а большую часть времени проводила, как охотник в засаде: смотрела, слушала, запоминала. Внешне ничего не изменилось, и существование обитателей Сосновой виллы оставалось по-прежнему спокойным и размеренным. Только теперь Дубровская была уверена: в тиши этого дома скрывается враг, который, подобно ей самой, выслеживает и наблюдает.
Она видела, какими улыбками обмениваются Полина и Андрей, и все в их поведении казалось ей двусмысленным. Они были похожи на двух заговорщиков, старательно поддерживающих видимость нейтральных отношений. Это были отношения двух закадычных друзей, в свободное время обсуждающих спортивные матчи, разгадывающих кроссворды и мило беседующих на отвлеченные темы.
– Полюшка, сделай мне чай, – просил он.
– Сию минуту, – с улыбкой отвечала она.
«Я приготовлю тебе не только чай, – говорили ее глаза. – Тебе стоит только спуститься вниз, ночью, когда все в доме спят».
«Ты же понимаешь, что это рискованно, – отвечали ей его глаза. – Моя жена может что-то заподозрить. Разве нам нужны неприятности?»
«Неприятностей не будет, – играли ямочки на ее щеках. – От моей травки твоя жена напоминает сейчас сонную корову. Даю голову на отсечение, ее не разбудит даже пушечный выстрел».
Кто? Кто из них? А может, это заговор и они травят ее по взаимному согласию? Елизавете становилось не по себе. Она перестала пить зелье, и ее самочувствие стало постепенно улучшаться. Она послушалась совета Ады Александровны и не спешила с разоблачениями. Вместо того она попросила Полину приносить целебный напиток к ней в комнату. Горничная делала это с видимым удовольствием. Где ей было знать, что волшебное питье немедленно выливается в раковину?
Домочадцам Лиза казалась такой, как прежде. Разве немного вялой и бледной.
– Ты бы сходила к врачу, – посоветовала ей Ольга Сергеевна. – На тебе лица нет.
– Да, я чувствую себя не очень хорошо, – лгала она и тут же ловила на себе настороженные взгляды Полины и Андрея…
Как-то раз, улучив благоприятный момент, когда супруга дома не было, а свекровь находилась в благостном расположении духа, Лиза решилась задать ей вопрос:
– Ольга Сергеевна, а вы знали Павла Грека?
– Конечно. Только почему знала? Я знакома с ним и сейчас.
Дубровская поняла, что едва не нарушила обещание, данное Андрею. Благодаря его стараниям мать жила словно под стеклянным колпаком, не догадываясь, что некоторых старых знакомых их семьи уже нет на белом свете.
– Славный молодой человек, – продолжала свекровь, не отрываясь от вязанья. – Правда, он всегда пренебрегал светскими условностями. Мне казалось, ему доставляло особое удовольствие дерзить людям. Однако со мной он был подчеркнуто вежлив.
– А вы не знаете, пользовался ли Андрей его услугами?
– Почему не знаю? Кажется, он удалял у него родимое пятно. Все прошло гладко.
– Вот как? А я и не знала, – пробормотала Лиза.
– Ну, это не самый страшный секрет моего сына, – рассмеялась Ольга Сергеевна.
Дубровская едва нашла в себе силы улыбнуться ей в ответ. Слова Эммы колоколом звучали в ее ушах: «Бог шельму метит». Не эту ли отметину имела в виду старая дева, когда говорила про дьявола в человеческом обличье? Лиза не хотела этому верить…
Павел Майков проявлял нетерпение:
– Не понимаю, зачем ворошить дела давно минувших дней? Есть ли в этом толк?
– Я хотела всего лишь узнать некоторые подробности вашего общения со Стефанией Кольцовой, – говорила Лиза.
– Опять это ваше «мокрое видео»! Я сыт вашими фантазиями. Эта чумовая журналистка обещала нам ужасные разоблачения, и где она теперь?
– Погибла, – просто отвечала Дубровская. – Кто-то столкнул ее вниз со скалы.
– Ничего подобного! Давайте оперировать фактами. Уголовного дела о насильственной смерти госпожи Кольцовой возбуждено не было. Значит, вы опять отходите от реальности в мир ваших иллюзий. Не было никакого преступного вмешательства, был банальный несчастный случай. Кстати, не первый на этом курорте. Не было никакой кассеты. Была обычная бравада свихнувшейся журналистки.
– А если я вам предоставлю эту кассету?
– Господи, не делайте такие страшные глаза! Если вы хотите следовать примеру Кольцовой, ваше дело. Только не впутывайте в это меня. Я приостановил дело о смерти Эммы, и теперь меня больше ничего не интересует.
– Значит, вы умываете руки.
– Нет, я занимаюсь расследованием убийства лесничего. Не хотите присоединиться? Признаться, ваша деятельная натура меня несколько утомила.
– Вы мне грубите.
– Ничуть. Просто пытаюсь привести вас в чувство. У вас отличный муж, госпожа Дубровская, прекрасная семья. Возвращайтесь к себе домой, растите детей, варите борщ. Оставьте нам, старым, прожженным сыщикам, это грязное дело. Мы будем обнюхивать трупы, нестись по следу преступника, ну а вы мирно спите в своих постелях.
– Пусть будет по-вашему. Но прежде чем я уйду отсюда, вспомните еще немного из того, что вам говорила Кольцова.
– Ради того, чтобы вы ушли, я готов на многое. Но поверьте, мне нечего сообщить вам, кроме того, что я уже сказал. Она твердила про какую-то бомбу…
– Это она выражалась фигурально.
– Зная эту особу, я не удивился бы, если бы она выражалась буквально, – отмахнулся следователь. – Обещала нам представить кассету. Прямо как вы сейчас. Ну, а также собиралась подключить к делу вашего мужа.
– Андрея? Но он-то здесь при чем?
– Андрей Сергеевич – член комиссии по врачебной этике. Разве вы не в курсе? Журналистка твердила о злоупотреблениях некоего врача, который якобы делал пластические операции пациентам-преступникам. Ну, для того, чтобы они могли скрыться от правосудия. Ерунда, конечно…
– А может, и не ерунда, – задумчиво произнесла Лиза.
– Да бросьте! Будете чай? У меня есть батон и варенье. Ну куда же вы, Елизавета Германовна?
Дубровская направилась к двери, даже не потрудившись ответить на заманчивое приглашение следователя. Что же, иногда она была чертовски невежлива…
Вот как, значит. В погоне за убийцей Лиза как-то выпустила из виду самое начало криминальной драмы. Устранение Стефании и Эммы являлось всего лишь ужасным продолжением иных преступлений. Подпольная киноиндустрия поставляла на черный рынок дорогостоящий товар – «мокрое видео». Погибшая журналистка, завладев образцом криминального творчества – кассетой, провела собственное расследование. Она имела неосторожность подключить к этому делу свою подругу. Их самодеятельность оказалась роковой. Обе девушки погибли, но преступник остался на свободе.
