Ирина Зарубина - Госпожа следователь
— Надо будет навестить старушку… Мы тоже решили собаку взять.
— Я ей двадцать тысяч оставил, больше не было. Так она брать не хотела, еле уговорил.
Когда въезжали в Переделкино, с Фомой начало твориться что-то невообразимое. Тяжело дыша и свесив на плечо алый язык, он метался по салону «рафика», прыгал с сиденья на сиденье, скреб когтями оконные стекла и заливисто лаял.
— Прислушайся повнимательней, — шепнула Клавдия на ушко Игорю. — Он не просто лает. Он разговаривает.
— Возмущается чем-то? — предположил Порогин. — Или требует?
— Нет, — покачала головой Дежкина. — Вот скажи, Игорек, какое чувство ты испытываешь, когда после долгого отсутствия оказываешься в родном доме, где все знакомо с детства, где каждый запах вызывает какое-нибудь приятное воспоминание?..
— Ну, не знаю… — задумался Порогин. — Когда из армии дембельнулся, у меня приятно так в животе щекотало, а в груди прям все переворачивалось.
— Вот и у него переворачивается… Никогда не думала, что собака может так улыбаться. Посмотри, он же улыбается!..
— А это точно он? — вдруг нахмурился Игорь.
— В каком смысле?
— Вы на сто процентов уверены, что эта беснующаяся псина именно Фома? Может, мы слишком романтизировали его образ? Я имею в виду испытываемую им ностальгию по родине, слезы на глазах и тому подобное… Может, он просто резко в туалет захотел?
Клавдия Васильевна вынула из сумочки цветной фотоснимок, тот самый, что когда-то получила от Черепца. Заглядывая ей через плечо, Игорь тоже сличал копию с оригиналом.
— Он?.. — Дежкина неуверенно взглянула на Порогина.
— Вроде похож… — пожал он плечами. — А вроде нет… Он вертится все время… Во, сейчас опять похож!.. А когда боком — не очень… Уши меня смущают…
Автомобиль остановился у величественного двухэтажного особняка, и все сомнения насчет возможных обознатушек отпали сами собой. Фома выпрыгнул из «рафика», навалился передними лапами на ворота, чуть приоткрыл их и, ловко протиснувшись в щелочку, влетел во двор.
— Он!.. — выдохнули в один голос Клавдия и Игорь.
Что выделывал истосковавшийся пес, когда Алексей Черепец, услышав звонкий лай, вышел на крыльцо! Он визжал, скакал на задних лапах, подпрыгивал, стараясь лизнуть хозяина в лицо, а хвост его крутился в таком сумасшедшем темпе, что был похож на пропеллер миниатюрного вертолета, готового вот-вот взлететь в воздух.
— Сладкий ты мой… — Алексей присел на корточки, обнял собаку за шею, потерся щекой о мягкий загривок. — Блудный сынок ты мой… Нашелся… Я знал, я верил, что ты найдешься… Фомульчик, Фомулюшка!..
Дежкина и Порогин стояли чуть поодаль и с умилением смотрели на эту сентиментальную картину. А Черепец будто не замечал их присутствия, он о чем-то тихо говорил с Фомой, проникновенно заглядывая ему в глаза, и целовал его в нос. Прошло несколько минут, прежде чем Алексей выпрямился в полный рост, смахнул с ресниц невидимую слезу и, открыв дверь, приказал строгим голосом:
— Все, хватит телячьих нежностей! На место!
И Фома, услыхав знакомую команду, от которой он уже начал отвыкать, с неимоверным воодушевлением поспешил ее исполнить. Парадным строевым шагом, гордо задрав острую морду и завернув колечком хвост, он вошел в родной дом и блаженно растянулся в прихожей. Пес был безмерно счастлив.
Черепец неторопливо спустился с крыльца и начал трясти сыщикам руки.
— Даже не знаю, что сказать… — вдруг как-то смутившись, пробормотал он. — Обычно в таких случаях принято всячески выражать благодарность… но я не могу подыскать нужные слова. Спасибо вам. Вы не представляете, что значит для меня эта собака… Вы не представляете… Но кто? Кто это сделал?
Игорь уже открыл было рот для того, чтобы ответить, но Дежкина опередила его:
— Всему свое время, об этом вы узнаете позже.
— Тайна следствия, — подтвердил Порогин.
— Вы должны мне пообещать кое-что, — строго произнесла Клавдия Васильевна.
— Пообещать? — растерянно переспросил Черепец. — Да-да, конечно… Все что угодно…
— Обещайте не усыплять Фому в том случае, если он лишится трудоспособности. Я слышала, что именно так поступают со старыми ищейками.
— Вздор!.. — всплеснул руками Алексей. — Как вы могли подумать такое?..
— И все же.
— Клянусь! Но почему вы?.. — Черепец осекся на полуслове, словно о чем-то догадался.
— Полагаю, что вашей собаке отбили нюх, — подтвердила его страшные подозрения Дежкина. — Есть предположение, что в течение нескольких дней Фоме вкалывали сильнейшие препараты, и я склонна думать, что на роль ищейки он больше не годится…
— Вот что… — лихорадочно соображал Алексей. — Нужно немедленно проверить… Если ваши предположения окажутся верными — это будет самая настоящая катастрофа!.. Так, едем! Прямо сейчас…
Поначалу ехали молча, лишь Фома, предчувствуя сложное испытание, нервничал и тихонечко поскуливал.
— Я понимаю… — робко начал говорить Черепец, когда «рафик» въехал в черту города, — тайна следствия, страсти-мордасти… Но в какой-то степени мы с вами приходимся друг другу коллегами, делаем общее дело… Я должен знать, кто украл пса, понимаете? Хотя бы для того, чтобы похищение не повторилось. Ну же! Кто? Я знаком с этим человеком? Это?.. — не закончил он вопрос.
— Да… — кивнула Дежкина.
— Господи, она же мне снилась прошлой ночью… — Черепец откинулся на спинку кресла и крепко зажмурил глаза. — Это какое-то безумие… Я никак не мог смириться с мыслью, что это она… Я не верил…
Дежкина и Порогин тактично молчали. А что было говорить?
— Где она? — сорвался на крик Алексей. — Я хочу ее видеть! Немедленно!!!
— Увидите, увидите, — заверила его Клавдия. — Скоро увидите.
— Где она?
— В следственном изоляторе.
— Она здорова?
— Как бык! — Игорь понял, что привел не совсем удачное сравнение, и сразу же поправился: — Гм… самочувствие нормальное, даже не кашляет.
«Так, — подумала Клавдия, — если он все это разыграл, то ему бы быть председателем не собачьей федерации, а Всероссийского театрального общества. Впрочем, скоро мы все узнаем. История близка к развязке…»
— Глебушка, — тронула водителя за плечо Клавдия. — Притормози-ка у метро. Простите, — обернулась она к Черепцу. И, склонившись к уху Игоря, прошептала: — Езжай в Бутырки. Допроси всех сокамерников Харитонова.
— Я?.. А мне… — растерялся Порогин.
— Все у тебя получится. Там сейчас другие следователи работают, но это ведь наше дело, правда? По-моему, туда уже должен вернуться Гаспарян…
— Я… Клавдия Васильевна, вот увидите!
— Ни пуха, ни пера!
— Поролоновая подушка! — счастливо улыбнулся Игорь.
15.12–16.05
К тому моменту, когда «рафик» припарковался невдалеке от офиса Всероссийской кинологической федерации, Алексей Черепец уже нашел в себе силы, чтобы справиться с нахлынувшими на него чувствами, взять себя в руки и успокоиться.
Они поднялись на третий этаж и оказались в небольшом, обставленном скромной мебелью кабинете.
— Вот это и есть мое рабочее место. Сразу же приступим к делу. — Черепец приблизился к вмонтированному в стену стальному сейфу и долго возился с кодовым замком, прежде чем на его ладони появился крошечный полиэтиленовый пакетик с белым, внешне похожим на сахарную пудру порошком. — А это…
— Тот самый рэйдж? — догадалась Клавдия.
— Верно, — Алексей протянул ей пакетик. — Всего каких-то два грамма, а может удовлетворить сотню жаждущих иллюзорных наслаждений. Представляете, если через границу пройдет целая тонна этой гадости?
— Будут страсти-мордасти… — вспомнила Клавдия.
— Как ни странно, но истинное назначение этого препарата — приносить пользу людям, — совсем не весело усмехнулся Черепец. — Да-да… Первоначально предполагалось использовать рэйдж как сильнодействующее болеутоляющее. Но нынешнюю молодежь больше интересуют побочные эффекты… А сейчас вы должны мне помочь. Спрячьте этот пакетик. Где угодно. В вашем распоряжении все здание.
Клавдия это местечко приметила, когда еще поднимались в кабинет. Пожарный кран между первым и вторым этажами.
— Готово! — крикнула она, когда пакетик был спрятан.
Теперь Фома был предельно мобилизован и сосредоточен. Низко опустив голову, он уверенно продвигался по длинному коридору. Продвигался в правильном направлении, к лестнице. Черепец, держа конец поводка в вытянутой руке, шел следом. Замыкали процессию Дежкина и Порогин.
Несколько раз пес останавливался, прижимал мокрый нос к полу, делал глубокий вдох, на мгновение задерживал дыхание, словно за это время внутри него происходил химический анализ втянутых в ноздри молекул после чего с силой выдыхал воздух.
